Люциус кивает, и Ремус расслабляется. Да, пусть все будет именно так. Он выберет время на этой неделе, придумает, что сказать, и все-таки поставит Северуса перед окончательным выбором. Он больше не может жить в неопределенности. Он хочет быть счастлив прямо сейчас.
***
Чертов Люциус со своей Африкой! Ну какого же рожна, спрашивается, нужно тащить Северуса с собой? У него полно работы в Министерстве: лабораторные исследования, эксперименты, написание статей по двум последним разработкам, практиканты из Магической Академии и Мерлин знает что еще. Ни о каких каникулах не может быть и речи! Но Малфой неумолим. Он буквально терроризирует его несколько дней подряд и надоедает настолько, что проще согласиться, чем упорствовать. Иногда Люциус настолько же настойчив, как и оборотень.
Махнув рукой на это его желание устроить им «каникулы», он собирает с собой последние исследования – поработать в относительной тишине без назойливых помощников, практикантов и бюрократов – тоже неплохой вариант. А смена обстановки может помочь ему взглянуть на работу под другим углом и, возможно, найти недостающие решения. Например, кроме своих текущих проектов можно наконец разобраться с зельями из лаборатории того преступника, которого недавно поймал Поттер. Как оказалось, маньяк не только преследовал подругу Драко, но еще и был искусным зельеваром. И опять-таки – не во благо. Узнав имя, Северус быстро сложил «два и два», а Поттер позже подтвердил – этот ученый был далеко не в почете в их научном кругу: опасные, противоречивые, недоказанные исследования, бездушные эксперименты на животных, магглах и магических существах, смертоносные или извращенно-циничные яды. Ничего из этого никогда не нашло бы одобрения ни у одного приличного ученого. И ни один его проект ни разу не был разработан на пользу общества. Большинство из них подозревали у этого доморощенного злобного гения психологические нарушения и оказались правы. Особенно тогда, когда на справедливое порицание научного сообщества преступник ответил террористическим актом. Северус до сих пор вспоминает инцидент в Германии с легкой дрожью – еще один псих с манией – а он-то думал, что они закончились на его веку. Но это отнюдь не избавит его от того, что ему придется разбираться в работах этого маньяка – хотя бы изучить те составы, что обнаружили авроры и, в частности, Поттер – умудрившийся наглотаться всякой дряни в процессе задержания. Даже если с национальным героем все было в порядке, а универсальный антидот предотвратил какие-либо последствия, Северус хочет знать, что там были за зелья. Все до единого – а ну как интересное что-то попадется?
И он бы и рад посвятить все освободившееся время исследованиям, но не дают же! То Малфой со своими многозначительными ухмылками и неприкрытым ажиотажем в отношении Блэка, то сам Блэк – со своей ненавистью, вновь оскаленной пастью и обвинениями черт знает в чем, то Люпин – с жалостливыми взглядами и тяжелыми вздохами, как будто он собирается сообщить им о своей скорой кончине от редкой неизлечимой болезни. Мерлин, что за глупости лезут ему в голову? Малфой просто ублажает их магическую связь, держа Пса под боком, Пес – еще не знает, что решение уйти из агентства Митчелл принял сам, без чьей-либо подачи, а Люпин… Ну не болен же он в самом деле! Нечего ему вздыхать – пускай радуется, пока его беспокойный дружок не вляпался в очередную авантюру. А тот ведь так и норовит – то тащит оборотня нырять среди рифов, то на сафари, то в город – с ним даже прогулка по окрестностям чревата встречей с какой-нибудь злой фауной абсолютно безобидной природы. Ходячий магнит для неприятностей, черт бы его побрал. Он ведь относительно спокойный ужин может превратить в схватку на столовых приборах, все еще жалея свои «ценные кадры».
– Снейп, немедленно верни мне Фрэнка, – Пес еще не рычит в полную силу, но это весьма злобное «приятного аппетита».
– Он – не вещь, Блэк, и мне не принадлежит, – Северус старается держать себя в руках и не опускаться до его уровня, но слишком быстро теряет аппетит.
– Сириус, не начинай, – стонет Люпин и предупреждающе сжимает ладонь друга, но тот и не думает останавливаться.
– Нет, Ремус, пусть он скажет, зачем ему понадобился мой лучший работник? – настаивает Пес.
– Лучший он в зельях, а не в розыске домашних животных, – парирует зельевар и тут же получает предупреждающий взгляд со стороны Люциуса.
– В кои-то веки соглашусь, Сопливус, поэтому он мне и нужен! – Блэк все-таки срывается, а Северус позволяет себе победную ухмылку.
– И я не удивляюсь, ведь у тебя по зельям всегда было «отвратительно». Что, решил наконец признать собственную некомпетентность, Псина? – скалится он, глядя, как Блэк закипает все больше.
– Не в вопросе подбора кадров. Он – мой! – летит в ответ.
– Ошибаешься, теперь – мой, – Северус просто наслаждается конкретно этой ситуацией, но недолго – и Люциус, и оборотень не намерены все это терпеть.
– Закончили. Оба, – отрывисто бросает Малфой, прожигая их нечитаемым взглядом, а салфетки на столе – в прямом смысле – его магия легко выходит из-под контроля, и это заставляет их всех остановиться. Что-то тут такое – как будто они с Блэком только что пересекли невидимую, но вполне ощутимую грань. Люциус?..
– Успокойся, Сириус, – тон Люпина холодеет, когда Пес порывается сказать что-то еще. – Или мы все предпочтем ужинать без тебя.
– Нет, Рем, послушай, я его с таким трудом отыскал, а приходит чертов Сопливус и заявляет, что Фрэнку место у них, у этих любителей приготовления пойла из мухоморов… – Псина входит в раж, и похоже, собирается довести их всех до греха, а не попридержать свой язык хоть немного.
И Северус отнюдь не в восторге от того, что Блэк не только его провоцирует, а и Люциуса доводит до белого каления. В прямом смысле. Поэтому он поднимается на ноги, пресекая попытки Малфоя выйти из себя и желая оставить последнее слово в этом споре исключительно за собой.
– Однажды, Блэк, я поставлю тебя на колени. Помяни мое слово. И тогда ты ответишь за все, что когда-либо говорил или делал, – цедит он с уверенностью – однажды это действительно произойдет. Особенно, если Пес продолжит так себя вести по отношению к врагу, другу и мужу.
– Надейся! – гневно хохочет Блэк, а следом за зельеваром поднимается оборотень.
– Ну сколько же можно, Сириус? – Люпин торопливо шагает в коридор и зовет. – Северус, подожди!
– Доволен, Блэк? Этого ты добивался? – слышит Снейп сдавленно шипение Малфоя, а потом оборотень пристраивается к нему в шаг.
Вместе они доходят до комнаты Северуса, но Ремус выбрал крайне неудачный момент, чтобы начать разговор – отговаривать его от решения по поводу Митчелла или просить прощения за свою Псину – что угодно, но он сейчас не в состоянии его слушать. А оборотень настаивает. И это только его вина, что он выбрал не то время, чтобы поболтать со Снейпом по душам.
– Северус…
– Нет, Люпин. Нет, нет и нет. Даже не надейся, что я когда-нибудь его приму. Его в моей жизни и так уже слишком достаточно, – злится зельевар и больше не собирается сдерживаться в выражениях. – Всей вашей чертовой компашки всегда было чересчур достаточно, и я не намереваюсь снова это терпеть. Предупреди своего дружка и себе заруби на носу – я никому не позволю обращаться с собой подобным образом. Хотите спокойно жить – держитесь от меня подальше!
Оборотень молчит в ответ, прикусывает губу чуть ли не до крови и, кажется, испытывает от его слов невыносимую муку. Что ж, на это тоже было рассчитано. Но когда Северус уже собирается захлопнуть перед ним дверь в свою комнату, Ремус горько спрашивает.
– Это твой ответ, Северус? – тихо говорит он, а зельевар только ехидно хмыкает.
– Он самый.
Люпин разворачивается и уходит, а он закрывает дверь.
Блэк просто рожден для того, чтобы портить им нервы – другой цели в его жизни, похоже, нет.
***
У него голова идет кругом от спешно меняющихся событий. За полгода он отвык от такой… насыщенности. Полгода он думал только о том, где бы спрятаться, что поесть и где поспать. А теперь же разрывается между Авроратом, репортерами и агентством. Между Гарри и Малфоем. Гарри, малыш… Сириус никогда бы не хотел, чтобы на долю того выпадали такие испытания. С него уже давно хватит. Бродяга сам приводил его в чувство после своего воскрешения из мертвых несколько месяцев, а теперь снова и снова заставляет волноваться за себя. То с этой свадьбой, то со своей работой, то с исчезновениями. На мальчика невозможно без слез смотреть, и Сириус не знает, какими словами вымаливать у него прощение. Что обещать и как выполнять эти обещания. Он не хочет снова причинять ему боль. И наверное, стоит уже что-то придумать для таких вот случаев…
