– Ты домысливаешь…
– Может быть, но со стороны все выглядит именно так, – легко соглашается она, не желая давить на друга. – Поэтому я и спрашиваю тебя: как называются твои чувства и насколько они серьезны?
Гарри не знает, что ей ответить. Он не может сказать, что она не права в своих домыслах, но и принять их за правду не может тоже. Он еще не загадывал так далеко, он не рассматривал их с этой стороны и тем более, не пытался как-то их обозначить.
– Ну так что, Поттер? Ты ответишь?
Насмешливый голос заставляет их вздрогнуть, напрячься и обернуться.
– Булстроуд. Ты как всегда не вовремя, – Гарри не злится, но он точно не собирался когда-нибудь откровенничать с ней – одной из самых больших сплетниц Хогвартса.
– Отчего же? Ты сам пригласил, – Миллисент усмехается, пододвигает стул и присаживается с другого края стола. – Даже если и не поговорить по душам, но кто же знал, по каким часам ты изливаешься и кому.
Она кивает Гермионе, подзывает официанта, снимает мантию и поправляет прическу – все это с таким невозмутимым видом, что абсолютно никто не поверит, что ей не любопытно содержание разговора.
– О, Мерлина ради! Хватит смотреть, как будто я подслушала вселенский заговор, – кривится она на их напряженные лица. – О вашем, да и нашем тоже, противостоянии знал весь Хогвартс, а уж какие слухи ходили в Слизерине вам и не снилось. Но неужели вы думали, что вы – единственные, кто задумывался над отношениями «Поттер-Малфой»?
– Ты ее пригласил? – невпопад спрашивает Гермиона, мысленно соглашаясь со слизеринкой.
– Узнать ее желание ко мне, – кивает Гарри.
– И что же думаешь по поводу их «отношений»? – интересуется Грейнджер.
– Я пришла примерно к тем же выводам, что и ты, – лукавит Булстроуд. – Только на пару лет раньше.
– А что об этом думает Драко? – Гермиона хмурится и тактично позволяет Гарри просто слушать.
– Он далеко не так рассержен, как хочет казаться, – улыбается слизеринка. – Но это пока ничего не значит. Все будет зависеть от усилий нашего героя.
Она пристально смотрит на Гарри, и Гермиона вторит ей, обернувшись к другу.
– Что? Я пытаюсь! – а Поттера такое внимание заставляет чувствовать себя очень некомфортно.
– Плохо пытаешься, – качает головой Миллисент и принимается за поданный чай. – Старайся лучше – и это мое желание.
– А конкретнее можно? – Гарри путается в двусмысленности и своих, и чужих фраз, и не может понять, что они обсуждают: что-то интимное или еще нет?
– Все вам нужно конкретизировать, – хмыкает Булстроуд. – Но специально для тебя поясню: я хочу, чтобы ты пошел на свидание с Драко.
– Что? – спрашивают гриффиндорцы хором. Вот только Грейнджер – задумчиво-изумленно, а Поттер – испуганно.
– А что такого? Забини же пригласил тебя, – она кивает Гермионе. – Так почему бы и Поттеру не проявить инициативу?
– Ты даешь заведомо невыполнимое задание, – быстро подбирается Гарри – что за чушь она ему предлагает?
– Поттер, а ты уже сдаешься? – Булстроуд все еще не меняет выражения лица, но тон становится игриво-угрожающим. – Я же не ставила никаких условий и в методах не ограничивала…
Она многозначительно умолкает, давая понять, что действительно развязывает ему руки. И это совсем другой расклад.
– Свидание – это проведенное вместе время. Как вы будете это делать – неважно. Важен настрой, атмосфера и ваше к этому отношение, – разъясняет она как маленькому ребенку. – Так что, Поттер, мое желание будет весьма приятно для тебя.
– Я бы так не сказал, – сомневается Гарри совершенно обоснованно. – Малфой, для начала, вообще на него не согласится.
– Как ты будешь его убеждать – целиком твоя забота, – смеется Булстроуд. – Но оно непременно должно состояться.
– А ведь Драко может об этом и не знать… – Гермиона говорит ни к кому не обращаясь, но Поттер и Булстроуд тут же оборачиваются к ней, молчат, пока Гарри не поднимается из-за стола.
– Я обязательно что-нибудь придумаю. А теперь прошу меня извинить, дамы, работа не ждет, – он немного неуклюже собирает свои вещи, расплачивается и уходит, оставляя девушек одних.
– Ты – злой гений, Грейнджер. Поттер никогда не сможет этого сделать, – усмехается Миллисент.
– Ты права, Булстроуд, – вторит ей Гермиона. – С даром убеждения у Гарри проблемы. А вот провести время вместе, приятно и, может быть, даже не подравшись, он вполне способен. Ты сама только что дала определение свиданию.
– Но это не значит, что в итоге Поттер не наломает дров.
– Ты его недооцениваешь, – убеждает Гермиона. – И по-моему, Драко – тоже. Он ведь и мне желание загадал…
Миллисент хмурится, но больше ничем не выдает свое недовольство. Можно было бы схитрить и заставить гриффиндорку признаться, в чем было дело, но ей почему-то кажется, что та сама расскажет – уж больно «всезнающий» у нее вид.
– И тебе он о нем не расскажет, – добивает Гермиона. – Но это желание, как ни парадоксально, поможет Гарри выполнить твое.
– Гриффиндор научился хитрить? – Булстроуд не может не чувствовать досады, а еще ей почему-то кажется, что сейчас они с Грейнджер на одной стороне.
– Всегда умел, – усмехается та. – А еще мне думается, что не только Гарри горазд все портить. Драко… стоило бы быть посговорчивее.
– Не то определение, но я тебя поняла, – отвечает Милли – веселье постепенно сходит на нет, и они возвращаются к реальности. К таковой, как она есть, без прикрас. – И он все же старается. В меру своих сил.
– Я заметила, – кивает Гермиона и начинает складывать свои пергаменты, которые тщетно надеялась просмотреть за обедом.
– Подожди, Грейнджер. Я еще хотела спросить, – Миллисент придерживает ее за рукав. – О Викторе…
– Только если ты продолжишь быть искренней, – предупреждает Гермиона, и девушка тут же согласно кивает.
Они негромко переговариваются еще на протяжении получаса, а Гарри тем временем уже в Аврорате – безуспешно пытается переключиться с разговора за обедом и собственных чувств на работу. Булстроуд задала ему очень непростую задачку, а Гермиона предложила не менее сложное решение. И над этим ему стоит основательно подумать.
***
Возможно, не самой лучшей идеей было вытащить Блэка на разговор именно сейчас. Сейчас, когда тот принялся за первое дело в своем агентстве. Люциус не вдается в подробности, не пытается выяснить детали у Поттера или оборотня, с которыми Сириус наверняка делится этими самыми деталями – ему хватает видеть озабоченный, хмурый взгляд супруга, чтобы понимать, что его мысли заняты более увлекательными вещами, нежели мужем-насильником. А возможно, именно это время – самое лучшее – Блэк не будет сосредотачиваться и досконально вспоминать, и это даст Малфою фору, а разговор пройдет легче и без нового насилия.
Он просто задает дежурный вопрос о том, как прошел день Сириуса, застав Блэка в Малой столовой за поздним ужином. А Блэк начинает рычать.
– Тебя это не касается.
– Не соглашусь, – Люциус и не надеялся на ответ, потому что во все предыдущие разы Пес его игнорировал, а теперь не может не воспользоваться шансом. – Ты – мой муж, и меня, естественно, волнуют твои дела.
– Можешь не волноваться – я подумываю над тем, чтобы перестать быть твоим мужем, – и первый раз за месяц Блэк смотрит ему в глаза.
– Серьезно? – Люциус для вида скептически поднимает бровь – конечно же, это фарс – он не собирается отговаривать Пса или скандалить. Тот в своем праве. А Малфой в праве переубедить его.
– А ты думаешь, у меня нет для этого оснований? – Сириус раскаляется, как чайник на плите – медленно и неизбежно. – Я не только разведусь, но могу и потребовать суда над тобой.
– Вперед. Сириус Блэк снова будет невинной несчастной жертвой, – он знает, куда давить – гордости в Блэке, как магии в Хогвартсе. – Хотя нет, уже не невинной.
– А ты, я смотрю, гордишься этим, – Блэк сводит брови к переносице, взгляд режет словно нож, а слова вырываются подобно боевым заклятиям – резко и четко. – Раз так, то я могу и потерпеть свою новую славу.
