– Совершенно незачем… – пытается отговорить Гарри, но Гермиона непреклонна.

– Может, не сейчас, но обязательно. А ты, – она вдруг тычет его пальцем в грудь и говорит очень, очень строго, – не вздумай отчаиваться и забывать о своих чувствах к нему. Слышишь? Рано или поздно его мозги встанут на место, и это будет твой шанс.

– Герм, я бы не надеялся, что…

– Нет. Все будет именно так, – заявляет она с полной уверенностью. – Или я не Гермиона Грейнджер.

Гарри не понимает, откуда у нее вера в это, но старается не задумываться – она предлагает ему самообман. Возможно, он никогда уже не сможет поверить во что-либо подобное…

Ночью его обнимает Соломон, поддерживает в одном положении и продолжает ластиться, пока Гарри рассказывает ему о разговоре с Драко. Удав тоже не в восторге от новостей и говорит, что ребенок обязательно будет похож на Гарри, раз другой отец от него отказывается. Аврор улыбается с болью и понимает, как их поддержка, даже самая простая и незамысловатая, важна для него. Они все, начиная Соломоном и заканчивая Сириусом, обязательно поддержат его, поэтому Гарри и не думает чего-то бояться.

***

Постепенно эта новость утрясается в его мозгу. Постепенно они все принимают эту данность и начинают работу в соответствии со своими новыми реалиями. Не сразу, понемногу, но они перестраиваются. Гарри, кажется, пока справляется лучше всех. Мальчик становится спокойнее, молчаливее, старается выполнять все их указания и не так часто спорить. Файри решает не отстранять Поттера от оперативной работы еще несколько месяцев, но предупреждает о строгой осторожности – теперь ни на один срочный вызов именитый аврор не помчится в первых рядах. Он нагружает его аналитической работой, и тот подчиняется, как бы странно это ни выглядело в глазах других сотрудников Аврората. Они все прекрасно понимают, насколько Поттер успел вымотаться и не спешат просить его вернуться к обычной манере поведения. Это хорошо. Одна из немаловажных проблем решилась «без скрипа».

Так же легко они «закрывают» Гарри от чужого воздействия: от посторонних обнаруживающих чар или вскользь, ненароком брошенных сканирующих заклинаний. В этом им помогает Гермиона и ее специальные чары. Она заколдовывает небольшой амулет в виде неброской подвески на шнурке, и теперь любая магия, примененная к Гарри, будет уходить «в молоко», искажаться, перевираться и терять свою силу пока амулет с ним. Это что-то из разряда защитных заклинаний, и оно отлично работает – не просто отведет чужой взгляд, но даже сможет отчасти защитить при, не дай Мерлин, нападении.

Просто выходит со Снейпом и, отчасти, с Министром. Зельевар действительно плотно берется за разработку зелья Тритонов и зелий для беременных. А Министр идет на большинство уступок, о которых они просят. Единственное, на чем он настаивает, это на «кураторе» – ученом, что будет изучать Гарри. Сириусу это тоже не нравится, но он понимает, что исследования будут напрямую помогать им в процессе вынашивания. И особенно они пригодятся, когда Министр захочет обнародовать эту информацию. Бродяга хватается за голову от представшей перед глазами картины, но подозревает, что в скором времени именно так все и будет – через год-два в магической Англии, а потом и по всему миру, начнется бум мужской беременности. Министр будет почивать на лаврах, Сопливус обретет себе еще несколько почетных званий, а Гарри… А Гарри навсегда останется в истории еще и как «первопроходец». И над всеми этими перспективами довлеет только одна угроза – насколько хорошо они справятся. А справиться надо. И не только своими силами.

Крестник сказал, что попросил зельевара о помощи в выборе куратора, и Сириус, пожалуй, с ним согласен. Снейп был пристрастен только тогда, когда дело касалось его самого, так что тут он поможет выбрать правильно. А еще он знаком со многими учеными и знает, кто на что способен.

Следом за кураторством идет вопрос о медицинской помощи, и вот тут они теряются: главный врач Мунго? Первый колдомедик акушерства и гинекологии? Еще какое-нибудь «светило» науки? Помфри – если Гарри никто не понравится? Если честно, то Сириус бы лучше поискал какую-нибудь древнюю повивальную бабку, что живет где-нибудь в глуши – у таких умелиц, порой, опыта на четверых стандартных колдомедиков. А уж каким этот опыт может быть разнообразным и представить сложно. Но пока они только подбирают варианты – даже если и второпях, но подвергать Гарри и малыша хоть минимальному риску никто не намерен.

Через неделю после невероятного открытия они останавливаются на «ветеране» роддома Мунго – пожилая, но все еще бойкая старушка только-только ушла на заслуженных отдых и мечтала заняться своими многочисленными внуками, но вынужденного пациента с охами и ахами все-таки приняла. Дала Обет и тут же обследовала их смущающегося мальчика. Да, мадам Палитэ очень быстро взяла всю ситуацию под контроль, справившись со своим потрясением в рекордные сроки. Осмотрела, обследовала, изучила плод, дала первые указания, поговорила со Снейпом и обещала приходить каждые три дня с проверкой. И все это проделала легко и почти непринужденно, потрепав Гарри по щекам и обласкав, рассыпав при этом по всему дому свое раскатистое «р». Старушка София безбожно картавила, а в последний десяток лет увлеклась трубкой и крепким табаком, поэтому голос акушерки был просто непередаваемым. Гарри и смущался, и давился от смеха, и, конечно же, не мог грустить в присутствии такого неординарного человека. Что их всех несказанно радовало, даже если Бродяга и подозревал, что почтенная мадам умышленно пользуется своим дефектом речи, помогая им всем прийти в себя. И особенно, после того, что устроили Малфои.

Через неделю после разговора на Гриммо Вуивр в приказном порядке вызывает Сириуса в мэнор. Совой и в конце рабочего дня. Бродяга фыркает на несколько скупых почти бессодержательных строк и, конечно же, опаздывает почти на час, но не успевает об этом пожалеть – в одной из гостиных мэнора – белый как мел Гарри на изящной софе, а над ним Люциус – почти взбешенный и заламывающий руки. И Драко – бледной тенью себя самого.

– Что здесь происходит? – Сириус тут же оказывается подле крестника, помогает ему сесть и подает стакан с водой.

– Просто голова немного закружилась. Уже лучше… – тихо объясняет Гарри, пряча глаза, и все нехорошие предчувствия Блэка тут же оправдываются.

– То, что вы и сами должны были понять, – строго говорит Люциус и отходит к центру комнаты. – Гарри не должен этого делать. Он не выдержит.

Бродяга задерживает дыхание, не шевелится несколько секунд, а потом оборачивается к супругу.

– Повтори?

– Ты прекрасно слышал меня, Сириус. Это его убьет, – делится Малфой своими «ценными» мыслями, и Сириус тут же сатанеет.

– Это ты нас убиваешь своими логическими выкладками… – он честно старается держать себя в руках – он не будет истерить при Гарри. Особенно, если тот только что побывал в обмороке.

– Блэк, прекрати! – взвивается Вуивр. – Он должен сделать аборт! Ему не выносить ребенка! Тот умрет, а Гарри останется калекой! Неужели ты не понимаешь?!

– Замолчи! – рычит Сириус, а потом чувствует, как мальчик у него под боком начинает мелко дрожать. – Не смей этого говорить. Ты не можешь знать наперед.

– Вот это как раз из логики и следует! – продолжает давить Малфой. – Из его организма и всех тех легенд, что дошли до нас. Ты хочешь ему такой судьбы?

– Драко, – обманчиво медленно начинает Сириус. – Ты согласен со своим отцом?

Племянник распахивает глаза, встречая его тяжелый взгляд, но кивает.

– Это неоправданный риск… – шелестит он, а Гарри впивается в руку крестного мертвой хваткой.

– Никогда… Слышите? Никогда больше ноги нашей не будет в этом чертовом мэноре! – Блэк рывком поднимается на ноги и прижимает аврора к себе, больше ни на кого не смотря. – Идем, Гарри.

– Ты не посмеешь… – шипит Люциус, стоит им сделать только шаг, а потом на комнату обрушивается волна магии – давит на стены, мебель и людей, душит и искрит в воздухе.