Чертовы грозы. Чертова весна и ее так часто сменяющаяся погода! Бродяга знает, что это иррационально, что это нелепо и совершенно бесполезно – бояться чего-либо сейчас. Но этот страх вытаскивает воспоминания – те, которым он не может сопротивляться, те, которые ничто и никогда не сможет скрасить, те, от которых никогда не будет спасения… Но с той же силой, с какой Бродяга предпочел бы их навсегда забыть, он уверен, что никогда этого не сделает. Эти воспоминания нужны ему, они – часть него, то, с чем он справился, то, что он однажды вытерпел и переборол. И какими бы ужасными они ни были, они – все еще доказательство его собственной силы. Силы его духа. Духа, которого он тренирует и по сей день, когда с раскатами первых гроз изнутри него поднимается нечто темное, отвратительное и по-настоящему ужасное. Сириусу в который раз нужно все это перетерпеть, справиться, выстоять, снова и снова сбежать из своего персонального Азкабана, который открыл филиал в его голове. И у него для этого есть все средства: приключения на работе, крепкий алкоголь или поддержка друзей. Можно даже выбирать…
Но никогда и ни при каких обстоятельствах Сириус не выбрал бы помощь Малфоя – тот вообще во всем этом не должен был участвовать, но опять делает по-своему, вмешивается и не слушает возражений. А у Бродяги и нет сил возражать – прямо сейчас он мысленно посреди бушующего моря, среди холодных острых камней, один на один с собственной смертью, ее кошмаром, зловонием и неизбежностью, что скрываются под промокшим черным капюшоном. И чужое прикосновение чуть не стоит ему жизни, так не вовремя отвлекая, но следом за теплом от руки Ремуса, что всегда было дополнительным щитом от любого страха, приходит другое – малфоевское, и оно, в отличие от дружеской защиты оборотня, становится кинжалом в руках Блэка. Оружием, которым Сириус навсегда может сразить все свои страхи – это говорит ему магическая связь. Это говорит ему Малфой – утром, когда настаивает на совместном сне. И на это Бродяга никогда не согласится. Прикосновения Вуивра, его поддержка, его сила, что заставляет их магическую связь прийти в равновесие, а вместе с этим успокоить и штормовое море до чуть ли не полного штиля – не то, чего Сириус когда-либо пожелал. Он сам справится. Сколько бы энергии у него ни ушло на внутреннюю борьбу со своими демонами, он не позволит Люциусу в этом участвовать. В конце концов, у Бродяги все еще есть гордость, а у Малфоя наверняка найдется и собственная пара-тройка плохих воспоминаний, на противостояние которым тому еще понадобятся силы. Поэтому он продолжит эту борьбу в одиночку, как только выберется из чужих объятий поутру. Он больше не позволит Малфою прикоснуться к себе. Не с этой целью. Наступающее утро очень быстро напомнит ему, что «дела насущные», порой, ничуть не лучше того, что однажды происходило с ним в далеком прошлом.
Сириус даже расстроиться не успевает из-за пролитого от неожиданности кофе – Денеб так быстро и эмоционально рассказывает новости – преследователь наконец объявился, а это значит, что пришло время действовать. Бродяга приказывает Саре и Луису не спускать глаз с Булстроуд на ее утренней прогулке по городскому парку, а Митчеллу сделать все, что угодно, но выяснить, кем является преследователь. Денеб же радует их тем, что смог сократить список гостей бала до 30 неизвестных Миллисент личностей, а это значит, что совсем скоро таинственный влюбленный перестанет быть таинственным.
Все рушится после полудня. В приемной агентства снова звенит камин, и из него снова появляется мисс Булстроуд, но на это раз она куда более взволнованна, чем в прошлую встречу.
– Он прислал еще одно письмо! – девушка бледна как полотно, и действительно держится на грани паники.
Следом за ней появляются Эовелли, но они лишь встревожены исчезновением объекта своего наблюдения, и Сириус сосредотачивается на письме.
«Дорогая моя Милли! Очень скоро мы сможем быть вместе! Обстоятельства наконец-то сложились так, что больше никто и ничто не сможет помешать нашему счастью. Я не могу передать, насколько рад предстоящей встрече, ведь она состоится лично. Я ждал этого слишком долго и больше не смогу оставить тебя ни на минуту. Очень скоро мы оба будем счастливы!»
Бродяга и здесь отмечает неуклюжесть и порывистость строк, зашкаливающие эмоции и на это раз чуть более явный запах лаванды.
– Все то же самое, и опять лаванда… – он передает бумагу Денебу и задумывается над смыслом послания, а Булстроуд неожиданно переспрашивает.
– Лаванда? От письма ведь ею пахнет, мне не показалось? – Бродяга утвердительно кивает, и девушка бледнеет еще сильнее. – Мне кажется, что я уже ощущала это запах… от кого-то…
– Тогда вспоминайте, Милли, – пожимает плечами Сириус – вспомнит или нет, а преследователь уже открытым текстом сказал им, что готов к действиям. – Раз уж мы начали с рождественского бала в мэноре…
– Точно! – Булстроуд перебивает и лихорадочно стискивает в руках носовой платок. – Я с ним танцевала! Это был мужчина в костюме шута.
– О, дорогая, так он держал вас в своих руках… – не удерживается Бродяга и усмехается невеселому каламбуру.
– Вы пытаетесь сильнее меня напугать? – и вот теперь Милли действительно готова потерять самообладание, устало присаживаясь на стул.
– Наоборот, мисс Булстроуд. Я рад, что очень скоро мы сможем вывести его на чистую воду, – Блэк и не думал ее пугать, но вот понимать, что все это серьезно, девушка обязана. Если она сейчас начнет паниковать, то может помешать их плану, а этого допустить нельзя. – Посмотрите список, который мы составили, еще раз – там нет данных о костюмах, но может быть, интуиция подскажет.
Диксон передает ей список, но очень скоро девушка разочарованно вздыхает.
– Я слышала только о некоторых, но ни с кем из них лично не знакома.
– Жаль, но не стоит отчаиваться. И тем более, бояться. Я не думаю, что он намерен причинить вам серьезный вред, – успокаивает Сириус. – Вся его проблема в настойчивости, но, поверьте, я гораздо упрямее него и намерен его остановить.
Булстроуд немного расслабляется, но не может не сомневаться.
– Он угрожает.
– Да, дорогая, и поэтому это все очень быстро закончится, – кивает Блэк. – Сейчас вы возвращаетесь домой, ведете себя как обычно и не меняете никаких своих планов. Сара и Луис будут следить за вами постоянно и при малейшей угрозе тут же сообщат о ней аврорам. Будьте внимательны, но не бойтесь, мы не допустим, чтобы с вами что-то случилось.
– Я попробую, – Миллисент поджимает губы, и в ее голосе почти сарказм – конечно, какой же из слизеринцев признается, что напуган каким-то таинственным поклонником? Это скорее потешит самолюбие, чем заставит волноваться. Вот только эта девушка пережила войну, и Сириус может только радоваться, что ее здоровый скепсис помогает их расследованию, а не мешает. Гриффиндорка на ее месте сама бы вызвалась ловить неизвестного, а слизеринка положится на того, кто в этом компетентен.
Сириус еще раз усмехается про себя на неуместные сейчас сравнения и сам просматривает список подозреваемых – он в нем тоже не видит знакомых лиц, но некоторые персоны кажутся сомнительными – их фамилии, пусть не напрямую, были связаны с участниками войны, и этого уже достаточно. Бродяга и не сомневался, что у Малфоя куча «неблагоприятных» знакомых.
Он принимается за список внимательнее и уже подумывает над тем, чтобы спросить Вуивра о личностях приглашенных, как в агентство возвращается Митчелл.
– Я оставил сигнальные чары на тот случай, если он уйдет до моего возвращения, – быстро говорит Фрэнк и тут же поясняет, зачем оставил свой пост наблюдателя. – Он отправил письмо из общественной совятни, я подумал, что оно для мисс.
– Мы его получили, – отвечает Бродяга и хмурится. – Сигнальные чары на его доме, надеюсь?
– Именно, – фыркает Митчелл. – Надеюсь, вы не разочарованы.
– Ничуть, – тут же усмехается Сириус – поддеть Фрэнка, чтобы немного отвлечься от нарастающего напряжения – слишком искушающе. – Но в ближайшее время он наверняка никуда не пойдет – через несколько часов мисс Булстроуд собралась встретиться с подругами в кафе, и до той поры он будет дома. Какой адрес?
