Поэтому все эти обещания Люциуса, угрозы и подначки пойдут в пустую. У них с Бродягой слишком разные цели, а Вуивр еще и поставил себя в заведомо невыгодное положение – он апеллирует только к связи тогда, когда та уже давно перестала быть главной причиной и рычагом давления. Полгода как перестала. И все равно Сириус приходит спать в комнату Люциуса четыре раза в неделю. Конечно же, иногда пропускает ночевки, но сугубо по уважительной причине – дела в агентстве. Но приходит – в компании Малфоя кошмары и правда оставляют. Но дело не в связи – Сириус вдруг отчетливо понимает, что плечо супруга тоже можно использовать для опоры. Естественно, он ему не доверяет, но прекрасно знает о том, что тот готов сделать, когда хочет чего-то добиться. Сделать он готов абсолютно все, а хочет на данный момент только Бродягу, поэтому Сириусу и нечего бояться. Дело не в связи – Блэку спокойно с Малфоем, когда тот зациклен только на нем. Без каких-либо искаженных смыслов. А вот у Люциуса это именно она, связь – ревность, когда один «связанный» предпочитает его другому, страх – когда «половинка» может уйти и не вернуться, и никогда не стать единым целым, боль – от того, что ее существование не подтверждают. Вот это было записано в их брачном договоре, и Люциус сам допустил оплошность, прибегнув к насилию. Сейчас все, что они могут, это успокоиться, перестать дергать за эту нить, и вот тогда она сама сделает все, что ей нужно. Вот только сделать это не так просто…

От невеселых мыслей Сириуса всегда хорошо отвлекала работа. Даже если и приносила новых – уговорить Митчелла вернуться у него так и не получается. Фрэнк стоит на своем, и в конце концов Сириусу приходится смириться. Черт с ним, с Сопливусом, Бродяга старается думать о том, что Фрэнк будет счастливее на новой работе, если будет делать то, что ему по-настоящему нравится. Ну или с начальником, который нравится. Блэк решает больше не зацикливаться и просто отпустить – если бы парень хоть каплю сомневался, он бы надавил и вернул его, но тот непреклонен, и Сириус уважит его решение. И займется поисками нового помощника – ведь дел у них и правда накопилось. Больших и трудных, увлекательных и скучных, нелепых и загадочных. Вчетвером они находят потерянный гребень одной очень старой уважаемой русалки, выступают парламентерами между двух враждующих кланов нетопырей, не поделивших территорию, разоблачают двух неверных мужей и одну вейлу, находят редкие старинные издания книг по запросу министерской библиотеки и, да, спасают котенка, исчезнувшего с дерева. А вот нового работника так и не находят – а он им нужен, Сириус уверен. Он склонен доверять своей интуиции, поэтому выбирает очень тщательно и отвергает одного кандидата за другим. После его исчезновения желающих не так, чтобы много – реальная опасность быстро отпугнула большинство романтиков и мечтателей. И им остается только надеяться на какого-нибудь «сорвиголову», который, например, не попал в Аврорат, но геройствовать хочет…

От изысканий Бродягу отвлекает, конечно же, только Малфой – напоминанием о Дне Влюбленных.

– Какие, к черту, свидания, Малфой? Хватит уже, находились, – ворчит он за ужином в мэноре накануне праздника. – У меня дел по горло: какой-то зловредный пикси украл любимую игрушку внучки нашего Министра, кентавр Мелеандр срочно нуждается в древнем астрономическом справочнике, а мне самому нужен новый помощник, потому что прошлого украл твой дорогой Сопливус…

– Сходишь со мной на одно и можешь заниматься своими делами, – как ни в чем ни бывало отвечает Малфой – конечно же, ему-то какое до этого дело?

– Да? – Сириус прищуривается и не понимает, зачем это Вуивру – после его возвращения они уже с десяток раз обедали на публике – нет никакого смысла делать это в определенный день, чтобы придать еще какое-то значение тому, в чем они и так уже всех уверили. – Мне правда нужно твое разрешение? Хорошо. Тогда я попрошу мисс Марджет помочь мне со справочниками по астрономии – помнится, она очень любила звезды. А я, так и быть, выкрою для тебя часок.

Сириус хочет досадить в ответ, как муж досаждает ему, но добивается только вскинутой брови и ехидной усмешки.

– А ты и правда думаешь, что такой слабенькой провокацией сможешь чего-то добиться? Хочешь вызвать во мне ревность? Так понравилось? – он откровенно веселится.

– Что ты, – притворно пугается Сириус, про себя уже достаточно разозлившись. – Просто рук мне и правда не хватает. Хоть кандидатов приходит и много, но я все равно не могу выбрать – все они замечательные по-своему: молоденькие, умненькие, красивенькие. Почему бы мне не взять ту, что уже отвечает подавляющему большинству всех моих требований?

– О, так у тебя и требования к кандидатам есть? – фальшиво удивляется Малфой, но, судя по тому, как он сжимает вилку в руках, Бродяга своего добился. Хотя бы отчасти. – И какие же?

– Есть. И все те, что я только что озвучил. Редкая нынче комбинация, но мисс Марджет подходит, хотя Фрэнк несомненно был лучшим, – гнет свое Сириус.

– Блэк, ты идешь со мной. Точка, – цедит Малфой и демонстративно откладывает столовые приборы подальше от себя.

– Запятая, Малфой. Или даже абзац, – фыркает Сириус. – Я схожу с тобой в следующий раз, когда буду свободен.

– Нет.

– Мы можем спорить бесконечно, ты же знаешь, – Бродяга не собирается уступать, но Малфой может пойти на компромисс. – Попроси что-нибудь другое, и я подумаю.

– Нет, – снова отвечает Люциус.

– Хорошо, – кивает Бродяга, совершенно не понимая чужой настойчивости. – Я не иду с тобой, потому что у меня уже назначено свидание – продолжишь упираться и оно будет с Ниа. В кафе, недалеко от редакции «Пророка».

– Попросить могу все, что угодно? – быстро реагирует Люциус, а Бродяга поражается – такой нелепый «развод»? Серьезно?

– В разумных пределах, естественно. И я бы предпочел просто перенести ужин на другой день, – предлагает он, чувствуя, что ничего хорошего из этого не получится. – А если ты хотел что-то попросить, Малфой, то так бы и сказал. Без этих манипуляций.

– И ты бы дал? – усмехается Вуивр. – Я прошу свидание, но ты не соглашаешься. Другого мне не надо.

Как же, «не надо». Сириусу претит мысль о новом свидании-игре на публику. Без чувств, с фальшивыми улыбками и дежурными разговорами. Его от них тошнит. Ему этот спектакль надоел еще в первом акте.

– Да, Мерлин, сколько…

– Хорошо, – резко перебивает Малфой, поднимается на ноги и быстро подходит к нему. – Тогда прямо сейчас.

А потом Бродяга и возмутиться не успевает, как ладонь Вуивра оказывается у него под подбородком, сам он склоняется, а через мгновение губы супруга накрывают его собственные. Легко, почти нежно, не давят, но ласкают. Почти четыре с половиной секунды, пока Сириус не спохватывается и не отталкивает Малфоя.

– Сбрей эту чертову бороду – вот мое желание, – фыркает Люциус, потирая собственную кожу, очевидно, уколовшись о волоски.

– Хрен тебе, ты пределы разумного пересек. Но я, так и быть, тебя за то, что ты только что сделал не убью, а моя борода останется на месте, – Бродяга все еще в шоке от таких манипуляций и не успевает вспыхнуть. – Как напоминание тебе.

– Ну что ж, я попытался, – Малфой усмехается, и вот тут Сириус готов сорваться – торопливо встает напротив него.

– Ублюдок, еще раз…

– О, тебе понравилось? Обязательно повторим, – Малфой снова шагает навстречу, и Бродяга тут же вскидывает руку для удара – он не позволит издеваться над ним!

– Осторожнее, Сириус, – Малфой перехватывает руку у своего лица и смотрит обманчиво спокойно, хотя голос обещает немедленную расплату. – Осторожнее с тем, что ты собираешься сделать.

А Сириус понимает, что дело не только в руке, поцелуе и подачках. Речь и о выборе нового помощника, и об упоминании Марджет и Фрэнка, и о проблемах агентства. Все вкупе. И Вуивр предупреждает его обо всем. В последний раз. И целует только для того, чтобы доказать, что не шутит.

– Пошел ты! – рычит Блэк на все его угрозы, вырывает руку и идет к выходу из столовой, когда в спину ему летит приговор.