– Гарри, о чем эта книга? – Соломон устраивается на его груди.

– О мальчике с очень необычным складом ума, – усмехается аврор и вкратце пересказывает основные моменты повествования.

– Он похож на тебя…

– Скорее, это Сириус на него похож, – отвечает Гарри. – Я никогда не знаю, чего от него ждать.

– Твой крестный… немного странный… – удав подбирает слова, стараясь точнее высказаться, но аврор и так прекрасно его понимает. И кстати, о странностях.

– Не без этого. Что тебя больше всего впечатлило?

– Он… прозорливый. И очень силен духом, – отвечает Соломон, немного подумав. – А еще – эмоциональный.

– Соломон, он 12 лет провел в заточении в ужасном месте, это не могло не оставить на нем отпечаток, – объясняет Гарри. – Он бы не выдержал, если бы был другим.

– Он такой и сейчас, – замечает змея.

– Да, – соглашается аврор. – Даже работу нашел по своему характеру, и ему все удается. Я очень его люблю.

– Его работа – тоже странная. Ты не боишься, что его могут ранить? – беспокойство питомца распространяется не только на хозяина, но и на близких последнего.

– Ну, ранить его, это надо еще постараться, – бахвалится Поттер. – Да и с работой его пока все было в порядке. Я же рассказывал тебе, что похитили его другие, злые волшебники.

Змея кивает в ответ и медленно сползает по покрывалу на пол.

– А что? У него были еще какие-то неприятности? Или раны? Те, о которых он мне не рассказал? Или те, что случились, пока я был на работе? – кажется, Гарри не зря спрашивает, судя по тому, как халтурно Соломон пытается уйти от разговора.

– Нет, ничего не было, – змея перемещается к приоткрытой двери и почти исчезает в коридоре, когда аврор ее догоняет.

– Соломон, это важно, – Гарри поднимает его на руки и медленно спускается по лестнице на первый этаж.– Я уже сказал тебе, что он очень мне дорог, и я хочу знать, если есть что-то, что причинило ему боль…

– Ничего такого не было, Гарри. Я просто говорил о его работе, – врать змея почти не умеет, и у Поттера тут же возникают подозрения и сотня нехороших мыслей. Пока он размышляет, как бы помягче выпытать у Соломона информацию, в разговор влезает миссис Блэк.

«Опять шипишь, юродивый?» – женщина хмурится, но даже тот факт, что жилец может разговаривать на древнем языке, не пробуждает в ней большой любви к «грязнокровке».

– И вам не хворать, миссис Блэк, – подкалывает Гарри и останавливается возле портрета. Похоже, ему пора заняться обещанием Драко разузнать о конфликтах Сириуса и Люциуса. – Как поживаете?

«Лучше, чем ты, умник!» – шипит портрет на манер самой змеи. «И гораздо лучше моего непутевого сына, будь он неладен».

– Если вы имеете в виду его похищение, то с Сириусом все в порядке – ни одной царапины, – Гарри усмехается и продолжает свой «допрос». – А может быть, вы говорите о чем-то другом? Например, о том, что рассказала мне моя змея? О том, что случилось, кажется, на Рождество?

«Что она тебе там рассказала?» – фыркает Вальбурга. «Сказки какие-нибудь? Он ничего не видел и не слышал».

– О, но, наверное, видели и слышали вы? Может быть, поправите Соломона? – это немного грубая манипуляция, но такая импульсивная женщина, как матушка Сириуса, наверняка очень быстро перестанет сдерживать свои эмоции и проговорится.

«Держи карман шире!» – Вальбурга складывает руки на груди и недобро щурится. «Много будешь знать, плохо будешь спать! А червяк этот твой скоро лишится своего длинного языка, если и дальше будет пересказывать небылицы».

– Значит, всего этого не было? – Поттер не собирается сдаваться тогда, когда так близок к разгадке.

«А что было-то? Я же ничего не видела и не слышала», – отнекивается миссис Блэк. «Этот чертов мальчишка всегда влипал в неприятности, почти все из которых сам же и устраивал! Так что я не удивлюсь, если он, например, опять сдохнет! Или пропадет навеки где-нибудь среди грязнокровок или, вообще, магглов. Между прочим, это твой папаша научил его якшаться с оборотнями, предателями, жуликами…»

– Миссис Блэк, вы забываетесь, – Гарри быстро ее перебивает, зная, что как только она перейдет на личности, ее будет не остановить. – Я просто хотел напомнить, что беспокоюсь за Сириуса на меньше вашего…

«Это кто тут беспокоится?! За кого беспокоится?!» – женщина вспыхивает от ярости словно спичка. «За этого идиота?! За предателя и отступника?! За кретина, что ничего не может сделать правильно?! Что ж, если он до сих пор набивает шишки во всех углах, то он ничуть не поумнел, даже вернувшись с того света!»

– Может быть. А может, виноват не он? – Гарри не решается давить еще сильнее – в таком состоянии Вальбурга не сболтнет лишнего, а просто разразится потоком брани. А еще она может рассказать Сириусу об интересе Гарри, и тогда ему самому будет неловко перед крестным.

«А может быть, ты ничуть не умнее него, раз до сих пор не в курсе?» – Вальбурга берет себя в руки, но все еще злобно полыхает глазами. «Можешь сколько угодно заговаривать мне зубы, можешь червяка своего освежевать, допытываясь правды, но слепой всегда останется слепцом, а горбатого, порой, и могила не исправит!» Женщина отворачивается от собеседника, а полотно темнеет, скрывая рассерженную даму.

Вот так новость… Что же произошло такого, что сама Вальбурга Блэк не может скрыть своего волнения? Что случилось, раз ее сын снова стал для нее важен? Гарри устало чешет затылок и вдруг вспоминает про притихшего Соломона на своих плечах.

– На самом деле, она очень беспокоится за Сириуса, – поясняет он поведение портрета. – И то, что произошло… ее не просто расстроило – она в бешенстве…

– Это ее право, – тихо отвечает змея и тянет хозяина на кухню. – Угости меня чем-нибудь, Гарри. От ее криков у меня болит голова и плывет перед глазами…

– Может, я позову тебе доктора? – Поттер переключается быстро, но все равно успевает посетовать, что так и не смог добиться от них обоих ничего стоящего.

– Нет, думаю, теплое молоко мне поможет… – и пока Гарри греет ему питье, он надеется, что Драко повезло больше, и информация у них хоть какая-нибудь, но будет.

Но Малфою тоже нечем его порадовать. На встрече в Министерской курилке он только пожимает плечами.

– Сэр Абраксас сказал, что они друг друга стоят, и ему не будет их жалко, если они поубивают друг друга, – рассказывает Драко, отгоняя от себя едкий дым. – А еще в мэнор приходил колдомедик. Не на Рождество, так что я не знаю, имеет ли это какое-то отношение к их состоянию.

– Сэр Абраксас? – что-то Гарри не может такого вспомнить, шокированный новостью о колдомедике.

– Мой дед, отец отца, – Драко кривится на неведение аврора.

– Прости, забыл… Но колдомедик? Все так серьезно? – недоумевает Поттер.

– Серьезно. Но только по тому, как настойчиво от нас это скрывают. Если бы с их здоровьем были бы проблемы, мы бы узнали, – отвечает Драко.

– Да, ты прав, – соглашается Гарри. – Потому что Соломон молчит, сколько бы я ни выспрашивал, а Вальбурга все так же зовет Сириуса глупцом и винит его в том, что он ничуть не изменился… А еще, она за него волнуется, и все они, определенно, знают, что произошло.

– Полагаю, так, – Малфой тоже кивает, но не знает, что делать с этим секретом. – Ты все еще настаиваешь на очной ставке?

– Нет. Не думаю, что это будет правильно, – Гарри задумывается, а потом уверенно качает головой. – Раз невольные свидетели молчат, значит, скрыть это нужно было только от нас с тобой. Понимаешь, какой секрет они могут хранить?

– Что-то дискредитирующее их обоих? – это почти риторический вопрос.

– В точку, – вздыхает Поттер с сожалением. – И в таком случае, правды от них не добьешься…

– Значит, оставим, как есть? – Малфой поджимает губы и хмурится.

– А у тебя есть предложения? Что-нибудь навроде: напоить Сириуса веритасерумом? – невесело спрашивает Гарри. – Сириус мне не простит…

– Значит, будем ждать, когда станет поздно, – и Драко опять не спрашивает. Он резко разворачивается на выход с упрямо вздернутым подбородком.