Он отвлекается на еле слышные хлопки заклинаний снаружи и понимает, что это авроры пытаются пробить купол – там наверняка не только несколько преступников, удерживающих периметр, но и мощный артефакт, раз все старания авроров пока идут впустую. Возможно, если Сириус попытается разбить его изнутри или оглушить кого-нибудь из напавших… Все равно, один он против десятка волшебников в черных мантиях и красных – о, неужели разнообразие – масках навряд ли что-то толковое сможет сделать.

Он разворачивается, спускается по лестнице, намереваясь выбраться через окно, как из смежного коридора ему под ноги выскакивает ребенок. Это белокурая девочка лет шести, и с Сириуса моментом спадает маскировка.

– Тсс… Я тебя не обижу, – он накрывает ладонью рот девочки, боясь, что слезы на щеках удачливой беглянки сменятся громким плачем, и сам переходит на шепот. – Я не с плохими волшебниками, я спрятался, как и ты…

Девочка кивает, и Бродяга уже собирается убрать руку, как ее глаза вдруг округляются, наполняясь ужасом, а над ними обоими нависает тень. Сириус не успевает отреагировать, даже обернуться, как оказывается обезоружен и спеленат путами по рукам и ногам. Один из магов хватает девочку на руки, и та тут же начинает верещать, а второй тащит Сириуса в зал. Черт, так легко попасться…

Но Сириусу некогда себя корить – очень быстро ряды гостей перед ними расступаются, а его и девочку выставляют на обозрение собравшихся возле статуи.

– О, юная мисс Кроун! Вас-то мы и искали! – понятно, кроме ограбления, они наверняка хотят еще и выкуп за девочку. А еще – голос преступника определенно женский. – А это кто? Неужели сам мистер Блэк?

Другие злоумышленники не обращают внимания на злорадное удовольствие вещающей, продолжая собирать «дань»: украшения, часы, кошельки – наверняка и убранству здания не поздоровится.

– Как думаете, мистер Блэк, сколько денег отдаст ваш муж за вашу жизнь? – Сириуса выставляют вперед перед собравшимися. – А, мистер Малфой? Все или же больше?!

Голос женщины взвивается под потолок и становится оглушительным, но он определенно знаком Сириусу! И за ним все равно слышен треск магического барьера, и преступники очень быстро начинают собираться по двое-трое. Когда двери зала рушатся под натиском авроров, нападавшие активируют порт-ключи и бесследно исчезают, прихватив заложников вместе с собой.

***

Ночь и большую часть дня они проводят в ледяном помещении, в щели пола которого просачивается вода. По отдаленному плеску Сириус догадывается, что они скорее всего на каком-то полузатопленном судне. Иллюминатор в углу трюма покрыт коркой льда, и в него ничего не видно. Девочка, устав плакать и немного успокоившись, пару часов подремала, укутанная в мантию Сириуса, но все равно подрагивающая от холода. Его самого недолго били, сразу после перемещения – больше для острастки, чем с намерениями причинить серьезный вред, но потом вырубили ударом по голове так, что Сириус пришел в себя только к полудню. И это навевает просто тьму подозрений насчет личностей и мотивов похитителей. Ими Сириус и занимается, придя в сознание и шагая из угла в угол, чтобы согреться. Их не кормили, но принесли кувшин с водой, которая все равно достаточно быстро замерзла, а значит, не собираются долго держать в неволе. Скорее всего, после требований о выкупе, они дадут время на сбор денег и договорятся о том, где и как будут совершать обмен. Их скорее всего не убьют – все-таки ребенок и Сириус Блэк, за смерть которых любой сразу же заработает путевку в Азкабан в один конец. Но это не значит, что Бродяга собирается сидеть сложа руки – он и так уже достаточно времени потерял.

К тому моменту, как снова начинает темнеть, он будит девочку.

– Малышка, как тебя зовут? – он осторожно растирает ее ледяные пальчики своими руками и дышит на них, пытаясь согреть.

– Гретель, сэр, – девочка шмыгает носом и плотнее укутывается в кокон из мантии.

– Отличное имя. Ты читала эту сказку?

– Да, это мамина любимая. Меня поэтому так и назвали, – рассказывает она. – Но мне больше нравится «Грета».

– Хорошо, Грета. А теперь послушай меня внимательно, – Сириус замолкает, прислушиваясь, и продолжает. – Давай сбежим отсюда?

– Но как? – девочка удивленно шепчет, и, похоже, детское сознание достаточно быстро пришло в себя, судя по загоревшимся огонькам в глазах.

– Ты должна быть послушной и очень храброй, и тогда у нас все обязательно получится, – тихо просит Сириус. – Видишь то маленькое оконце? Мы сбежим через него.

– Вы не пролезете, – протестует Грета, а Бродяга усмехается – уж он-то, да в любую дыру без мыла.

– Обязательно пролезу. Но сначала его надо открыть – видишь, какое оно замерзшее? Я попробую, а ты, пожалуйста, встань к двери и внимательно послушай не пойдет ли кто.

Девочка быстро поднимается на ноги, шаркает полами мантии и приникает ухом к железной перегородке.

– Тихо… Только вода где-то капает,– оповещает она, и Сириус берется за створку.

– Хорошо. Но только сразу меня предупреди, – Бродяга, пыхтя, вырывает задвижку «с мясом», но мерзлый металл кажется абсолютно безнадежным, сколько бы он ни пытался его открыть.

Он оглядывается по сторонам, обшаривает углы и груду пустых ящиков у противоположной стены, пока не находит узкий ржавый прут – может быть, им удастся поддеть? Пять минут тяжелых попыток приводят к треску и желанному скрежету – окно открыто. За ним оказывается ржавый борт, гладь воды в полутора ярдах от иллюминатора и сходни неподалеку. До берега с темными строениями без окон и редкими фонарями около шестидесяти футов. А еще Сириус слышит негромкие голоса где-то над своей головой.

– Вот еще! Эта стерва вконец обезумела, – хрипит один простуженным голосом. – Речь шла о девчонке, а за Блэка нам национальный герой знаешь, что сделает?

– Ты – идиот, – перебивает другой – более грубый и сердитый. – Эта стерва говорила про Малфоя – знаешь, сколько денег у него? Получим их, а там – ищи ветра в поле. Сможем жить припеваючи даже в загробном мире.

И скорее всего, именно так и будет. Малфой не поскупится, боясь осуждения общества, а если авроры этих прохвостов не поймают, то в одночасье пустят его муженька по миру. Нет, Бродяга не позволит этому случиться, им срочно нужно уносить ноги.

Голоса отдаляются, и Сириус подзывает Грету к себе.

– А теперь, малышка, ты должна быть очень храброй… – он подбирает полы мантии, закутывает маленькое тельце и связывает концы ткани крест-накрест, оставляя свободными только руки и ноги девочки. – Ты должна будешь туда нырнуть, а потом очень быстро передвигать руками и ногами под водой.

– Но я не умею плавать… – девочка опасливо поглядывает на воду.

– Это не страшно, тут недалеко. К тому же я сразу же нырну за тобой и помогу выбраться, – успокаивает он. – Грета, ты должна мне поверить.

Девочка вздрагивает, шмыгает носом, но все же кивает. Хвала Мерлину, она достаточно спокойная и умная, чтобы понимать, что такое опасность. С младенцем у Сириуса, наверное, не было бы и шанса. Он помогает ей протиснуться в иллюминатор, удерживает на весу, опять прислушивается к окружающей обстановке и тихо просит:

– Вдохни поглубже и задержи дыхание, – девочка вдыхает, зажимает пальчиками нос, а потом Бродяга прижимает ее к борту и выпускает из рук.

И теперь у него самого есть считанные мгновения, чтобы обратиться, выскользнуть в окно и уйти под воду с наименьшим количеством брызг и шума, прежде чем ледяная вода заставит ребенка испугаться, открыть рот, захлебнуться и утонуть. Все-таки это слишком опасно для нее, а Сириус был не в праве…

Погружение за секунды пробирает до самых костей жутким холодом. Сириус выпускает носом воздух, оглядываясь в мутной воде в поисках свертка с ребенком, но вместо этого ему в пасть попадают только водоросли. Которые тут же окутывают его лапы и тянут за собой в пучину. Бродяга пытается отбиться и вынырнуть, но движение вперед только усиливается, а через минуту так же внезапно прекращается. Склизкие нити отпускают лапы, и Сириус чувствует под ними дно, а потом поднимает голову над поверхностью воды. Он оказывается почти на самом берегу, судно осталось вдалеке и высится заброшенной громадиной без единого фонаря на палубе. Он быстро выбирается на тонкую полосу прибрежного льда и находит девочку, закутанную в мантию и водоросли. Которые очень быстро распутываются сами по себе, как будто живые, и возвращаются в воду.