– Знаю, – нет, не получится – уперт он так же сильно, как и горделив. И еще больше принципиален. – Поэтому и хотел найти какой-нибудь компромисс…
– Компромисс? Компромисс?! – Блэк взрывается внезапно и громко, вскакивает на ноги, опрокидывает стул и одним взмахом руки скидывает тарелки со стола. – Откупиться подарками от насилия – это, по-твоему, компромисс?!
– Может и нет, но ты ими все же успешно воспользовался, – Малфой продолжает смотреть в его глаза. – И сам же прислал мне выписку из Гринготса – я неплохо проспонсировал твое агентство.
– Надо было запихнуть тебе эти деньги в задницу, – рычит Пес. – В прямом смысле! И тогда я бы посмотрел, что бы ты сделал!!
– Если для тебя это будет равноценной расплатой… – Люциус пожимает плечами, проговаривая предложение – нет, он сейчас не договаривается о мести, и речь не о моратории на какие-либо действия, сейчас он просто хочет слышать Блэка. Его ругань, его голос, его чувства… Дать ему возможность сказать в лицо все, что он хочет. Выплеснуть это из себя, чтобы потом перейти к более конструктивному диалогу.
– Перебьешься! – Блэк не думает успокаиваться и судорожно сжимает кулаки, пинает осколки, по которым ходит, и метает молнии глазами, чуть ли не в буквальном смысле. – Для расплаты ты подарил мне ружье – сам застрелишься или мне позволишь удовольствие вышибить тебе мозги?!
– Ни то, ни другое, – Блэк забывается, считая виновным только его. – Или тебе тоже придется стреляться. Потому что, если помнишь, наша связь – это обоюдное соглашение, которое…
– Вот именно! Соглашение! – продолжает бушевать Сириус. – А я никакого согласия на насилие не давал! Наоборот, и ты, и я клялись уважать, понимать и принимать друг друга! А не насиловать!
– Да, – кивает Малфой, а внутри все холодеет – Блэк, конечно же, вспомнил о клятве и, конечно же, все еще надеется защититься ею. – Напомнить, сколько пунктов из этой клятвы нарушил ты?
Пес задыхается от его наглости, свирепеет до такой степени, что его магия выходит из-под контроля – разливается бурными ручьями по полу, царапая паркет, просачивается в воздух, разряжая его до долей атомов, рушится на стены, срывая обои, и бьет по столешнице вместе с кулаками Сириуса, чуть не раскалывая резное дерево в щепки.
– Не смей… Не смей! Хоть в чем-то обвинять меня… – он захлебывается своим гневом. – Эту связь… можно было вытерпеть! И если бы не ты…
Стекла в окнах жалобно звенят, воздух дрожит пеленой, температура стремительно понижается, а домовые эльфы, появившиеся на шум, в ужасе моментально исчезают. Люциус и сам еле сдерживает нервную дрожь – и от холода, и от страха. Блэк… У него весьма необычные способности. И силы… Силы столько, что он наверняка не уступит Малфою.
– Отец! Сириус… Что здесь происходит?! – и Драко снова появляется невовремя, запинаясь о порог столовой, и Люциус хватается за палочку – если Блэк не удержит свою магию, он покалечит действительно ни в чем не виновного человека.
– Ничего сверхъестественного, Дракон… – но Сириусу все-таки удается взять себя в руки, и с каждой фразой поток магии мельчает, утихомиривается и тускнеет. – Просто твой отец как обычно мнит себя всемогущим пупом земли…
– Ну, вы это выяснили не вчера, – осторожно замечает Драко, и Люциус хочет расцеловать сына за проявленную к месту непосредственность.
– Да, – кивает Блэк и вот теперь расслабляется полностью. – Но совсем недавно я выяснил, что твой отец не гнушается абсолютно никакими способами достижения желаемого. Используя при этом тех, за кого выходит замуж.
Да, и это тоже не новая информация. Просто Сириус не подозревал, на что Малфой может пойти, а Люциус не подозревал, что все подозрения на счет себя окажутся правдой. И Драко снова указывает им на тщетность их притязаний, скептично приподнимая брови. Но Блэк еще не закончил.
– Вот только это не значит, что я позволю… – договаривает он и уходит из потрепанной столовой.
– Отец? – сын смотрит с настороженным любопытством, но и про ехидцу не забывает. – Это тоже было из разряда «просто поругались»?
– Естественно, нет, – Люциус выдыхает, запускает руку в волосы, начиная растирать затылок и шейные позвонки – напряжение вспыхивает острой болью. – Скажем так, я перед ним провинился. Не без его же помощи. А теперь он требует возмездия, забыв, что у самого рыльце в пушку.
– А ты, наверное, получаешь удовольствие от его реакции и того, что он разрушает наш дом, раз не стараешься справиться другими методами? – спрашивает сын – еще не злится, но уже не понимает подобной «прокрастинации».
– Нет, – Люциус берет себя в руки и пресекает дальнейшие вопросы жестом – это он точно не будет с ним обсуждать. – Ты забываешь, что твой отец не всесилен, а дядя – тоже не простой человек. Но мы справимся с этой ситуацией. Оба.
– Верю, но с трудом, – фыркает Драко и тоже покидает помещение, звеня осколками под ногами – манера отца держать что-то в себе и даже не высказываться по этому поводу, порой, изрядно раздражала сына. Но он прекрасно знает, что есть достаточно много чувств, событий, реакций и мыслей, которыми можно и не захотеть делиться с кем-то, кроме себя. Поэтому он и не настаивает на ответе.
А Люциус только чертыхается – паршиво, как же паршиво все это складывается… Блэк не просто не захочет идти на контакт, но и Люциусу не даст возможности. Каждая попытка закончится похожим скандалом. И ничего нельзя сделать. Только ждать, когда мнение Блэка о ситуации изменится хотя бы на йоту. А вероятнее всего, изменится оно только тогда, когда он отомстит – вот чего стоит ждать. Ждать и готовиться к мести. Ну или и дальше тратить деньги на бессмысленные попытки задобрить Блэка.
Люциус по-прежнему не чувствует за собой вины. Только сожаление, горечь, досаду. Даже если поздно петь реквием по упущенным возможностям, это не значит, что они – последние из имеющихся у Малфоя. Кое-что он может использовать только в самом крайнем случае, а сейчас – еще не он. Ему просто нужно снова набраться терпения. Снова начать завоевывать Блэка, снова бороться со связью и собственными гормонами и снова запрещать себе наслаждаться во снах. Он все-таки находит в себе смелость признаться, что Блэк ему нравится. Как человек, как волшебник, как мужчина. Люциус не знает, его ли это чувства или опять напускное от магии, но хочет, чтобы эти чувства с ним остались. Так глупо, по-детски, нерационально и естественно по-слизерински, но все же, все же, все же… Хочется видеть в Блэке супруга не только на бумагах, а равносильного партнера. Нет, ни в коем случае не плечо, на которое захочется опереться, но и не Иуду, готового впиться клинком в спину в любой момент.
Хочется умного, оригинального собеседника, колоритную личность, выглядящую достойно на его фоне, готового пойти на уступки партнера, зрелого волшебника, который останется на его стороне, даже если никогда не разделит с ним его мнение, и… страстного любовника… Либидо, успешно разбуженное связью, после встряски на Рождество начинает жить какой-то отдельной жизнью: Люциуса часто бросает в жар, стоит Блэку только появиться на горизонте, во снах он вообще неизвестно что вытворяет с отдающимся телом, а сердце… Сердце совершенно неожиданно сжимается при воспоминаниях о той ночи. Он все еще ни о чем не жалеет разумом, а коварная мышца отказывается повиноваться холодному расчету и логике, ноет и тянет фантомной болью. И у Люциуса, пожалуй, больше не останется вариантов, кроме как вручить бразды правления ей и уповать на удачу, когда Блэк примется ему мстить. Вдруг хотя бы здесь он сможет поступить правильно?
***
Новое полнолуние снова не встречает его болью. И это так непривычно, что Ремус пугается такой реакции. К хорошему привыкаешь быстро, к плохому – еще быстрее. Особенно, когда не ждешь от кого-то помощи. А Ремус не ждет уже очень давно. И именно от этого зелье Северуса кажется таким невероятным. В это полнолуние он снова поит его волшебным варевом, которое почти без следа снимает все прежние неприятные симптомы. Только для того, чтобы подтвердить результаты и убедиться в своих выводах. Он снова берет у него кровь, слюну, шерсть и когти. Абсолютно спокойно и без «охраны» при оборотне. И Ремусу интересны только две вещи: реакция зельевара и поделится ли тот своими результатами с ним.
