На этом мысль тормозит. Он… собака? Он чувствует, что для него это не странно, раз он даже не обратил на это внимание, пока искал фонтан, но все же ощущает слабый отголосок ирреальности. Настолько слабый, что он достаточно быстро отодвигает его в сторону, принимая свою ипостась. Собака – это тоже хорошо.
Он возвращается к месту, на котором очнулся, осматривается, но не находит каких-либо следов. Даже своих, говорящих о том, что он сюда пришел. Странно. А может быть и нет – в этом новом мире все странно, начиная от собственного восприятия и заканчивая тонкой полупрозрачной цветной ленточкой, что покоится на месте, где он лежал. Сколько бы он ни пытался ее ухватить, она остается на месте и не меняется. На себе он ничего подобного не видит. Даже под хвостом – и снова удивляется – у его реальности пока слишком много вопросов и слишком мало ответов.
Оставив поиски этих ответов на какое-то время, он обследует парк. Тот оказался действительно почти заброшенным и не самым большим – весь периметр он обошел за полчаса, и по дороге ему встретился только один человек, который размеренно бежал по старым тропинкам. Он успел спрятаться в кусты до того, как человек его заметил – почему-то к людям он испытывает неприятие. Смутное, но настойчивое, где-то на грани инстинкта. Что ж, он и не хотел с ними встречи. Возможно, пока.
В парке ему быстро становится скучно. За несколько дней он успевает изучить его до самого последнего деревца, напугать белок и выяснить, что еды здесь нет. Никакой, если он, конечно, не собирается охотиться на тех белок. Или птиц. Перспектива… не самая ужасная. Инстинкт говорит, что его острые зубы как раз для охоты и предназначены, а разум брезгливо отворачивается. Что ж, возможно, в той жизни, которой он жил раньше, в его рацион не входило свеже-убиенное мясо, и либо ему придется вновь научиться слушать инстинкт, либо придется искать что-то, что придется ему по вкусу.
Эта идея гонит его за пределы парка, за которым он обнаруживает дома, улицы, машины, ухоженные газоны и, конечно же, людей. Некоторые из них гуляют вместе с собаками, которых водят на поводке. Сначала это кажется странным, а потом он вспоминает, что люди так делают. Одомашнивают животных и живут вместе с ними. Теперь понятно, почему неприятие к ним сдалось достаточно быстро под голосом разума. Очевидно, раньше он знал об этом и принимал это. Интересно, а он жил так же? Что-то он не видит возле себя человека. Не видит никого, кто его бы искал. Или его бросили? Мысль неприятная, но рациональная, а он привык доверять своим ощущениям – если раньше он и жил вместе с кем-то, то теперь они не вместе, и он должен позаботиться о себе сам. Например, найти наконец хоть какую-нибудь еду.
Он осторожно перемещается по району, стараясь держаться в тени – все собаки, которых он успел увидеть, в достаточной степени меньше него, а он откуда-то знает, что его габариты у большинства людей вызовут страх и, возможно, агрессию, так что он старается не показываться им на глаза. Но вот животным не показаться не может – белки в парке убегали, только его завидев, и здесь происходит тоже самое – птицы разлетаются, кошки шипят и торопятся скрыться в подворотнях, несколько крыс, которых он учуял, даже не высунулись из своих убежищ, а все встретившиеся собаки рычали, поджимали хвосты или трусливо отворачивались, прячась за хозяев. Должно быть, он – очень странный пес, раз на него реагируют таким образом. И он не может не остерегаться, рассудив, что однажды такой страх может вылиться в нападение. Лучше держаться подальше, но перед этим ему нужно хоть что-нибудь съесть.
Здесь, среди домов и людей, запахов становится больше, но почти все они – химические, переработанные и абсолютно неприятные, но среди них он умудряется вычленить и те, что вызывают у него бурное слюноотделение. Запах, похожий на жареную колбасу – от молодого человека, поедающего какую-то выпечку прямо на ходу, запах возле небольшого кафе за углом – то сладкий, то кислый, но определенно от съедобного, запах пирога с почками, которые остывает в открытом окне какого-то дома в конце улицы… Он больше не может терпеть тянущую пустоту внутри себя – пирог с почками отлично подойдет. Он прячется за невысокой живой изгородью с молодыми побегами плюща, а потом легко ее перепрыгивает, попав на уютный дворик. Открытое окно – на первом этаже, и если он встанет на задние лапы, то наверняка сможет дотянуться до блюда на подоконнике. И у него получается – чуть обжегшись носом, он утаскивает блюдо на землю, а потом следует истошный крик… Кричит женщина, а потом пропадает из окна, наверное, потеряв сознание от испуга, но он и не думает расставаться со своей добычей. Он снова обжигается, ухватив пирог пастью, перемахивает через изгородь и мчится к ближайшим большим и густым кустам. Там он сможет наконец поесть – чуть давясь и быстро – от голода. А еще – с тоской – этого пока достаточно, а что будет в следующий раз? В следующий раз ему может так не повезти, а это значит, что ему нужно искать место «поизобильнее» или пересмотреть свои гастрономические предпочтения.
В раздумьях он проводит несколько дней – снова вернувшись в относительно безопасный парк, снова проголодавшись до судорог в животе и отобрав у воробьев кусок засохшего хлеба. Ему определенно нужно уходить. Куда-то, где у него будет больше шансов поесть, а, следовательно, выжить.
Он уходит в город. На совершенно другие окраины – не в этот мирный пригород, а в грязные районы, застроенные многоэтажками. Где ночами люди боятся выходить на улицу, а днем не обращают внимания ни на кого, кроме себя. Как он выяснил, спрятаться от людей проще всего, затерявшись в их толпе. В этих районах слишком много открытых парадных, разбитых окон в подвалы, путаных узких переулков и заброшенных нежилых построек. Да и звери здесь на порядок не так пугливы – птицы и крысы давно обнаглели и потеряли всяких страх, кошки не обращают внимания, а собаки только предупредительно рычат, обозначая свою территорию, но не решаются нападать – его размеры все еще внушительны, хотя он и быстро теряет в весе. Как он и предполагал, о еде ему серьезно приходится задуматься, а потом махнуть на это лапой – лишь бы съедобной была хоть отчасти, а остальное он переживет.
В этих районах он понимает, что ему не хватало общения. Оказывается, он был довольно социальным псом, и понял, что скучает по чужому, осмысленному присутствию, только потеряв его. Даже со всеми своими предубеждениями к людям, он знает, что не все из них могут быть плохими. Возможно, там, в прошлой жизни у него могли быть друзья – среди животных или людей. Поэтому он старается – не завязать какое-то подобие общения, а хотя бы понять, как это сделать. И он учится слушать. О чем чирикают воробьи, почему шипят кошки, чем одно рычание отличается от другого. Он учится видеть – запоминать повадки, отмечать движения и реакции. И делает выводы из всего, что перед глазами. Например, проследив за парой бродячих псов, он находит забегаловку недалеко от шоссе. С шикарными мусорными баками – почти каждый день там полно остатков человеческой еды, и он умудряется даже не слишком угрожающе рычать, требуя у собак поделиться. Ему уступают, но он не будет объедать их – они все на улице и одинаково голодны. Несколько раз в неделю – достаточно, чтобы не слишком их стеснять.
Точно так же он находит себе убежище. Несколько дней идет хоть и теплый, но достаточно сильный дождь, и от вездесущей влаги хочется спрятаться туда, где ее нет вовсе. И он находит подвал. Пыльный, пропахший нечистотами, обжитой семьей крыс и несколькими людьми, которые потрепаны жизнью точно так же, как и он. И так же, как и он, они – бездомные. Люди, естественно, поначалу пугаются, но быстро приходят в себя, стоит ему только жалобно поскулить – он видел, как мелкие собаки выпрашивали подачки от людей, что ели прямо на улице – жалобный тон должен сработать. И он срабатывает – его принимают в «семью». Люди прикасаются к его голове, треплют уши, осмелев, и предлагают устроиться рядом с ними на старых, но главное, сухих тряпках. А его в этот момент заботит только одна мысль – почему он не может разобрать, о чем переговариваются животные и птицы, а человеческую речь он понимает с легкостью? Еще одна загадка из его прошлой жизни, ответ на которую он не находит. Зато он признает, что с людьми ему проще. Они говорят обо всем и ни о чем, много блуждают по районам, умеют зажигать огонь, когда становится прохладно, и знают все местные помойки лучше него. Они никогда не причиняют ему вреда и не прогоняют, и ему этого больше чем достаточно.
