– Я знаю. Поэтому будем считать это расплатой за наши «несознательные» действия, – им ведь обоим будет легче принять это за месть. Принять, пережить и забыть. Начать все с чистого листа. – Что мы будем делать дальше?
– Люпин, ты не можешь так просто это принять, – зельевар не то злится на его предложение, не то в шоке от такого поворота событий.
– Отчего же? Могу, – Ремус пожимает плечами. – А почему не можешь ты? Совесть замучила?
Снейп вспыхивает, осекается и вот теперь точно на взводе.
– Представь себе, – ядовито цедит он. – И так замучила, что я потребовал с тебя Обет, чтобы не попасть в Азкабан.
– Я принимаю твои «извинения», – Ремус усмехается и действительно может понять и причины, и следствия, и мотивы зельевара. А также его изощренные попытки исправить ситуацию «не испачкав свои руки» еще больше. – И не в претензии.
– А должен. Потому что об извинениях не было и речи, – зельевар все еще взбешен, но не может не отвлекаться на полусерьезный тон собеседника.
– Однако, как я и сказал, я не в обиде на тебя. Ну, не в такой сильной, как ты мог ожидать, – уверяет его Люпин. – Лучше скажи, ты исправишь то, что сделал?
– Естественно, – Северус складывает руки на груди и сердито сжимается, глядя, как ворона опускается на столик между чашками и начинает заинтересованно изучать их содержимое.
– Кларисса, не смей брать конфеты, – Ремус тут же дергается к любимице, аккуратно берет ее двумя руками и относит на насест. – Ну, ну… веди себя послушно.
Когда он возвращается, зельевар все еще не меняет позы, и Ремус прислушивается к себе. Ему только что сказали, что все эти годы от мучений его мог избавить один только искренний разговор. Одна только попытка признать свою вину, и он мог бы… Он не может винить Северуса. Он знает по себе, насколько глубокими могут быть старые раны, насколько спонтанными могут быть решения, принятые в буйстве чувств, насколько тяжелым может быть груз ответственности. Ему не в чем винить зельевара.
– Как ты это сделал?
– Изменил состав зелья. Но так, что оно до сих пор на тебя влияет, – объясняет Снейп. – И сниму его эффект так же.
– Тогда… – Ремус задумывается над тем, как будет объяснять это Сириусу и Гарри. – Тогда, наверное, лучше делать это постепенно, чтобы не возникло лишних вопросов, да?
– Что ты будешь врать своим друзьям, меня не касается, – Снейп все еще уязвлен и торопливо поднимается на ноги. – Исправленное зелье будет готово к следующему полнолунию.
– Хорошо, я что-нибудь придумаю, – покладисто заявляет оборотень, но не торопится отпускать зельевара «с пустыми руками». – И еще кое-что, Северус…
Снейп замирает на пороге лавки и недовольно оборачивается.
– Раз уж мы теперь квиты друг перед другом, то, может быть, ты и ненавидеть меня перестанешь? – он знает, что это – всего лишь дешевая подначка, но не попросить не может. Так долго лелеемая надежда начинает сбываться. – Или хотя бы станешь терпимее в отношении меня?
– Посмотрим. Не все сразу, – Снейп метает молнии глазами, еле разжимает зубы, чтобы ответить, но Ремус знает, знает, что тот вскоре успокоится. Проанализирует ситуацию и придет ровно к тем же выводам, что и Люпин. И тогда… Может быть, действительно, будет относиться к нему чуточку иначе.
Что за чудесный Валентинов день выдался у него в этом году. Сказка, не иначе.
***
Люциус решает все-таки рассказать Северусу о том, что произошло. Не из-за мук совести, естественно – он просто устал. Устал так, как, наверное, никогда в жизни – даже на службе у Лорда было более чем предсказуемо, а вот что может выкинуть Блэк и представить страшно. И уж никогда бы Люциус не подумал, что Пес выберет именно такой способ расплаты. Тот мог быть предсказуемым, но Люциус-то думал, что Блэк больше ни за что в жизни к нему не прикоснется, а вышло наоборот, и это более чем… пугает? Да, возможно. А еще интригует – неужели Блэк все-таки не настолько брезглив? Не настолько мелочен, горд и самолюбив, чтобы отплатить ему той же монетой? Это последствия связи или Блэку стоило учиться в Слизерине, а не в Гриффиндоре? И если по поводу факультетов уже бесполезно вопрошать, то вот о связи стоит подумать – как она повлияла на Сириуса? Это Малфой после насилия был в шоке, подстегиваемом еще и магией, а на Блэка акт расплаты повлияет так же? Вдруг случится чудо, и магия поможет принять месть, как достаточную цену за содеянное? Люциус может только уповать и надеяться, лежа без сил в испачканной постели.
Пробуждение не принесло ничего хорошего: ни облегчения, ни радости от того, что он свободен и пытка закончилась, ни умиротворения от того, что он это пережил. Последствия ночи сказались на нем так, что он пожалел, что так «легко» отделался. Тело болело невыносимо – каждая клетка от макушки до пят агонизировала тупым раздражающим нытьем, колола в боках, снимала кожу заживо, валуном лежала на сердце и не давала даже думать о том, чтобы прикоснуться к гениталиям. Он даже к вечеру не смог подняться с постели. А еще оценил задумку Пса с палочкой и действительно чуть не покраснел перед эльфом – но тогда его очень быстро отвлекли совершенно другие мысли: об этом не должен узнать Драко, и Северуса не должна принести нелегкая именно в тот момент, когда он в таком плачевном состоянии. Поэтому он велел эльфу молчать под страхом смерти, принести ему палочку и несколько восстанавливающих зелий. А вечером…
Вечером ему пришлось в срочном порядке вызвать фамильного лекаря – поход в ванную оказался ужасным сразу из-за двух вещей. Сначала на пороге его встретило чудовище, позже опознавшееся как собака. Очень грязная, истощенная и отвратительная собака. От голода у нее слюна текла из пасти прямо на дорогой кафель, в мутных глазах собиралась белесая влага, на впалых боках туда-сюда ходили хорошо просматривающиеся ребра. Собака молчала. Смотрела на Люциуса добрую минуту, а потом медленно развернулась и похромала к противоположной стене. Малфой заметил, что задняя лапа животного не то сломана, не то сильно поранена, и собака старается не наступать на нее. А потом псина исчезла так же, как и появилась – бесшумно, внезапно и незаметно. Люциусу подумалось, что он все еще спит, что это – болезненный морок, но естественный позыв организма, ради которого Малфой все-таки поднялся на ноги, снова напомнил о себе, убеждая, что это не сон. А значит, псина вполне может быть галлюцинацией или еще чем похуже. И пока Люциус рассуждает об этом, морщась от резкой боли в мочеточнике, второй «сюрприз» оказывается на дне унитаза – кровь в моче – определенно не самый радужный симптом. И он вызывает врача.
Вышколенный колдомедик преклонного возраста не смеет смотреть ни встревоженно, ни осуждающе, внимая скорректированной версии приключившегося. Он проводит осмотр, довольно быстро ставит диагноз и выписывает необходимые зелья. Берет кровь на анализ и не обижается на упоминание о конфиденциальности – все будет сделано в лучшем виде и только так, как пожелает Малфой. Которому теперь только и остается, что вернуться в постель, напиться горьких снадобий и ждать, когда боль уляжется. Ему вообще больше ничего не стоит делать. По крайней мере, пока. Ну, разве что, поговорить со старым другом…
Северус действительно помогает ему отвлечься: обличив произошедшее в слова, произнеся эти слова вслух, поняв их значение, Люциусу и правда становится легче принять случившееся. А уж когда Снейп говорит о своем «проколе», Малфой очень быстро отвлекается на другую тему. Вот никогда бы он не подумал, что Северус может быть так жесток. Да, под воздействием импульса, обстоятельств и давления, но все же не до такой степени. Зельевар же не Малфой, чтобы так грубо отвечать своему противнику. А получается, что и друг недалеко ушел. Это же сколько лет оборотень мучился… Люциус поражается красоте, размаху, безалаберности и дикости совершенного. Всему и сразу. А еще – небывалому спокойствию друга. Да, он все еще ошарашен, но еще Люциус видит в нем уверенность в собственных силах, в том, что он может со всем этим справиться. И вот чему у него стоит поучиться – выдохнуть, успокоиться, прекратить ныть и взяться за дело по-новой. Забыть о досаде, стараниях, ушедших впустую, и снова приступить к работе. Один раз он Блэка уже завоевал, во второй раз тоже обязательно получится. Просто нужно быть еще умнее, еще изворотливее и упрямее. У него все получится, если он в это поверит.
