– Забавно? Я ожидал от тебя другой реакции, – оторопел Бродяга. А насколько она в курсе? Что о них знает? И как может над этим смеяться?

«Какой? Уж не ревности ли?» – лукаво спрашивает Нарцисса. «Похоже, я угадала – ты покраснел!»

– Ничего подобного, – он отводит взгляд и старается взять себя в руки. И ведь Малфой ни разу даже не намекнул, что Сириус мог бы пообщаться с родственницей.

«Вводить тебя в замешательство было моим любимым занятием в детстве», – она усаживается на нарисованный подоконник и болтает в воздухе босой ступней. «Да и теперь это так же весело. Как ты, Сириус?»

– В основном, неплохо, – Бродяга пожимает плечами, толком не зная, что ответить на такой обширный вопрос.

«А как ты с Люциусом?» – сестра снова усмехается, но Блэк никогда не мог воспринимать его так же легко, как она.

– С переменным успехом, – опять уклончиво отвечает он. – Ты ведь знаешь, что это была его инициатива…

«Знаю, но опять-таки не от него самого – все только по слухам да пересказам других портретов».

– Прости. Мне следовало прийти к тебе раньше, – Сириус действительно чувствует вину.

«Пустое. Люц упорно двигается дальше без чужих советов или одобрения. Да и тебе это редко когда было нужно», – Нарцисса пожимает плечами. «Хотя я удивлена, что ты согласился».

– Мне напророчили смерть от скуки, – фыркает он, зная, что сестра поймет, и та хихикает в ответ.

«О! А с ним тебе не придется скучать. Вы друг друга стоите», – без сомнений заявляет она. «Естественно, по части изощренной мести и причинения друг другу боли…» Ее голос легко упрекает и становится серьезным.

– Об этом тоже слухи ходят? – не верит Блэк.

«Об этом магия кричит в голос. По всему дому. Мы это иначе воспринимаем», – отвечает Нарцисса. «Во что еще ты вляпался, кроме магического брака, дорогой брат? Неужто давно пережитое покоя не дает?»

– Ты же знаешь, что для меня это никогда не было просто, – Бродяга не может смотреть ей в глаза. Он не может ничего, кроме как оправдываться – его сестра любила этого мужчину? Желала его, волновалась о нем, заботилась? Как ему говорить о том, что вся их нынешняя жизнь – это смертельно опасная авантюра, в костер которой они оба подкидывают дров?

«Знаю, Сириус. Знаю все. Но только понять не могу, откуда в вас столько упрямства? Я ведь тоже была не подарком, но, в конце концов, смирилась и приняла свое положение. И выиграла от этого куда больше, чем потеряла».

– Ты родила замечательного сына, – подхватывает Сириус, и та снова улыбается.

«Да. А еще обрела уверенность в своем партнере, и могла не только на него положиться, но и сама – подставить плечо», – замечает она. «Конечно же, ваши отношения не такие». Нарцисса беззлобно поддевает брата, но тот понимает, что она хочет до него донести.

– И никогда такими не будут, – кивает он.

«Ты просто плохо представляешь, что мог бы получить от этого брака. Но… думаю, рано или поздно, ты все-таки найдешь свой путь», – вот за что он ее любил – Нарси никогда ни к чему его не принуждала.

– Может быть, – соглашается Бродяга. – Просто у меня не так много терпения, как у тебя, и ты не была такой импульсивной.

«Это не значит, что для меня все было просто», – улыбается Нарцисса. «Но со временем, я нашла к нему подход… Хотя даже и не подозревала, что у Люциуса пунктик на Блэках».

– У него пунктик на чувстве собственной важности, – фыркает Бродяга на еще одну подколку.

«Не без этого», – кивает сестра. «Но он стал важен для меня… Поэтому, пользуясь случаем, хочу попросить тебя, Сириус. Присмотри за ними…»

– За Драко – обязательно. А вот твой бывший муж уже должен был научиться принимать ответственность за свои деяния, – Бродяга не будет для него нянькой. Он – не «хранитель очага» и не «подставленное для опоры плечо». Пока он – лишь инструмент для получения выгоды и удовлетворения низменных потребностей. Пока он не станет для Люциуса кем-то другим, ни о каких обещаниях не может быть и речи.

«Теперь он – твой муж», – резонно замечает Нарцисса. «И в твоих силах сделать его тем, кто будет удобен для тебя».

– Хорошо, я подумаю, – он соглашается только для того, чтобы не спорить. Он не был таким податливым и тактичным, как кузина. И действительно не отличался терпением. – Я присмотрю за Драко. Хотя он, в отличие от отца, куда благоразумней. Сдается мне, эта черта – исключительно от тебя.

«Но это не черта Блэков», – парирует женщина. «Все равно, спасибо, Сириус».

– И тебе, дорогая. За ценные советы.

«Кстати, ты так и не сказал, что же все-таки ищешь в моей оранжерее?»

– Ты не поверишь – обычный фаленопсис, – Блэк оборачивается по сторонам, но коварные цветы продолжают от него прятаться.

«Ты забыл, как выглядят орхидеи? Они прямо по этой тропинке в левой стороне», – подсказывает Нарцисса и, глядя, как брат поднимается на ноги, легко прощается. «Помни про Драко. И загляни ко мне еще как-нибудь».

– Обязательно, – кивает Сириус, и уже через пять минут находит злополучные растения – куда он смотрел в прошлый раз?

Он забирает один из горшков и неспешно уходит, прокручивая в голове состоявшийся разговор. Встреча с Нарциссой очень быстро из неожиданной, но приятной, становится предостерегающей и полной намеков. Что все это значит? Как она смогла так легко принять изменившееся положение бывшего мужа? Неужели его выходка совсем ее не задела? Как теперь Сириусу смотреть ей в глаза? И что важнее, как Люциус вообще решился на брак после Нарциссы? Сириус отчего-то никогда об этом не задумывался, постоянно занятый собственными чувствами, а не чужими моральными дилеммами. В конце концов, на мольберте под портретом красивая, но уже увядшая роза – значит, сестру кто-то недавно навещал. Кто-то принес ей цветок в оранжерею, кто-то выразил внимание и заботу к памяти о ней. Для кого-то она навсегда останется особенным человеком. И кроме Драко, на ум Бродяге приходит только Вуивр. Это вполне мог быть он. И тогда все его попытки построить отношения с Сириусом немного теряют в весе. Блэку не хочется думать о плохом, но и не обращать внимания на вроде бы незначительную деталь, он не может. Чья же это роза? И какое у нее значение?

А еще встреча бьет под дых смущением и досадой. Даже если он знал, на что шел, заключая брак, это не значит, что сохранить с сестрой хорошие отношения будет легко. Иррационально, но где-то в глубине подсознания он чувствует себя почти что предателем. Крайне непростое и давящее ощущение.

Но совсем скоро оно отходит на второй план – у него все еще неразгаданная загадка на руках, к решению которой стоит приступить побыстрее. Как он и подозревал, другое растение отличается от «зараженных» в ботаническом саду. Сириус оборачивается в собаку и только теперь видит почти неуловимую магию. Почти невидимый шлейф, что тонкой дымкой висит в воздухе, заставляя растения чахнуть и умирать. А источник оказывается хорошо спрятан в самом центре сада. Точнее, он играет роль «статиста» на большой выставочной клумбе, куда его по незнанию поместил кто-то из служащих…

Сириус не может не радоваться еще одному успешно законченному делу. Обиженного влюбленного передают в руки авроров со всеми добытыми доказательствами, но Бродяга почти уверен, что тот отделает штрафом. Хоть и не маленьким, но урон, который он нанес, не стал непоправимым. Однозначно, это расследование стоило потраченных усилий.

***

Долгожданный выходной хочется весь провести в постели, и Гарри, задумавшись только на минуту, в ней и остается. У него нет каких-либо срочных дел или встреч, так что он может посвятить этот день себе – отдыху, как моральному, так и физическому. С бутербродами и чаем на подносе, с хорошей книжкой в руках, а еще – в объятиях любимого питомца, который кольцами окутывает его тело, греясь, и заглядывает через плечо в редкие картинки.

Даже после полудня Гарри не хочется вставать. Он снова дремлет, а потом позволяет Соломону утащить кусочек ветчины из сэндвича, и снова погружается в приключения мистера Сойера.