Вуивр снова задыхается гневом, сверкает глазами, молчит и не двигается с места. Чем еще больше выводит из себя мужа.
– Чего ждешь?! Пинка для ускорения?! – цедит Бродяга. – Пошел. Отсюда. Вон!!
Он достает палочку, и вот теперь Люциус начинает двигаться – медленно доходит до двери и исчезает, а Сириус без сил опускается на пол. Все. Он его довел…
***
Драко, как и обещал, приходит на следующее же утро. Гарри рассказывает крестному о необычной стычке в Министерстве, на что тот только фыркает, а потом загадочно улыбается.
– Значит, ты дашь ему шанс? – спрашивает он, а Поттер пожимает плечами.
– А у меня есть выбор? Все-таки это и его ребенок, так что пусть еще раз попытается, – по крайней мере, Малфой был настолько же неожиданным, насколько и уверенным в своих словах. Если он настроен серьезно, Гарри примет его и его извинения.
Крестный еще раз скептично хмыкает, а потом убегает на свою работу, оставляя Ремуса вместо себя – на всякий случай.
Малфой приходит, немного мнется на пороге кухни, а потом присоединяется к завтраку под подбадривающие улыбки Ремуса. Поттер тоже чувствует себя неловко, но не спешит начинать разговор первым – в прошлый раз слизеринца просто «несло», посмотрим, что он скажет на «трезвую» голову.
После завтрака они поднимаются в комнату Гарри, и тот устраивается на диванных подушках, а Малфой, нервничая, начинает ходить из угла в угол.
– Как ты себя чувствуешь, Поттер? – спрашивает он, не глядя на аврора, а Гарри давит улыбку на губах и вежливо ему отвечает.
– Я себя чувствую, но плохо. А вообще-то, давай начнем сначала, Малфой. Еще раз: с чего ты вдруг решил изменить свое мнение?
– С того, – раздражается Драко, – что это не так-то легко вот так сразу принять, если ты не в курсе.
– А ну да, был бы девушкой, все было бы отлично, – кивает Гарри и тоже недовольно хмурится.
– Да упаси тебя Мерлин! – пугается слизеринец. – Если бы ты был девушкой, то Лорд был бы отцом Лонгботтома.
– Ну да, чуть что, сразу бедного Невилла трогаем. Или бедного Лорда, – усмехается Гарри. – А я, между тем, все еще уверен, что ты головой где-то стукнулся…
– Да нигде я не стукался! – дергается Драко. – Окровавленный ты – самая шоковая терапия на свете!
– Да? Знал бы…
– Беременный окровавленный ты, Поттер, – перебивает Малфой. – Это выше моих сил…
– Вот что ж я раньше не додумался? – Гарри продолжает ерничать и намерен довести слизеринца до белого каления, если тот не станет откровенным.
– Поттер, хватит, – строго просит Драко, присаживается рядом с ним и заглядывает в глаза. – Мне до сих пор страшно. И до сих пор трудно уложить это в голове…
– Бедный-бедный Драко… – и снова тот не дает ему закончить – хватает за руку и придвигается ближе.
– Прекрати. Я действительно стараюсь…
– Да вижу я, – отмахивается Гарри. – Просто сложно поверить, что ты в одночасье сменил гнев на милость…
– А кто сказал, что я сменил? – фыркает Драко. – Я все еще злюсь на тебя, Поттер. За то, что вечно лезешь в самое пекло, а о других не думаешь.
– Еще скажи, что я специально это устроил, – Гарри прищуривается и смотрит с вызовом. А Малфой продолжает крепко держать его за руку и не сдает позиций.
– Нет. Я помню, что это была… моя инициатива, – он вспоминает яростный поцелуй, которым пытался заткнуть Поттера, и не может не признать, что сам сделал первый шаг.
– Мерлин, малыш, ты это слышишь? Малфой признает свою вину, – хихикает Поттер, выпутывает ладонь из чужих пальцев и начинает поглаживать живот. С тех пор, как они со Снейпом выяснили, что ребенок толкается, Гарри стал с ним разговаривать. Хоть это и приводило к новым толчкам и боли, но это не могло заставить аврора остановиться.
– Именно, – кивает слизеринец абсолютно серьезно. – Можешь высечь это где-нибудь на камне – мужская беременность удивляет тебя меньше, чем мое признание вины.
– Ну да, а потом ты опять что-нибудь придумаешь, какую-нибудь отговорку, и сбежишь, поджав хвост, – Гарри не верит, даже если очень, очень хочется.
– Поттер, если ты забыл, то не так давно предлагал мне встречаться, – сердится Драко. – Мы можем просто отмотать на этот момент? Я соглашусь, а обо всем остальном мы забудем.
– Отчего нет? – а аврор все продолжает ехидничать, получая какое-то извращенное удовольствие от этих издевок. Будто ему нравится заставлять Малфоя настаивать. – Вот только у меня нет маховика времени и склерозом я не страдаю.
– Да, что-то ты очень хорошо помнишь, – кривится слизеринец. – Особенно, не то, что нужно. Надеюсь, ребенок не возьмет эту привычку от тебя.
– На твоем месте, я бы думал не об этом, – парирует Гарри. – Молись лучше, чтобы ребенок не был рыжим – в мою маму. Рыжий Малфой – Рон тебя засмеет… Хотя, лично мне все равно, правда, малыш? Каким ты будешь, какие у тебя будут привычки, характер, цвет глаз и все остальное… Я все равно буду любить тебя.
Он снова отвлекается на свой живот, снова гладит и воркует, не в силах удержаться от нежности.
– Вот именно, в твою маму, – тихо отвечает Драко. – Но мне это тоже не безразлично… Можно?
Он протягивает руку, а Гарри зачем-то краснеет.
– Ну… да? – осторожно отвечает тот, и Малфой прикасается к нему.
Почти минуту они проводят в тишине, а потом ребенок снова шевелится, и Драко нервно отдергивает руку, а Поттер морщится.
– Он толкается…
– Как хорошо, что ты заметил, а то я не знал, – фыркает аврор и выдыхает сквозь зубы, когда боль ползет вверх по позвоночнику и становится слишком сильной. – Это больно, знаешь ли…
– Очень? – переспрашивает слизеринец, но руки возвращает на живот. – Вот что главное, Поттер – что сказали врачи?
– Что это – нормально. И даже хорошо, – тот пожимает плечами и меняет позу, устраиваясь поудобнее. – А больно почти постоянно. В большей или меньшей степени…
– Вот поэтому я и говорил…
– Малфой, вообще-то лучше помолчи. А то вечно ляпаешь невпопад, – Поттер снова фыркает и прикрывает глаза, справляясь с приступом.
– Зелье? – все-таки спрашивает Драко, но Гарри лишь качает головой – не сейчас.
Они притихают и еще несколько минут сидят не шевелясь – у Гарри пока есть время до похода в Аврорат, а вот Малфою, наверное, стоит поторопиться. Поттер открывает глаза и обнаруживает его задумчивый взгляд на своем животе.
– Поттер… Так ты… примешь меня? – спрашивает он, когда замечает интерес Гарри. – Я хочу, чтобы у него была нормальная семья…
– А у меня есть выбор? – кажется, он уже задавался этим вопросом. – Я тоже этого хочу. Но ни со мной, ни с тобой этого, скорее всего, не получится…
– Я не это имел в виду. Ты-то – точно ненормальный, – усмехается Драко, но не зло, не с оскорблением. – Я хочу, чтобы была полная… И я серьезен насчет твоих чувств. Ну… и моих, в принципе.
Он смущается, забавляя Гарри этим редким зрелищем, и тот улыбается, не сдерживаясь.
– О твоих я еще ничего не слышал… – вкрадчиво напоминает он, а слизеринец вдруг «просыпается».
– Да? А кажется, вчера я тебе все доходчиво рассказал, – ехидничает он.
Да? Вот такие у него к нему чувства?
– А, ну понятно, – скучнеет Поттер и тяжело поднимается на ноги. – Если тебе больше нечего добавить, то мне пора на работу.
– О, вот только что появилось, – Малфой тут же меняет настрой на тот, с которого начал. – Мне срочно нужно переговорить с твоим начальником! И узнать, кто допустил тебя до «полевой» работы – я его засужу!
– Еще чего! – Драко идет к выходу, и Гарри тут же дергается следом за ним.
– Того самого! Ты больше не посмеешь так рисковать! – Малфой старается не повышать голос и спускается по лестнице первым – оглядываясь и опасаясь, как бы гриффиндорец не оступился. Ну как будто он – беспомощный! Он не будет им даже для вида.
Ремус выглядывает из кухни, услышав перепалку, и улыбается, желая им удачного рабочего дня. Вот уж не помешает. Хотя бы потому, что в Аврорат и в кабинет мистера Файри Малфой идет вместе с Поттером – он серьезно настроен. А Гарри не знает, как его спровадить или как убедить, что все это на самом деле было случайностью. Зато знает Амадеус – он не дает им и рта раскрыть, оповещая Гарри о том, что в трехдневный срок тот должен собраться в длительную «командировку». Похоже, «случайности» не впечатляют и Файри, и аврор ничего не может сделать – ему придется только подчиниться. На радость Малфою и другим домочадцам и на досаду себе – ему будет очень скучно дома, в четырех стенах…
