Он торопливо поднимается по лестнице, и портрет не может не удержаться от гневной реплики:

«Хоть раз ты мог на что-то сгодиться…»

– Рот закрой!! – рычит Сириус через плечо с ненавистью, и женщина замолкает, пораженная наглостью, пока не вмешивается этот выродок-полукровка.

– Вы ведь когда-то его матерью были, могли бы и с другого конца начать.

«Несносное отребье! Я не собираюсь разговаривать с тобой через щель в занавеске!» – она начинает распаляться, и новый хозяин дома невесело усмехается.

– Тем лучше. Все равно с ним сейчас может разговаривать только один человек, и я намереваюсь его вызвать.

Он задергивает портьеру до конца, но женщина все еще слышит, как молодой маг разговаривает с камином, приглашая в ее дом на «чашечку чая» оборотня. Кто бы мог подумать, что после ее смерти жизнь наследников пойдет таким чередом, и ей все еще придется ругаться на происходящее.

Вечер наступает слишком быстро. Чертов оборотень приносит с собой запах дождя поздней весны, но она больше не старается прислушиваться к разговорам в доме. Что бы ни решил ее непутевый сын, она все равно будет недовольна.

***

– …Гарри, ты хоть вкратце обрисуй мне ситуацию – к чему готовиться? – Ремус снимает промокшую под дождем мантию и передает Поттеру сверток с любимым морковным пирогом Сириуса из старой булочной в конце Диагон-аллеи.

Миссис Блэк пришла бы в бешенство от одного только «плебейского» вида выпечки, но Ремус слишком хорошо знает, как справляться с печалями друга: легкими – когда тот хандрит из-за плохой погоды или серьезными – когда чувствует свою вину, но не хочет этого признавать. Морковный пирог стоял где-то в середине списка средств, улучшающих настроение, и Люпин надеялся, что им они и обойдутся – в большинстве своем, скачки настроения друга происходили по пустякам. И так же ясно Люпин понимал, что перепады эти связаны с бездельем Бродяги.

Сириус был человеком действия, и когда шумиха по поводу его воскрешения, реабилитации и снятия обвинений улеглась, он заскучал. Занятие по душе пока не выбрал, работу тоже, вот и маялся в многочисленных стенах дома на Гриммаулд-плейс. Хотя предложения поступали и от Минервы, и от Гарри, и даже из Министерства – от написания мемуаров до тренировки гоночных команд, рассекающих на летающих мотоциклах. Сириус над всеми предложениями обещал подумать, но Ремусу казалось, что он ищет что-то свое. И пока не найдет, сам не успокоится и им жизни не даст.

– О, Ремус, это было просто феерично, – Гарри вырывает его из раздумий, и Люпин сосредоточивается на озлобленной ухмылке бывшего ученика. – И я бы хотел сначала с тобой это обсудить. Сириус, думаю, все равно еще не скоро успокоится.

– Так в чем же дело? – они устраиваются на кухне, и Гарри неторопливо разливает горячий чай в новый фаянсовый сервиз – прошлый, фарфоровый, пал в неравном бою с очередным приступом гнева любимого крестного. Больше всех, конечно же, «расстроилась» миссис Блэк, но Поттер просто купил новый, в красный горох, и зачаровал на неразбиваемость.

– Сегодня в полдень к нам приходил Люциус Малфой с предложением руки и сердца.

Люпин давится чаем, и Гарри торопливо стучит ему по спине, почти не прикладывая силы.

– Надеюсь… не тебе? – кое-как отдышавшись, спрашивает Ремус, но от такого заявления не так-то легко прийти в себя. – Погоди, ты серьезно? Я не ослышался?

– Нет, да и нет, – Поттер устало трет переносицу и вздыхает, собираясь объяснять все по порядку. – Люциус на полном серьезе предложил Сириусу заключить магический брак. Он даже настоял на том, чтобы я присутствовал при этом разговоре, мотивируя тем, что я засвидетельствую отсутствие галлюцинаций у крестного. Хотя, на самом деле, мне кажется, что он боялся, как бы Сириус не кинул в него Непростительным. Но он и правда на него кинулся, а потом устроил скандал. И Малфой, очевидно, ожидал такой реакции, так как совершенно невозмутимо откланялся, пообещав ждать более вменяемого ответа.

Гарри хмурится, и между ними повисает напряженное молчание. Ремуса эта новость удивляет, но почему-то не шокирует: возможно, потому, что они все ждали какого-то решительного хода от Малфоя-старшего. Выйдя из Азкабана, тот развел бурную деятельность, и не было почти ни одной сферы их новой жизни, куда бы он эту деятельность ни применил. Он делал упор на образование, медицину, связи с общественностью, заново рекомендовал себя как меценат и общественный деятель. Но в политику, как ни странно, не лез, хотя и просиживал в Министерстве неделями. По сути своей они были чем-то схожи с Сириусом в неукротимом порыве созидать. Но если первому пришлось начать с нуля, то Сириус казался выброшенной на берег косаткой – прилив уже скоро, но он все еще не делает попыток добраться до воды. Сейчас же такое предложение сродни цунами, которое несется на него с необратимой мощью, грозя подмять под себя силой стихии. И только Сириус может или поддаться и погибнуть или уйти в глубину, спасаясь от шквала. Хотя Ремусу кажется, что с большей вероятностью, тот будет грести против течения изо всех сил – только чтобы доказать, что он – против. Но вот кто окажется сильнее, Люпин предположить не возьмется.

– Значит, магический брак… Он именно так выразился? – уточняет он у Гарри.

– Да. Есть разница, как это называть?

– Есть, Гарри. Да и Люциус Малфой всегда правильно выбирает формулировки, – Ремус улыбается, пытаясь просчитать, что задумал бывший недруг. – То, что ты посчитал незначительным, на самом деле имеет огромную разницу с тем, что ты под этим понимаешь. Магические браки уже полвека, как не практикуются повсеместно, и не удивительно, что большинство молодежи о них не знает. Магический брак подразумевает под собой соглашение, добровольный союз, не обязательно основанный на любви. Это как брак по договоренности, который до сих пор случается в древних чистокровных семьях – взаимовыгодная сделка. Хотя уже и без магической составляющей. Полагаю, Малфой имел в виду именно это, а не руку и сердце.

Поттер фыркает следом за Ремусом, усваивая информацию.

– Сделка… Тогда неудивительно, что Сириус взбесился, – Поттер отпивает, но продолжает задумчиво потирать край блюдца.

– Именно. Он определенно преследует какие-то свои цели. Вопрос в том: выиграет ли от этого что-нибудь Сириус, – кивает Люпин.

– Он, для начала, не согласится, – убежденно мотает головой Поттер, а Ремус опять улыбается: Сириус не так прост, как кажется крестнику.

– Я сейчас о гипотетической возможности, Гарри. Кстати, а ты бы смог принять его решение, если бы он согласился? – Люпин не сомневается в Поттере, но ситуация выходит щекотливая – здесь все чувства отходят на второй план и остается только материальная выгода.

– Я не знаю, Ремус. Это пока не укладывается у меня в голове, – Гарри смотрит задумчиво и хмуро. Пытливый ум выпускника Аврорской академии обрабатывает информацию, как задачку по арифмантике – хоть и нелюбимую, но не без творческого подхода.

– Тогда давай примерно прикинем, что Малфой хочет от этого получить.

Поттер ненадолго задумывается, но Ремус уверен, что тот придет к тем же выводам, что и он в 80 процентах из 100.

– Репутация, – безошибочно определяет Гарри.

– Именно. И ты, думаю, прекрасно знаешь, что эта дама весьма могущественна, – Ремус усмехается, глядя на недовольное лицо Поттера, помянувшего в очередной раз собственную славу недобрым словом. – Но в данном случае, она будет работать еще и на Сириуса. Определить, что он от нее получит в, так сказать, материальном плане, я пока не возьмусь, но одно я знаю точно: Сириусу больше никогда не придется скучать.

– Ремус, нельзя относиться к этому так просто, – Гарри хоть и согласен с другом, но все равно недовольно щурится.

– Я считаю, что старине Сириусу было бы неплохо встряхнуться…

– Что, уже продали меня этому хмырю?

Озлобленная реплика стирает улыбку с лица Люпина, и он мысленно вздыхает. Даже просто обсудить перспективу спокойно не получится. Фраза застывает в воздухе, подобно ножу гильотины, и Гарри встревоженно осматривает крестного. Снова ругаться не хочется, и именно поэтому он и вызвал Ремуса. Бродяга полыхает гневным взглядом и молча разворачивается к лестнице, а Ремус вздыхает уже «в голос». Для начала его нужно успокоить.