– Тебе не о чем волноваться, Люциус.
О, он и не будет. Вместо этого он продолжит праздновать, продолжит курсировать между гостями, пить вино и танцевать. Абсолютно не обращая внимания на то, что Блэк нет-нет, но раз за разом снова пересекается со своей знакомой в течение всего вечера. Снова разговаривает, улыбается, танцует, как будто она – та, кто может претендовать на его внимание хоть на каких-то основаниях. Как будто она – имеет какие-то права на Сириуса Блэка.
Люциус выпускает поднимающиеся эмоции большую часть вечера – перерабатывает их в утонченные поклоны, любезные улыбки, величественную осанку и выверенные движения. Безошибочные па, снова беседы и витиеватые реплики, череду лиц, нарядов и гримас восхищения… Его от этого тошнит! И кажется, слишком поздно он понимает, что эмоции не выплескивались, а разгорались, как пожар в высушенном лесу – с каждым дуновением ветра все сильнее. Северус попытался его отвлечь, но дорогой коньяк отдает горечью, а Люциус не способен сосредоточиться на выдержанном букете, провожая взглядом фигуру мужа снова в руках какой-то дамочки. Блэк никогда не знает, когда нужно вовремя остановиться. Когда не стоит испытывать терпение Малфоя больше, чем тот может выдержать. И когда не стоит флиртовать со всеми подряд на глазах у законного супруга…
Гости начинают отбывать после трех, и Люциус чуть не до синяков сжимает локоть Блэка, заставляя остаться рядом с собой – кое с кем стоит прощаться лично, и это не тот случай, когда можно пренебречь этикетом. Когда к ним подходит Марджет, Малфою многого стоит, чтобы удержать на лице маску радушного хозяина – Блэк смеется, благодарит за прекрасно проведенное время и целует женщине руку.
– До встречи, дорогая Ниа, – произносит Пес, и Малфой отстраненно думает о том, что Блэк, наверное, никогда не испытывал такого удовольствия, как сегодня – весь вечер в компании приятной женщины, назло вынужденному супругу.
Супругу, которого уже ощутимо потряхивает от нарастающей злости, от темного желания впиться в чужую шею если не губами, так пальцами, и навсегда прекратить весь этот фарс. От наваждения, в котором только он обнимал желанное тело, а не десятки партнеров по танцу, среди которых только одна женщина – особая…
Люциус выдерживает еще пять минут прощальных расшаркиваний, а потом тянет Блэка за собой – куда-нибудь, где он сможет донести до него все, что он о нем думает, без лишних ушей и так, чтобы Пес понял наверняка. Потому что терпения у Люциуса больше не осталось.
Блэк не сопротивляется, отвешивает улыбки и бросает на ходу фразы, но продолжает следовать за Малфоем. Они поднимаются по лестнице, проходят несколько коридоров и оказываются у дверей в спальню Сириуса. И вот теперь можно больше не церемониться. Люциус с силой толкает Блэка в комнату, а тот тут же скалится.
– Что, так не терпится?..
– Ты даже не представляешь, как… – выдыхает Малфой, жестом запирает дверь на несколько заклинаний и не дает Псу возмутиться, оглушая того ступефаем.
Тело начинает заваливаться на бок, но поток магии быстро его подхватывает и несет на кровать – на исчезнувшее покрывало, под темный балдахин в не ярком свете единственного зажженного ночника.
Люциус сдергивает шелковый шейный платок, который душил его добрую половину вечера, трансфигурирует его в веревки и снова машет палочкой – распластанное тело оказывается привязанным к столбикам кровати по рукам и ногам.
– Что за?.. – первым делом рычит Блэк, когда ступефай спадает, но Люциус сразу же накладывает на него силенцио – время для разговоров давно кончилось, настала пора решительных действий.
– Я тебя предупреждал… – все, что он может ему сказать. Потому что так оно и было. Потому что говорить больше не о чем. Потому что он навряд ли сможет выдавить из себя еще что-нибудь связное.
Раскаленная лава течет по его венам. Под потоком магии чуть слышно звенит хрусталь в люстре, потрескивают угли в почти прогоревшем камине и шевелится тюль на высоких окнах. Слизеринец выдыхает жар, начинающий душить его естество, и без церемоний взбирается на кровать, седлая бедра Блэка. Ну теперь-то шелудивому Псу будет понятно, кто именно его хозяин, кому он принадлежит и кого тот должен беспрекословно слушаться…
Он замирает на миг, глядя на беснующееся тело – тот пытается вырваться, крутит запястья, полыхает гневом во взгляде, но все еще не боится. Он готов к поединку, но Малфой не собирается драться. Он скидывает мантию и камзол, дергает полы рубашки, отрывая пуговицы, и расстегивает ремень брюк. Коротко взмахивает палочкой, и одежда на Сириусе расползается на лоскуты. Люциус ведет руками по его торсу, избавляя от остатков ткани, резко склоняется к лицу и тут же кусает кривящийся в немом крике рот. И получает укус в ответ – кто бы сомневался, что Псина не пустит в ход свои зубы. Но Люциус прекрасно знает, как можно получить удовольствие и не используя чужой рот…
Красная пелена перед глазами немного спадает, и теперь он может оценить представшую картину по достоинству. Белое жилистое тело бугрится напряженными мышцами, кожа на темных простынях – бледная, с резко контрастирующими тюремными татуировками, спутанные волосы рассыпались по подушке, а локти вывернуты почти на излом. Такой Блэк ему нравится до искр по кончикам пальцев, до сбившегося с ритма сердца и до полностью отключающегося сознания. Теперь он точно будет принадлежать ему…
Малфой проходится поцелуями-укусами по скулам Блэка, давит ладонями за ушами, обнимая затылок, а потом переключается на шею и ключицы, где в считанные минуты не остается живого места – он покрывает кожу засосами до синяков. Он спускается на грудь, оглаживает ребра и царапает бока. Впалый живот судорожно поднимается под частым неглубоким дыханием, и Люциусу безумно нравится эта реакция – почти как если бы Блэк сам его хотел и задыхался не от гнева, а от страсти. Но так – тоже весьма неплохо – Люциус не привередливый.
Он двигается по его бедрам ниже, раздвигает чужие ноги и удлиняет путы на них, чтобы можно было устроиться между согнутых коленей и приступить к делу больше ни на что не отвлекаясь. Разве что только на собственную оставшуюся одежду. Люциус гладит Блэка между ног, тянет курчавые темные волосы на лобке и мнет вялый член. Сириус сцепляет зубы, выгибает шею, отворачиваясь, но кто сказал, что Пес тоже будет получать от этого удовольствие? Ему, кажется, уже на балу досталось, так что Люциус теперь будет брать по праву свое. Он снова шепчет заклинания, очищая и смазывая задний проход Блэка, вставляет сразу два пальца и с силой начинает ими двигать. Блэк больше не вырывается, даже не скулит, справедливо полагая, что лишними движениями сделает себе только хуже, но кожа его медленно холодеет, покрывается мурашками и липким потом – да, больно будет обязательно.
Люциус терпит подготовку из последних сил – собственный член встал, как по команде, едва только Малфой закрыл за ними дверь спальни, и терпеть дольше необходимого он не намерен. Малфой садится на колени между блэковских бедер, подпихивает тому подушку под поясницу и приставляет головку к анусу. Пес зажимается, мычит и не собирается пускать его в себя и под страхом смерти, но Люциус забирает его мошонку в горсть, давит на сфинктер и начинает медленное погружение внутрь. Доходит до середины, чуть притормаживает, а потом рывком вставляет до упора. До ярких звезд под веками, до болезненных судорог по стиснутым пальцам на чужом теле, до гортанного стона, в котором смешались и страсть, и ласка, и гнев, и желание, и боль. Сегодня Блэк получит сполна. И Люциус сразу же начинает двигаться: длинно, размашисто, сильно. Скользит внутри до собственных напряженных мышц и все никак не может насытиться этим чувством – наконец-то. Наконец-то можно сделать так, как давно хотелось, как было бы правильно с самого начала и как должно было быть, если бы не чье-то упрямство. И это не просто наслаждение – это удовольствие, удовлетворение, насыщение до самых последних клеток его тела, до самых дальних уголков его души, до самых тайных закромов сознания. И ему даже не жаль, что Блэк сейчас этого же не испытывает – он получает ровно по заслугам, как и сам Люциус. И он сугубо объективен в этой оценке – меньше надо было отнекиваться и кончали бы сейчас вместе, а не только Люциус, которому хорошо до обморока.
