– Правда. На этот раз без заклинаний, обещаю.

А вот теперь зельевар смотрит с подозрением – что этот несчастный собирается ему всучить, прикрываясь благими намерениями? Но даже если ничего хорошего под этим и не подразумевалось, Северус все равно сможет получить выгоду. Он демонстративно отходит к стеллажам, недолго рассматривает корешки книг, оборачивается к витрине, а потом решает, что щедрым Люпин должен быть искренне, без ушлого умысла.

– Твоя ворона, Люпин.

– Что, прости? – Ремус запинается на полуслове и не может поверить, что не ослышался. Да, может быть, выходка с заклинанием была детской и лишней, но Люпин ведь уже предложил ему успокоить потревоженное эго, зачем же отвечать так?

– Я слышал, что у оборотней стопроцентный слух. Очевидно, это не про тебя, Люпин. Я возьму твою ворону, – Снейп усмехается, глядя, как вытягивается лицо напротив.

– Но… Северус, это же ворона. Она – не вещь. Да и она же тебе не понравилась с самого начала, – протестует Люпин, до сих пор отказываясь принимать его условия.

– Не понравилась, но, думаю, десять дней я вполне смогу ее вытерпеть – столько длилось твое заклинание, – ошарашенный вид оборотня никогда ему не наскучит.

– Зачем она тебе? – да и напугать его тоже оказывается забавным.

– Поможет мне кое с чем, – Северус чуть приподнимет губы, обозначая многообещающую улыбку, и Ремус тут же сжимает кулаки.

– Ты же не думаешь использовать ее в своих экспериментах?

– Не обещаю, – зельевар пожимает плечами, все еще сохраняя «мину при плохой игре», но оборотень, похоже, не собирается так просто ему уступать.

– Хорошо. Но запомни: если ты попробуешь выдернуть у нее хоть одно перо, она тут же выклюет тебе глаз, – Ремус уходит за прилавок, снимает дремлющую птицу на руку и начинает нежно гладить ее по крыльям. – Я надеюсь, у тебя когда-нибудь были питомцы, и ты знаешь, как за ними ухаживать?

– Надеяться – это твое право, Люпин, – Снейп возвращает подколку и внимательно следит за птицей – та вперяет в него заинтересованный взгляд, но не торопится покидать своего хозяина.

– Кларисса, это – Северус. Тебе придется пожить у него несколько дней. Пожалуйста, веди себя хорошо и не доставляй ему неприятностей, – оборотень продолжает наглаживать, а птица делает вид, что неотрывно его слушает.

Снейп подходит ближе, но Люпин отстраняется.

– Подожди, так она не пойдет, – он снимает с жерди длинную нитку перламутровых бус, сматывает ее в несколько раз и ловко надевает на подставленное предплечье.

Ворона оборачивается к хозяину и после пятисекундной заминки осторожно переступает на черный рукав, увешанный ее «сокровищами».

– Это – ее любимые, не потеряй, – предупреждает Ремус. – Она ненавидит сыр, не ест яблоки, но весьма неравнодушна к рыбе и цветкам лотоса.

– Птица-гурман у оборотня, не обладающего эстетическим вкусом – шарж или фельетон?

– Можешь решить сам. Пожалуйста, не обижай ее, – Люпин расстроен по-настоящему, и от этого импровизация становится гениальной идеей. Снейп никогда не ставил под сомнение свои умственные способности.

– Увидимся через десять дней, Люпин, – Северус чуть приподнимает руку, и ворона взлетает под потолок. Он шагает к выходу, стремительно открывает дверь и командует. – За мной.

Ворона и правда вылетает следом, но Ремус, торопливо шагнувший за ними, не успевает заметить, как они оба исчезают с пустынной улицы. Он только надеется, что Кларисса просто поймала волну аппарации «на крыло» и переместилась так, а не у Северуса на плече – порванную мантию он поставит ему в счет.

Идея зельевара его не просто удивила – он и предположить бы не смог, что равнодушный к каким-либо животным, птицам или рептилиям Снейп выберет предметом мести именно его любимицу. А все только для того, чтобы ему досадить. Люпин лишь немного изменил заклинание, надеясь таким образом хоть немного «отогреть» ледяную стену отчуждения между ними, а все получилось наоборот. Хотя, наоборот ли? Снейп забрал ворону – и может ли это значить, что он готов к ответным шагам в одном направлении с Ремусом, а не в обратном? Если так, то Люпин здесь даже больше выгадает – Кларисса спуску не даст, и Северусу придется попотеть, чтобы приструнить ее. Или себя. Так что Ремус в равной степени переживает за обоих.

Он улыбается, продолжая вглядываться в наступающие сумерки, а потом возвращается к лампе – книгам на том стеллаже нужно специальное, не магическое освещение.

***

– Ну и как это понимать, Поттер?

Ему кажется или Малфой действительно в последнее время только и делает, что орет на него при каждой встрече? Точнее, это единственное, что он делает. Какой-то слишком нервный он стал… Гарри сосредоточенно чешет затылок и вполне серьезно надеется, что Драко не собирается обвинять его в том, что Сириус согласился.

– Конкретнее, Малфой.

Судя по рассвирепевшему лицу, надеяться уже поздно.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я. Но можешь не отвечать – я и так понял, что ты бездействуешь, – Драко отодвигает стул и вплотную нависает над рабочим столом Поттера. – Ты видел договор, что они собираются заключить?

– Нет. Сириус сказал, что разберется с ним сам, а если бы я стал настаивать, то он мог меня в чем-либо заподозрить, – Гарри разминает затекшие плечи и встает со своего места. Близость Малфоя неблагоприятно влияет на его способность мыслить – он либо начнет язвить, и они поругаются, либо будет нести околесицу, чем окончательно выведет Драко из себя. – Тебе он тоже не достался?

– Естественно, нет. Но мне хватило одного взгляда на довольное лицо отца, чтобы понять, что у него все получилось. Или почти получилось, – Малфой оборачивается следом за ним и задумчиво прикусывает губу.

– Сириус обмолвился, что идет на следующей неделе на какую-то выставку, – Гарри говорит первое, что приходит на ум, но лицо его оппонента тут же проясняется.

– Ну хоть какая-то от тебя польза, Поттер, – он даже улыбается как будто с облегчением. – Я собираюсь устроить ему свидание с одной своей знакомой. Пока твоя профессорша ни мычит, ни телится, мисс Марджет попытает счастья.

– Да пожалуйста, – Поттер усмехается. – Но и мою кандидатку не спеши списывать со счетов – я проболтался мисс Рульф, что Сириус с удовольствием учит всех желающих ездить на летающем мотоцикле.

– Она у тебя такая же сумасшедшая, как и твой крестный или просто оригинальная? – ехидничает Драко, а Гарри, уже протянувший ему одну из шоколадных лягушек со своего стола, опускает руку и предсказуемо хмурится.

– Твоей она даст фору в любом случае – Сириус ни за что ее не пропустит.

– Хочешь пари? – Драко снова усмехается и отходит на шаг от недовольного Поттера.

– Больно надо. Мы же вроде как объединили усилия, так что неважно, кто из них обратит внимание на себя, – Гарри успокаивается, но больше и не думает предлагать шоколад.

– Ладно. Ты придешь на эту выставку?

– Нет, у меня дела в Академии. Так что можешь сам снимать сливки, – естественно, Поттер не пойдет.

– Постараюсь. Держи меня в курсе своего прогресса, – Малфой уходит, а Гарри снова погружается в раздумья – возможно, ему стоит поактивнее участвовать в этом «прогрессе»?

***

Просторные залы с высокими потолками наполнены послеполуденным светом. Сириус вручает букет цветов немолодой экстравагантной владелице галереи и спешит скрыться от вспышек колдофотографов и назойливого внимания журналистов. Пяти минут и дежурного обмена любезностями вполне достаточно, чтобы ему стало скучно. Он уходит в залы, наполненные негромкими голосами посетителей, ненавязчивой классической музыкой и множеством картин. Вздыхая про себя, он давит нервную дрожь, прокатывающуюся по брюшной полости, и старается не думать о том, что дороги назад для него больше не будет. Прямо сейчас его жизнь делает умопомрачительный кульбит, и только он, Сириус, допустил это – теперь бесполезно начинать паниковать. Но волнение вполне закономерно – он признает это. Как и то, что совсем скоро о нем забудет – большая игра в свадьбу с Люциусом только что стартовала.