– Это… что? – еле выдавливает из себя Драко.
– Это – сиеста, – Поттер оборачивается к нему и улыбается поверх книги.
– А ничего, что Соломон сейчас тебя раздавит? – слабым голосом говорит он и отирает холодный пот на лбу – за два года змей прилично отъелся и вытянулся. Драко не то, чтобы боится змей, но видеть такую… «махину» рядом со своим беременным парнем не хочет. Совсем.
– Шутишь? Да он самый заботливый из всех нас, – смеется Гарри, абсолютно не обращая внимания на побледневшее лицо Малфоя.
– Поттер… Он может хотя бы отодвинуться? – Драко приближается и заставляет себя сесть рядом с парочкой.
– А ты и правда боишься? – Поттер поднимает глаза в удивлении. – Он меня с первого же дня поддерживает. Всегда спит со мной, всегда обнимает и греет. И ему совершенно незачем уходить.
С первого дня, значит? С первого дня змей был рядом с малышом? Драко не удивится, если сыну передастся умение говорить на парселтанге, но он не намерен и дальше позволять им спать в обнимку. Только из мер предосторожности.
– Поттер, а если я соберусь спать с тобой, он будет третьим? – спрашивает Драко.
– Это ты будешь, – усмехается Гарри. – Четвертым – во-первых, а во-вторых – соберись сначала.
– Ах так, значит… – прищуривается Драко и фыркает себе под нос. Он хочет взять его на «слабо»? Пусть попробует. Малфой все равно останется сегодня ночевать. Без змеи.
Поттер посмеивается над ним до самого вечера, но Драко не намерен отступать. Он не допустит, чтобы аврор как-нибудь неудобно перевернулся ночью, а удав его за это придушил. И Поттеру абсолютно нечего смущаться и строить удивленные глаза, когда Малфой переодевается ко сну в его комнате. Он так решил, и он это сделает. Соломон, со слов Поттера, ворчит на такое самоуправство и отказывается покидать чужую постель, но Драко стоит на своем, и в конце концов они договариваются о том, что удав может занять верхние перекладины балдахина. Или устроить себе новую лежанку на подоконнике, который хорошо прогревается послеполуденным солнцем. Гарри смеется на эти их споры и, кажется, все еще не верит, что Драко с ним, но ночью все-таки легко прижимается к боку Малфоя и достаточно быстро засыпает. А Драко… Драко не может удержаться от короткого поцелуя в щеку в пожелании спокойной ночи. Теперь все в его жизни будет спокойно. Будет правильно и счастливо.
***
– Сириус, успокойся, – просит Ремус и силой усаживает друга за стол в кухне. – От тебя за версту фонит магией. Вы опять поругались с Люциусом?
– А когда они не ругались? – фыркает появившийся в дверях зельевар. Он выкладывает склянки с зельями из своего саквояжа на стол, а Бродяга пытается взять себя в руки, чтобы не переколотить их стихийным выбросом.
– Ну естественно! – ехидничает Сириус. – Что со слизеринцами еще можно делать, кроме как не ругаться?
– Выходить замуж? – невинно парирует Снейп, приподнимая губы в усмешке.
– Да. Или врать о том, что мои помощники не являются призраками, – послушно соглашается Блэк. – Ай да Сопливус, как красиво все подстроил!
– Я не врал, а недоговорил, – Северус вздергивает подбородок, а Ремус уже совсем перестает понимать, о чем они говорят.
– Вы поругались из-за этого? – недоумевает он, а Бродяга взмахивает руками.
– Он устроил мне сцену ревности, Ремус! Этот идиот где-то последние мозги потерял! – распаляется друг, и Северус ничуть не помогает его успокоить.
– Наверное, там, где искал тебя, – ядовито предполагает он, а Сириус согласно кивает.
– Определенно. Вот только это не значит, что я собираюсь это терпеть, – злится Бродяга. – Можешь так ему и передать: как только Гарри родит, я подаю на развод.
Северус замирает уже в дверях и бросает через плечо.
– Сам ему об этом скажешь, – и уходит к Гарри – брать новые анализы крови.
– Сириус, ты серьезно? – обеспокоенно переспрашивает Люпин, когда друг перестает ерзать на стуле и принимается за поданную чашку чая со вздохом.
– А мне больше ничего не остается, Ремус. Ты бы это видел: как будто он меня из постели с пятью шлюхами вытащил. Я вообще ни черта его не понимаю! Мы факт измены обговаривали в договоре – если бы я посмел, он бы тут же был расторгнут самой магией. Но этот ублюдок, получается, не верит не только мне, но и магии!
– Сириус… – оборотень тоже может только вздыхать. – Ну о каком доверии ты говоришь, а? Он же банально боится потерять тебя…
– Ремус, я что, носовой платок, чтоб меня терять? – перебивает друг, и Люпин начинает раздражаться.
– Да? А ты вспомни свое похищение. Вспомни, как пропал на полгода, как оттолкнул его после известия о беременности Гарри. Я не говорю, что он – святой, но если рассматривать ситуацию со стороны, то у него есть право сомневаться в тебе.
– Рем, ты что, перешел на его сторону? – поражается Блэк на его упрек, а Люпину начинает надоедать упертость друга в этом вопросе.
– Я – на своей стороне, Сириус. Стороне, что всегда поддерживала и поддерживает тебя, – твердо говорит он. – Но прямо сейчас ты не прав. Он ведь сделал шаг тебе навстречу, а ты вместо ответного наверняка устроил фарс с этой ревностью…
– Да это не я, это Сопливус… – начинает Бродяга, но Лунатик его перебивает.
– Неважно. Важен сам факт – вы снова лишь мучаете друг друга вместо того, чтобы быть искренними. Вот что тебе стоило успокоить его и сказать, что у тебя и мыслей нет о ком-то другом, кроме него?
– Я сказал! – взвивается Блэк.
– Нет, ты сказал, что разведешься с ним, – Ремус устало качает головой и снова вздыхает. – Сириус… Ну какой развод? Дело ведь не только в магической связи, вы уже друг без друга не сможете. А Гарри? Ты о нем подумал? Сначала весь мир перетряхнет новость о его беременности, а потом, что дедушки этого ребенка развелись? Прекрасная будет слава…
– Одно с другим не связано… – снова начинает Бродяга, а Ремус снова его перебивает.
– Еще как связано. Вы связаны. Как вы будете нянчить этого ребенка? Строго по очереди? – фыркает он. – Вы же ни минуты не можете провести спокойно в обществе друг друга.
– И что ты предлагаешь? – злится Сириус, но Люпин уже не может его успокаивать.
– Еще раз хорошенько подумать над тем, чего ты от него хочешь. Что тебе в нем не нравится и не нравится в ваших отношениях. И высказать ему это четко и внятно, – предлагает Люпин. – И уж если и это не поможет, тогда и будешь думать о разводе.
– Ремус, а я, по-твоему, не пытался? – вопрошает Бродяга с обидой.
– Как? Посредством упреков и оскорблений? Да, он перед тобой виноват, но он уже не раз и не два загладил свою вину, а ваши споры все еще продолжаются. Просто сядьте и поговорите наконец, пока одного из вас не погубила магия, а второй не сошел с ума от недопонимания.
– Думаешь, получится? – все еще дуется Сириус, и Ремус смягчается.
– А это только от тебя зависит, Сириус. Уж ты-то всегда мог заставить себя слушать и слышать, – он хлопает его по плечу, а потом отправляет освежиться перед ужином.
Он накрывает на стол, изредка вздыхает, надеясь, что не слишком обидел друга, а потом вздрагивает от голоса вернувшегося зельевара.
– Браво, Люпин. Как всегда, в самую точку, – фыркает Северус, но оборотень улыбается и ему.
– Спасибо, я стараюсь. Иногда и мне с ним бывает тяжело, – поясняет он.
– Мне можешь не рассказывать, – бормочет зельевар в ответ и уже собирается уходить, как Ремус его останавливает.
– Останься на ужин, – просит он.
– Нет, Люпин. Портить себе аппетит я предпочту кровью Поттера, а не Блэка, – он демонстративно указывает на пробирки в своих руках и уходит, а Ремус задумывается: портить аппетит? Значит ли это, что результаты не самые хорошие?
Однозначно – да. Это видно даже по внешнему виду Гарри, и пока они пытаются разобраться в себе, их мальчик продолжает бороться за жизнь своего ребенка.
Палитэ рекомендует не донашивать. Это будет очень тяжело и для Гарри, и для малыша. И еще сложнее Поттеру будет справиться с последствиями. Поэтому она рассматривает вариант дождаться первого приемлемого срока, извлечь ребенка, а самого аврора погрузить в лечебную кому – так ему будет проще выздороветь. Сам же малыш в это время будет находиться в коконе магии под разными поддерживающими заклинаниями и прекрасно успеет подрасти и досформироваться уже вне организма Гарри. Вариант этот более чем неплох с какой стороны ни посмотри, и им остается только ждать и следить за состоянием Гарри. Все-таки зря Люциус так сильно переживал из-за того, что аврор не справится – нынешняя магическая медицина успела сделать большой шаг вперед, а с такими специалистами, как София и Северус, им и вовсе можно не бояться самого страшного. Все осложнения, недомогания и непредвиденные обстоятельства ими учтены и спрогнозированы. Они готовы ко всему и обязательно со всем справятся.
