– 14-го, в 19:30, ресторан «Лидия». Я буду ждать.

В этом раунде Малфой смухлевал, но все равно добился своего. Что ж, Сириус готов отплатить сторицей.

***

Люпин исчезает из его жизни. Совсем. Молча. Без попыток поговорить еще раз. Знал бы Северус, что так можно было, давно бы использовал этот способ – выйти из себя, наорать на Блэка и сказать оборотню твердое «нет». Одним ударом сразу двух зайцев – Ремус не появляется на горизонте, а следом за ним исчезает и любой намек на присутствие Пса. Нет, даже трех зайцев – ворона Люпина тоже пропадает из его дома. И не возвращается – ни через неделю, ни через две. Северус просто несказанно рад. Как он и пожелал, дружная гриффиндорская компания оставляет его в покое. Что может быть лучше? Правильно, ничего. Больше никто не помешает его работе ни дома, ни в Министерстве. Никто этой самой работы и не подкинет – зелья при ликантропии можно отложить в нижний ящик стола и достать только когда станет совсем уж скучно. Можно подумать, у него более интересных занятий не найдется – вот, например, он выяснил, что одним из зелий в том убежище преступников, что недавно накрыл Поттер, было зелье Тритонов, а его не готовят уже добрую сотню лет – рецепт считался утерянным. А Северус может его восстановить. Может доработать и приготовить на его основе несколько полезных модификаций или вообще изобрести что-то новое. Уж ему-то есть чем заняться. Так что он не собирается вспоминать ни о Псине, ни об оборотне, ни о вороне.

После возвращения из Кении он наслаждается покоем. Прерывает Люциуса на любой попытке заговорить о Блэке, натаскивает Митчелла, заставляя готовить разные зелья, и неодобрительно фыркает на задумчивого крестника – наверняка опять что-то не поделили с Поттером. И совершенно не думает о Люпине и Клариссе. Много чести, как он и говорил. Или не совсем не думает – отгоняет мысли, едва они только появляются – не суть. Все это давно не важно. Да и было ли? Может быть, но только тогда, когда истеричная птица разбомбила его лабораторию. Теперь уже нет. Северус о них не вспоминает. Нет. Не вспоминает…

Они ему снятся. Один раз. Перед февральским полнолунием. И Северус сразу же начинает пить зелье для сна без сновидений, и, естественно, больше ничего не видит. Хватит с него кошмаров. Надоело. Их и в жизни всегда хватало. В том сне мягкая шерсть как будто сама ласкала пальцы, глаза закрывались в неверной темноте ночи, и сквозь сон во сне он слышал чужое посапывающее дыхание. А еще видел силуэт птицы возле своего правого плеча и различал шелест перьев. Ну что за глупая картина? Зачем ему этот зоопарк во сне? Он же с таким трудом от него избавился. А избавился ли? Что-то ему подсказывает, что совсем скоро оборотень снова появится перед глазами и начнет доставать его. Надо пользоваться передышкой, пока она есть.

Но когда Люпин игнорирует его чуть ли не весь месяц, Северус понимает, что тот серьезно расстроен. Возможно, зол и обижен. И наверное, чуть ли не впервые настолько за всю свою жизнь. Или наконец внял его словам и перестал на что-либо надеяться. В любом случае, Северус наслаждается. До определенного момента. Потом ему начинает казаться, что, возможно… он погорячился, и с Люпином можно было обойтись и не так грубо. Он размышляет над тем, достоин ли тот жалости, и быстро приходит к выводу, что, пожалуй, только ее. Зато он объяснил все предельно ясно. Максимально доходчиво. Так, что даже люпиновская ворона поняла, раз больше не прилетала. Северус знает, что эти птицы хорошо запоминают места и людей, и все равно надеется, что она не появится. Мало ему городских ворон в парках и на аллеях по дороге в Министерство – он теперь от каждого карканья вздрагивает и кажется, уже научился различать их голоса. И кажется, уже перегнул палку с убеждением самого же себя – не думать все равно не получается – Митчелл выпрашивает у него возможность потренироваться в приготовлении ликантропного зелья, и Снейп неторопливо начинает объяснять все тонкости – мальчишка и правда схватывает все налету и сносно варит свой первый вариант. Жаль, что они не могут проверить его успех на Люпине – было бы еще и цинично. Но чем больше он проводит время один, тем больше ему кажется, что он привык к чьей-то компании в непосредственной близости от себя. Раз так, то надо, наверное, и себе какое-нибудь животное завести. Чтобы не думать о том, о чем не следует.

А ему все равно думается. О Люциусе, который снова теряет выдержку, сатанеет и с каждым днем все больше на взводе. О Драко, который настолько задумчив и погружен в себя, как будто составляет в уме натальные карты или строит планы по захвату магического мира. О Блэке, который наконец оставляет Фрэнка в покое и, вроде бы, все-таки собирается нанять нового помощника. О Митчелле, который продолжает делать успехи в его лабораториях. О Поттере, что задумчив не меньше Драко, и снова бледен как поганка… Но не о Люпине. Нет, конечно же, нет. Он просил оставить его в покое, и тот в кои-то веки послушался – чем не радость для Северуса? Все отлично. Но между тем, у него возникает ощущение, как будто теперь ему чего-то не хватает. Как будто его гложет что-то, навроде забытого продолжения фразы из любимой книги или неясный сон перед рассветом, который почти стерся из памяти. Но он не уверен, что хочет это вспоминать или чувствовать. Все уже и так прекрасно, ему незачем придумывать себе проблемы «с потолка». Ну помучается оборотень немного со своей «влюбленностью», повздыхает, повоет на Луну и, в конце концов, успокоится. Пусть бегает за своей Псиной хвостиком, подтирает сопли и продолжает молчать. Именно этого он от него и добивался.

А может, все-таки нет? Может, стоило объяснить, что, конечно, все так, как он сказал – он их видеть не хочет, но для оборотня, в принципе, мог бы сделать исключение. Редкое, минимальное, может быть, единичное. Но не категоричное, поэтому не стоит так убиваться. И делать вид, что занят всем, чем угодно, а на оборотня у него и минутки свободной нет, чтобы… Чтобы что? Чтобы тот обратил на него свое внимание? Написал опять какую-нибудь глупость и прислал ее с вороной, пригласил опять к себе, подарил что-нибудь? Чего же Северус хочет от него теперь, когда открытым текстом сказал, что не хочет иметь ничего общего с ним? Просто… Просто Снейп думал, что Люпин не сдастся так просто и быстро. Что непременно попытается опять «навести мосты» и вот тогда, когда зельевар был в более приемлемом настроении, он бы его «простил», и все стало бы по-прежнему. Он же предупреждал его не лезть на рожон, а оборотень, получив отповедь, опустил руки и пропал с горизонта. Ха! Значит, не такие уж сильные чувства у него к нему были, раз он так просто от них отказался. Значит, Северусу и думать обо всем этом не надо было. Влюблен? Чушь собачья! Он знал это с самого начала. Так что нет никаких поводов для треволнений.

Но все равно обидно. Отчасти. Просто так, не задумываясь. Может быть… Может быть, он и дал бы когда-нибудь шанс Люпину, но хорошо, что не сделал этого – он ему оказался не нужен. Так что Северус имеет полное право чувствовать легкую досаду – только легкую, не больше – Люпин не заслужил – и молчать в ответ, как это делает оборотень. Молчать ровно до того момента, пока в их жизни опять не случится какой-нибудь апокалипсис местного масштаба.

***

Он не знал. Он правда не знал, что для Северуса один из помощников Бродяги окажется настолько близок… Ведь Сириус говорит так, как будто у них со Снейпом соревнование, но они хотят не просто сразиться и выиграть, а получить главный приз. Очень важный, как оказывается. И Ремус очень хорошо чувствует ее, эту зависть и ревность Люциуса – как же, для его супруга вдруг кто-то оказался важным. Чувствует и очень хорошо понимает – Северус нашел себе «соратника», но как бы он ни был за него рад, все равно хочет владеть вниманием зельевара безраздельно. От того-то он и срывается. Давит, заставляет признаться, задает вопрос и получает такой ответ. Конечно же, он неверно выбрал время – зельевар же на взводе после скандала, как еще он ему ответит? Ремус уверен, посвяти он в это Люциуса, тот бы подтвердил его догадки – Снейп наверняка не имел это в виду. Или, может быть, не в таких выражениях. Но что теперь толку придумывать, переиначивать и задаваться вопросами? Ответ ведь уже есть, и менее правдивым он не станет. Северус даже повторил его несколько раз: надеяться не на что…