***

Конечно же, вечером Северус приходит на ужин к Малфою. Блэка, хвала Моргане, нет, но зельевар с удовольствием бы устроил ему представление. А так – приходится спрашивать Люциуса.

– Что это было в Министерстве, Люциус? – они с удобством устраиваются в Малой гостиной. – Когда это ты успел так его выдрессировать?

– Ты мне льстишь, Северус, – усмехается Малфой. – Это всего лишь проявление магической связи.

– Как я понимаю, вы ее еще не закрепили, – зельевар скорее утверждает, чем спрашивает.

– Именно. Блэк строит из себя нежную фиалку и бахвалится, что сможет противостоять ей, – Люциус салютует другу бокалом. – А я с удовольствием посмотрю, насколько его хватит.

– А насчет тебя, я надеюсь, мне не придется волноваться? – за ровным тоном прячется осторожное предупреждение, но Люциусу и не нужно напоминать, что он играет с огнем.

– Сомневаешься в моей выдержке? – Малфой шутя приподнимает бровь.

– Отнюдь. Просто ты забываешь, что со школьной скамьи они не сильно изменились, – Снейп пожимает плечами, продолжая наблюдать за удовлетворенной улыбкой напротив.

– Ничуть. Я просто научился получать от этого удовольствие, – смеется Люциус. – Чего и тебе желаю. А за меня можешь не беспокоиться – дрессировкой Блэка я непременно займусь.

Северус удивляется, насколько многозначительно звучат эти слова, но вспоминает, что Люциус, даже когда увлечен сверх меры, никогда не теряет голову. И Блэк действительно хорошо ему подходит – и расслабиться не даст, и развлечет одновременно. Похоже, он нашел себе компаньона в широком смысле слова. И останется только надеяться, что они, заигравшись, не убьют друг друга в приступе азарта.

Северус оставляет друга продумывать стратегию, а сам возвращается домой. В уютную тишину, покой, тепло растопленного камина и к интересной книге на сон грядущий. Единственное, что может испортить идиллию – это надоевший до зубовного скрежета стук клювом в окно. Снейп со вздохом впускает ворону, уже привычным жестом насыпает ей корма и снова чертыхается – хоть полнолуние и прошло несколько дней назад, а пернатая чертовка снова является, чтобы терроризировать его вечера. Он даже не пытается понять, чем полюбился вороне. Очевидно, она нашла в нем родственную душу – упрямую, ехидную и пакостную, но, раз не оставляет Люпина совсем, значит и к оборотню испытывает теплые чувства. Кстати, об оборотне. В полнолуние ворона опять вела себя очень смирно. Ни разу и клюва не раскрыла, но периодически оглядывалась со своего места на шкафу, как будто прислушивалась к окружающему пространству. Северус зовет себя параноиком, но все же выглядывает за окно в темноту – никого там нет и быть не может. А вороне пора прекратить представляться.

На следующий вечер Кларисса опять околачивается на его карнизе, судорожно встряхивается от падающего снега, а когда Северус впускает ее, ворона хромает и еле перепрыгивает через раму, раскрыв только одно крыло. Он хмурится и после беглого осмотра выясняет, что ворона умудрилась порезать лапу, а ее левое крыло сильно оцарапано и лишилось пары десятков перьев.

Конечно же, он злится – он не нанимался быть еще и ветеринаром, но все же осторожно обездвиживает птицу, накладывает мазь и повязки на раны, а потом полночи пытается заставить ее не трогать бинты клювом. Ворона пыхтит, каркает, возится, но не пытается клюнуть зельевара, с чем тот себя и поздравляет – кто кого приручил – спорный вопрос.

А утром он несет ее Люпину – за пазухой и с серебряной чайной ложкой из любимого гарнитура Северуса, с которой птица не пожелала расставаться.

– Северус, доброе утро, – Люпин скованно оборачивается, отводит взгляд на беспорядок, который устроил, прибираясь в лавке, но тут же дергается к зельевару, когда у того в руках оказывается ворона. – Что случилось?

– Это ты мне скажи, Люпин, – фыркает Снейп. – Мало того, что она самовольно оккупировала мой дом, так теперь помимо ночлега требует еще и медицинской помощи.

– Она ранена? Что произошло? – оборотень осторожно берет ее в свои руки и ссаживает на стол. – Можно опустить ехидные комментарии и перейти к сути?

– Можно, – Снейп усмехается, глядя на встревоженного Ремуса, и поясняет. – Она заявилась вчера ко мне с порезом на лапе и царапинами на крыльях. Это не магические раны. Скорее всего она просто-напросто наконец поплатилась за свою наглость.

– Кларисса, ну как же так? Тебе очень больно? Где ты поранилась? – Люпин полностью переключается на птицу и сюсюкает с ней, как с младенцем.

– Люпин, я не ветеринар, и не обязан выхаживать твоих питомцев, – оборотня сейчас навряд ли возможно отвлечь от любимицы, поэтому Северус лишь раздраженно хмыкает и разворачивается на выход. – Надеюсь, хотя бы неделю ты в состоянии не давать ей летать, а значит, и меня избавить от необходимости присмотра за ней.

– Спасибо, Северус! – летит в спину, но ему благодарность оборотня никогда не была нужна. Гораздо больше удовольствия он получил бы от досады и чувства вины. Тоже, конечно, бесполезные чувства, но Северусу было бы приятно от того, что Люпин все еще ими мучается.

И вполне закономерно, что Люпин на следующий день присылает ему короткое письмо с совой, в котором рассыпается в благодарностях. А еще через день снова пишет – опять благодарит и рассказывает о самочувствии вороны, что она ела, что делала и в каком настроении находится. Как будто Снейпу это интересно! Он не собирается ничего на это отвечать, но в следующем письме оборотень настаивает на диалоге и в благодарность за помощь предлагает принять что-нибудь в дар из его лавки. Как будто ему когда-нибудь мог пригодиться его хлам! Вот если бы он открыл аптеку или лавку с редкими ингредиентами для зелий… О, а вот это мысль. Северус просматривает свои наработки, перечитывает некоторые рецепты и проводит ревизию в лабораториях. Определенно, он может «выставить счет» Люпину тем, что тот в силах достать – змеиную кожу, а также кровь, слюну, шерсть и когти оборотня. Не то, чтобы эти материалы не были общедоступны и относительно дешевы, но Северусу они достанутся абсолютно бесплатно и в неограниченном количестве. А еще – Люпина можно будет вдоволь поизводить неким подобием этого извращенного шантажа. Кто сказал, что Снейп – не злопамятный и ничего не хочет за свою доброту?

Ответ от Люпина задерживается, но не настолько, чтобы Северус успел обвинить его в трусости. Тот в письме почти смущен, но обещает, что, когда у Соломона будет линька, ни он, ни Гарри не будут против отдать сброшенную чешую «на благо науки». А вот в отношении «материалов» волка, Ремус уклончив и предлагает дождаться полнолуния, а потом уже решить, каким образом их достать. Со слюной и шерстью проблем, очевидно, не возникнет, но Северус не видит проблемы и с добыванием крови и когтей – серьезно, это какая-то шутка? Зато, похоже, видит Люпин, но Снейп вполне способен попридержать свое любопытство на пару недель.

***

После случая в Министерстве Блэк все-таки сбегает в маггловский мир. Как бы Люциус ни настаивал, но тот отмахивается делами и обещает просветить после того, как вернется. И после случая в Министерстве Малфой ему это позволяет. И отлучку на несколько дней и недосказанность.

Люциус не врал ему о связи и не врал о собственной выдержке. Он прекрасно видит все ее проявления и на себе, и на Блэке. Пес пытается дистанцироваться, не смотрит в глаза, но тенью следует за ним, когда Малфой зовет. Блэк взбудоражен, плохо спит и больше не вступает в ехидные перебранки по поводу и без. А его поведение перед хамоватой истеричной дамочкой и вовсе самый яркий показатель того, что Пес находится под влиянием связи. Конечно, не будь они в браке, Блэк бы не встал на ее сторону и не начал бы вторить оскорблениям, но и такого заступничества Люциус бы от него не дождался.

Эта истеричка свалилась им как снег на голову. Малфой со Снейпом собирались пройтись по Ноктюрн-аллее, раз уж Блэк не торопился возвращаться к мужу, а на выходе из отдела столкнулись с женщиной. Малфой собирался кивнуть и пройти мимо, но дамочка преграждает им проход и начинает голосить. Люциус отключается почти сразу же – эта нервная пожилая ведьма явно не работница Министерства и наверняка не жена или родственница кого-то из служащих – всех значимых персон Люциус давно знал в лицо. Судя по защитной позе Снейпа и красноречивому молчанию, он ее тоже не знает. А еще – ничего нового она им не скажет. Все эти обвинения, оскорбления и претензии они слышали далеко не раз, и Малфой не видит смысла оправдываться неизвестно перед кем и неизвестно за что. Зато когда дамочка переходит на личности и вспоминает про Блэка и их брак, Люциус не сможет смолчать, но в этот же момент появляется Пес… И такого Пса Малфой никогда еще не видел. Даже в памятную встречу в Отделе тайн. Блэк взбешен до крайности, одним своим видом повергает в шок собравшихся, а уж когда жестко ставит на место обвинительницу, и вовсе разрушает весь свой образ отрешенного позера. Сириус не просто вступается за него и не просто теряет контроль из-за связи, он действительно не может терпеть двуличности и лицемерия. Поэтому и цедит так, что даже Северус, о, Люциус уверен, проникается. И это при том, что хамит он весьма по-слизерински – изящно и прямо в лоб. Все-таки практика с Малфоем за все эти месяцы приносит свои плоды. Хотя… Возможно, Блэк и раньше так умел, – это Люциус опять что-то упускает из виду, и это срочно нужно прекратить.