И он идет спрашивать, а находит умиротворенное тепло, алкогольный запах и непробиваемые лица. Которые смеют в чем-то обвинять его.
Захлестывает сразу. С головой. Сносит все границы терпения, и только болезненный жар в ладони заставляет его удержаться от того, чтобы вцепиться им обоим в горло. Сейчас не время делать вид, что ничего не произошло! Они же совершенно не думают, что пострадать могли не только сами, но и Ремус вместе с ними!
Он сердито пихает пуфик в коридоре больной ногой и тут же шипит ругательство. Вальбурга что-то сонно бормочет ворчливым голосом, но не просыпается.
– Сириус… – Гарри бесшумно появляется за спиной, перепуганный, на взводе и с решимостью в глазах.
– Все в порядке, – тут же оборачивается Блэк, выставляя вперед руки. – Снейп для чего-то решил навестить Ремуса, вот я и…
– Он хоть живой? – Гарри медленно расслабляется, пытаясь шутить, но тут же спохватывается. – Он не знал, что Ремус не принимает зелье?
– Наверняка, иначе не полез бы, – вздыхает Сириус. – Чертовы слизеринцы…
– Блэк, – Малфой появляется следом, и Бродяга тут же вспыхивает по-новой.
– Только тебя не хватало! – он исчезает на ходу.
– В своей спальне, – определяет Гарри по звуку шагов.– Позаботитесь о его ранах?
– Конечно, Гарри, – Люциус не скрывает улыбку, отвечая на вопрос. Но, развернувшись к лестнице, не может не спросить. – Ремус не принимает зелья?
– Аллергия. Мистер Снейп ведь об этом не знал? – скорее утверждает Поттер. – Как он там оказался?
– Не знал. Ворона принесла ему порт-ключ.
Вот теперь им почти понятно, почему произошел инцидент, а Сириус тем временем продолжает пытаться справиться со своим раздражением. Мало того, что слизеринцы, как обычно, ведут себя как ни в чем не бывало, так Малфой, наверняка, еще и позлорадствовать пришел, расспросив о подробностях.
Ведь никто из них даже не подумал, что Ремус не только мог убить зельевара, но и обратить его. И еще неизвестно, что для Снейпа было бы предпочтительнее, а оборотень попал бы в Азкабан. Они с Гарри ведь не просто так взяли на себя ответственность, реагировать на такие вот «срочные вызовы» – Ремус никогда не простит себе, если причинит кому-нибудь боль. О том, что и ему могут навредить, он не думает совершенно. А зря – Сириус видел ступефай, а в панике Сопливус мог и сектумсемпрой кинуть или еще чем похуже. Как же хорошо, что он успел вовремя…
И как плохо, что Малфой все никак не может понять, что сейчас Бродягу лучше оставить в покое.
– Вон, – цедит Сириус сквозь зубы на скрип открывающейся двери.
– Сначала кровь, Блэк, – суровый голос в момент оказывается непозволительно близко за спиной, а стальная хватка пережимает левое запястье.
– Это всего лишь царапина! – возмущается Блэк, но, обернувшись, тут же осекается – в глазах Малфоя беспрекословный приказ.
Он удерживает зрительный контакт несколько томительных секунд, а потом хватка ослабевает. Пальцы осторожно скользят по ладони, убирают перепачканный платок и замирают над длинным глубоким порезом – Сириус оскользнулся на остром камне, припорошенном снегом, и распорол лапу, – удивительно, но именно запах чужой крови позволил Ремусу быстрее прийти в себя. Правда до этого они еще успели свалиться в подлесок, где Сириус застрял задней лапой под навалившимся деревом.
А Малфой, тем временем, продолжает смотреть. Медленно достает палочку, сильнее сжимает руку, чтобы рана снова начала кровоточить, а потом поток магии начинает ее залечивать. Малфой не может оторвать глаз от исчезающего пореза, а Сириус смотрит на мужа – далось ему это…
– Снейп не знал, что Ремус не пьет зелье? – прерывает он тишину, смирившись с прихотью Вуивра.
– А Люпин не пьет его действительно из-за аллергии? – жестко спрашивает Малфой, заканчивая лечить.
– Да! – вскидывается Бродяга. – И он принял все меры предосторожности от вторжения, но чертов Сопливус опять лезет не в свое дело!
Люциус коротко взрыкивает и вдруг резко толкает Сириуса в грудь. Тот взмахивает руками, оступается и падает на оказавшуюся за его спиной кровать.
– У него было к нему дело, – Малфой опускается на корточки перед поспешно усаживающимся Бродягой, закатывает его штанину и сдергивает ботинок.
– С-сука… – шипит Блэк от боли. – Отвали! Я сам.
– Конечно, сам, – в елейной патоке голоса звучит неприкрытая угроза. Люциус ощупывает костлявую лодыжку жаркими пальцами, и снова невербально залечивает растяжение. – Но мне, между прочим, был нужен муж-человек, а не муж-оборотень.
Малфой приподнимается, оказываясь лицом к лицу, и видит, как быстро Сириус находит красивый ответ на любую его реплику.
– О, тогда я знаю хороший способ, как от тебя избавиться, если что, – Блэк повторяет угрозу и толкает Малфоя в плечо, отодвигая от себя.
– Ты понял, о чем я, – Люциус поднимается на ноги, уже успокоившийся, но опять смотрит сурово. – Он тебя ранил…
– Я поранился сам, Малфой, – Сириус поднимает голову, чтобы заглянуть в глаза. – А вот случаев, когда двойная спонтанная аппарация была смертельной для обоих, гораздо больше, чем незаконное обращение в оборотня.
– Туше, – выдыхает Люциус и присаживается на кровать рядом с Бродягой.
Вот теперь они готовы к конструктивному разговору. Когда слепая ярость улеглась, а ее место заняло смущение, обида и переработанный адреналин.
– Ворона Люпина принесла Северусу порт-ключ, – медленно говорит Люциус.
– Тогда, думаю, Снейп не будет возражать, если я зажарю ее на гриле, – фыркает Сириус, неосознанно проворачивая запястье и растирая пострадавшую ладонь.
– Ремус будет, – легко улыбается Люциус. – Аллергия значит?
– Все достаточно серьезно, чтобы ты не думал, что из-за одного чиха Ремус стал бы подвергать себя опасности, – бормочет Бродяга в ответ. – Что это за заклинания?
Он вытягивает руку, демонстрируя девственно чистую ладонь.
– Тебе лучше не знать, – его улыбка переходит в исступленный оскал. – И раз уж мы теперь говорим о нас, Блэк, есть ли еще что-то, что я должен знать о тебе, твоих друзьях или ситуациях, когда моего мужа могут убить?
– Обижаешь, конечно же, есть, – Сириус поворачивается к нему и повторяет ухмылку. – Поэтому я и спросил про заклинание.
– Перебьешься, – злость возвращается мгновенно, и Люциус поднимается на ноги. – Но если посмеешь сделать меня вдовцом, то горько об этом пожалеешь.
– Учту твои пожелания, – а вот Бродяге становится все веселее – мало того, что Малфой ратует за свой брак до глубины души, так теперь еще и связь заставляет его переживать за партнера. Сириус ведь и сам испытал панику, когда Малфой, вскочивший следом, резко вцепился в его плечо и прижался всем телом. И Сириусу пришлось сосредоточиться и помолиться, чтобы они прибыли в конечный пункт целыми.
– Хорошо, – кивает слизеринец. – А еще я надеюсь, что ты заметил, Сириус, где заканчивается эта игра и где начинаются наши с тобой чувства.
– Заметил, естественно, – усмехается Блэк. – Не волнуйся, муженек, все с твоим супругом будет в порядке.
Малфой бросает вспыхнувший взгляд, но все же уходит молча, позволяя Сириусу оставить за собой последнее слово. А тот и не знает, что еще говорить. Кроме вот этих вот ехидных комментариев о чужом беспокойстве. «Извини»? «Погорячился»? «Все в порядке, уже не больно»? «Не волнуйся»? Он именно это и сказал, но с совершенно не подходящей интонацией. Не той, что должна быть между супругами. Даже, опять-таки, с учетом магического вмешательства.
Потому что Сириус не может не чувствовать, как в груди сладко заныло и засосало под «ложечкой», когда Люциус дотрагивался до ран, когда в жестком голосе слишком явно проскользнуло беспокойство, когда он четко дал понять, что не останется в стороне от тревожащих супруга вещей. Невероятно и слишком пафосно для одного короткого эпизода. На котором Бродяга пытается не зацикливаться – завтра или Ремус, или Снейп расскажут им остаток истории, и все встанет на свои места.
