– Да я бы с радостью… – начинает Малфой, но он так и знал, что подбить на это друга будет непросто. – Но не знаю, с чего начать…

– Что за глупости, – отмахивается зельевар. – Можно подумать, ты забыл, какие гриффиндорцы, Люциус. У них же тысяча рычагов давления – выбирай любой. Возьми хоть ту же пресловутую жертвенность всему и всем, как у Поттера, и можешь крутить им, как захочешь. Я до сих пор не понимаю, почему ты раньше этим не воспользовался…

Снейп рассуждает не глядя на оппонента и совершенно не обращает внимания на то, что, упоминая прописные хогвартские истины, дает ему отличный совет. Вкупе с советом Люпина – этого хватит с лихвой.

– Раньше мне хватало договора, Северус. Но спасибо, что напомнил, теперь я знаю, что делать, – вот это действительно то, чего ему не хватало.

– Пожалуйста, – отрезает Снейп, еще раз давая понять, что не будет вмешиваться – у него и так забот хватает.

Но Люциус и не настаивает – ему достаточно и того, что друг говорит о рычагах давления – таких у гриффиндорцев действительно много. И еще больше – способов их использовать. Этот совет ничуть не хуже слов оборотня – Малфой обязательно выберет несколько излюбленных и воспользуется ими.

***

Сириусу нравится Рикардо Мун. Он как будто встречает старого друга по увлечениям. Изобретатель рассказывает столько интересных историй, столько легенд, говорит о собственных исследованиях, о загадках и приключениях. Они проводят не один приятный вечер на Гриммо за чашкой чая или бокалом вина, но всегда в компании Ремуса и Гарри. Малыш очень быстро отвлекается от тяжелых мыслей в такие вечера, выглядит заинтересованным и оживленным. А у оборотня, после ухода Сопливуса, очень быстро на лицо возвращается улыбка – он тоже легко переключается. И это не может не добавить очков в пользу Муна.

Когда заходит речь о еще одном беременном, Снейп и Палитэ поднимают крик, и Сириус отчасти с ними согласен – сейчас важен только Гарри. Но в это же время Бродяга не может не понимать, что перед тем, как обнародовать эти данные, было бы неплохо попробовать еще раз. Еще раз испытать это зелье и пройти тот путь, что они начали. И у Сириуса действительно есть идея, кому бы он мог предложить решиться на подобное. Эдриану Томпсону. Ну а почему бы и нет? Да, он ушел из магического мира, выбрал жизнь с обычным человеком, но Сириус знает, что тот наверняка скучает по магии. Точно так же, как Бродяга скучал по ней в Азкабане. Да, там он мог хотя бы в собаку превращаться, а Эдриан мог колдовать втайне от мужа, но это не одно и то же с тем, как если бы они колдовали на Диагон-аллее. Ведь Сириус может ему хотя бы предложить. Все равно срок давности дела о его пропаже уже прошел – он не будет нести ответственности перед бывшим мужем по договору. И он наверняка хочет помириться с родственниками, которых так давно не видел. И самое главное – разве он бы не захотел ребенка от любимого человека? Да, мнения могут быть разными, но это не значит, что Сириус не может поделиться с ним возможностью. Эдриан его уже дважды выручал – разве Бродяга не может отблагодарить его таким способом? В конце концов, за спрос денег не берут. А если Эдриан откажется, то Блэк придумает другой способ его отблагодарить – он не забывает о добре, ему причиненном. Вот как только Гарри родит, и они обсудят эту возможность еще раз, вот тогда Сириус и пойдет к Томпсону. Он надеется, что сможет его порадовать.

Так же Сириус думает о Саре и Луисе – тоже, почему бы и нет? Эта парочка была готова на самые сумасбродные идеи и тоже могла согласиться стать необычными родителями. Сириус бы их поддержал не меньше, чем Гарри, и он не сомневается, что и его помощники справились бы с этой непростой задачей. Теперь дело остается только за Гарри и его будущим сыном.

Бродяга уже в предвкушении и не может дождаться. Он с радостью принимает идею Милли о детской и задумывается о перепланировке комнат. Детскую нужно обязательно разместить на одном этаже с комнатой крестника – желательно в смежную стену, но он собирается учитывать в этом и мнение Гарри. Они обсуждают комнату, дизайн, мебель, цветовую гамму, все вещи, что могут понадобиться – от пеленок до игрушек. Опять шутливо и в приподнятом настроении, но зато это прогоняет любые искорки тревоги из глаз Гарри. Ему не о чем волноваться – они позаботятся абсолютно обо всем.

Сириус чувствует такой прилив положительной энергии, что стремится поделиться ею со всеми. На Гриммо, конечно же, и так страстей хватает, и он с энтузиазмом берется за агентство. Они расправляются со всеми делами, что успели накопиться за время отсутствия Бродяги, и теперь берутся за новые. И любые – будь то эскорт редкого вида полуразумных магических грибов, устроивших миграцию из одного уголка страны в другой, хоть слежка за потенциально опасными ухажерами, хоть поиски сбежавшего дракона. Дел хватает, но они не забываю и о тех, над которыми все еще работают – о Людвиге просто невозможно забыть. Призрак оказывается шумным, смешливым, весьма немаленького ума и очень деятельным. Отныне ни одно дело не проходит без его участия. Они, конечно, поначалу отвлекаются на него, поясняя назначение предметов или историю событий, происхождение которых он пропустил за время своего «сна», но юноша быстро схватывает и даже иногда дает дельные советы. Именно он вместе с Денебом находят по крайней мере пять вариантов, как можно поместить призрака в картину. Изучают эти варианты они тоже сами, а пробуют самые простые из них под присмотром Сириуса. К сожалению, ни один из них так пока и не срабатывает – ни стандартное заклинание при написании «живой» картины, ни более сложные чары, которые используют при реставрации, ни ритуалы по «привязке» призрака к другому предмету. Но они не отчаиваются – есть и более сложное и сильное волшебство, которое следует сначала тщательно изучить со всех сторон, чтобы не причинить Людвигу неудобств и не потратить силы в пустую. Сириус уверен, что рано или поздно они и с этим справятся – найдут самый верный способ.

За всеми этими заботами незаметно подкрадывается лето, а вместе с ним и Малфой. Сириус готов взвыть от бессильного гнева, но не может не признать, что соскучился. Все это время связь терзала его изнутри – мучила кошмарами, сбивала сердце с ритма при одном воспоминании, забивала затылок невыносимой болью, а мысли путала в огромные узлы. Он уже ни дня не мог прожить, чтобы не пожалеть о том, что когда-то сделал. О том, что сейчас чувствует. Но Малфою-то плевать на это – он снова появляется в его агентстве и снова заводит тяжелый разговор.

– Я пришел напомнить тебе о том, что мы все еще супруги, Блэк, – он говорит серьезно, но устало. Сириус видит, что и Вуивру досталось от их связи, и не может не злорадствовать.

– Это ненадолго. Я, кажется, уже предупреждал тебя, – начинает Сириус, но Малфой останавливает его жестом.

– Ты говорил, чтобы я не приближался к Гарри, и я не делаю этого, – спокойно говорит Люциус и поднимается на ноги. Он обходит стол, за которым сидит Блэк, и останавливается возле него, нависнув. – Все остальное не изменилось, Сириус…

– Ошибаешься, – Бродяга тоже встает и оказывается вплотную к чужому телу. Между ними тут же возникает тепло и легкое движение воздуха, раскачиваемого магией. – Ты снова нарушаешь нашу брачную клятву. Видишь?

Он указывает на полупрозрачные искорки, тающие на чужих плечах, и Люциус только вздыхает. Они обещали принимать друг друга и поддерживать. Быть опорой на жизненном пути, и Малфой снова не следует этим обещаниям. На самом деле, если бы Сириус всерьез задумал развестись с ним, то договор считался бы аннулированным по вине Малфоя. На самом деле, Сириус давно мог бы это сделать, но не спешит к юристам и Регистратору. Вот о чем Люциусу стоило бы подумать…

– Вижу… – Малфой делает еще один глубокий вдох и продолжает тяжело смотреть в его глаза. – И я… не хочу, чтобы это продолжалось…

Он сглатывает, а потом укладывает руку на плечо Сириуса. Тот скашивает на нее глаза и вопросительно поднимает брови – кто же поверит?