– Подожди, – Поттер хватает его за рукав и вглядывается в глаза. – Я предлагаю быть настороже и допытываться только тогда, когда они не смогут ничего отрицать. Знаю, это опасно, но не представляю, как заставить их быть благоразумными…
Драко вздыхает, подавляя вспышку гнева, но тоже не видит выхода. Хорошо, что Поттер не сдается, а предпочитает тактическое отступление, хотя слизеринец ненавидит ждать, но это – последнее, что они могут сделать.
– Сообщи мне, если еще что-нибудь узнаешь, – просит Поттер. – А я – тебе. Мы можем понаблюдать за ними, и хоть каждую неделю встречаться, чтобы делиться выводами…
– Опять идти с тобой на свидание? – Драко переиначивает, стремясь разрядить атмосферу, и Гарри послушно краснеет.
– Для свидания я найду повод получше, – бурчит он себе под нос, а на лице Малфоя появляется полуулыбка.
Ну что ж, худой мир – лучше войны, и Гарри рад, что они с Драко, наконец, могут хоть в чем-то сойтись.
========== Глава 13. Вальс-бостон ==========
Глава 13. Вальс-бостон
Блэк плохо спит. И судя по все увеличивающимся мешкам под глазами, зелья ему не очень-то помогают. Люциус может судить по себе – ему не снятся кошмары, но он все равно просыпается по нескольку раз за ночь от слабого, непонятного чувства тревоги. Такой прерывистый сон ничем не лучше дрянных видений. Люциус быстро утомляется, его эмоциональность падает, а голова чаще болит от резких перепадов погоды, нежели от загруженности на работе. Но и в этом он старается найти положительную сторону – Блэк тоже ослаблен и для полноценного сопротивления или конфликта не находит в себе желания. Так что Малфою удается уговорить его на несколько совместных встреч с предпринимателями-магами и игру в гольф с магглами-бизнесменами. И это не считая того, что они уже побывали на первых заседаниях по делу о похищении. Блэк старается быть сдержанным, отгораживается, и это ничуть не помогает Вуивру сблизиться с ним. Они движутся друг к другу со скоростью больной флоббер-улитки, но это, пожалуй, все, что можно сделать на данном этапе. Северус поможет ему нормально поспать благодаря новой модификации сонного зелья, а Пес может и дальше отказываться от альтернативного лечения весеннего «авитаминоза».
Черт возьми, Блэк даже дважды умудрился заболеть. Сначала гоняясь по ботаническому саду за какими-то цветами-убийцами, а потом в ночь на день рождения Люциуса. Но если с первым все понятно – коварные сквозняки и шалящие климатические чары, то эльф, разбудивший хозяина посреди ночи – это уже ни в какие ворота не лезет. Домовик трясется и жалобно рассказывает, что у мистера Блэка, должно быть, сильный жар, раз он бредит и не просыпается. А Малфой скрипит зубами от злости, чертыхается, призывая зелья, и идет в спальню супруга. Пес и правда полыхает, ворочаясь на влажных от пота простынях, что-то бормочет себе под нос, но глаза все-таки открывает – от ледяного компресса на лбу. А потом, естественно, посылает Малфоя куда подальше со своей заботой, и Люциус не выдерживает. Он хватает его за голову, силой вливает зелье в открытый от удивления рот и, пока Пес отплевывается, сообщает ему все, что думает о «блохастых шавках, цепляющих любую заразу на каждой помойке». Малфой знает, что переходит границы и отступает от своего плана, но ничего с собой поделать не может – он тоже вымотан. Так что ничуть не удивляется, когда за праздничным обедом Блэк демонстративно расчихался, а в подарке от него – во флаконе с Феликс Фелицис – оказалось не зелье удачи, а средство от запора. Очень «умно», Блэк, но неужели он думал, что Люциус не проверит его подарок у своего знакомого зельевара?
Ситуация все больше и больше начинает походить на тупиковую, но как только Вуивр собирается что-то предпринять, так сразу отвлекается. На этот раз, что было очень неожиданно, на Поттера.
Переговоры с маггловскими поставщиками тянут из него последние силы, вызывая мигрень. Люциус уже не первый раз спрашивает себя, зачем ему сеть магазинов мебели, но так и не может отказаться от качественного дерева, дорогой обшивки, ручной резьбы и современных дизайнеров, которые иногда могут создать что-то, что понравится даже такому избалованному любителю классики, как он. И все же… После двухчасовых мытарств в душном офисе, Малфой даже думать не хочет о рывке портала до мэнора – его голова этого не выдержит. Все, что он сейчас хочет, это хотя бы чашка кофе, пусть и мерзкого, и полчаса относительной тишины с фоновым шумом первой попавшейся более-менее приличной кофейни. Он усаживается за столик у окна, медленно выдыхает и только после того, как приносят заказ, он обнаруживает Поттера за соседним столиком.
Аврор сидит к нему спиной, и Люциус никак не может вспомнить, был ли тот в кафе, когда он пришел, или появился, пока Малфой медитировал в ожидании напитка. Но и сам Поттер ничем не выдает своей осведомленности о неожиданном визави. А заметил он его наверняка – значит, позволит подсмотреть его встречу? И подслушать?
Напротив Гарри – немолодая женщина. Нервная, небрежно накрашенная, но строго одетая, пусть и в уже давно не новые вещи. Ее тонкие волосы с проседью собраны в консервативный пучок на затылке, открывая морщинистое лицо, бледные брови, неровный тон кожи и отвратительного цвета помаду, совершенно ей не подходящую. Глаза женщины больные, усталые, покрасневшие, наверняка от частых слез, а пальцы подрагивают и нервно сжимаются.
– Гарри…
– Давайте закончим с неловким молчанием и стандартными вежливыми фразами. Что вы хотите от меня, тетя Петуния?
Тетя… Тетя?! Люциус и представить себе не мог, что Поттер будет так разговаривать со своей родственницей. Уж точно не – холодно, механически, сдержанно и пусто, без единой эмоции. И только теперь он замечает маггловский наряд аврора – обычные джинсы и серую куртку из непромокаемой ткани.
– Гарри… Я помню, что никогда не была достаточно добра к тебе, но ты – единственный, кого я могу просить…
Миссис Дурсль, если Люциус правильно помнит имя магглы, сидит лицом к Малфою, и он может прекрасно видеть, каких трудов ей стоит эта просьба. Она кривится, хоть и пытается контролировать гримасу отвращения на своем лице, поджимает тонкие губы, не смотрит в глаза и быстро потеет. Тонкая синяя жилка отчетливо бьется на ее впалом виске.
А еще Вуивру хорошо видно, как Поттер вздрагивает, а потом его спина превращается в каменное изваяние, а пальцы сцепляются под столешницей.
– Меня? – немного сипло переспрашивает он, но с такой интонацией, что Люциус совершенно теряется – что происходит?
– Да… – голос Петунии начинает подрагивать. – После смерти Вернона нам с Дадли пришлось нелегко. Мы несколько раз переезжали, Дадли не мог устроиться на хорошую работу, и наше положение… чуть не стало плачевным… Но потом… Потом все стало еще хуже…
Ей не хватает дыхания, она начинает дрожать, достает из сумочки носовой платок и прикладывает его к повлажневшим глазам. А Люциуса накрывает сомнениями – в чем-то она тут сильно врет. Или основательно недоговаривает. Судя по молчанию Поттера в ответ, тот это тоже подозревает.
– Мой Дадли… Он связался с плохой компанией. Пропадал по ночам, возвращался злой, пьяный…
– Он вас бил? – Гарри перебивает ее все так же равнодушно.
– Нет-нет, конечно, нет, – торопливо отрицает Дурсль. – Но сам он часто бывал в драках. Несколько раз я забирала его из полиции под залог…
– Дальше, – требует Поттер, не дожидаясь, пока женщина справится с подступающим приступом.
– Он заболел, Гарри. Серьезно, – женщина начинает беззвучно плакать. – У меня нет денег на больницу. Врачи делают благоприятный прогноз только при качественном, дорогостоящем и длительном лечении…
Вот оно что, оказывается. После стольких лет родственница, о которой даже Малфой слышал всего пару слов и то не от Поттера, появляется на горизонте, чтобы попросить о помощи. Умно, правдоподобнее истории не придумаешь, но Люциус и сам был искусным лжецом, так что попытаться обмануть она может только аврора.
