– С сегодняшнего дня мы спим вместе, – заявляет он тоном, не терпящим возражений, но с Блэком никогда не бывало просто.
– Вот еще… – бурчит тот себе под нос, поднимается на ноги и отдергивает балдахин.
– Это не обсуждается, – настаивает Люциус. – Но можешь выбрать, где будем спать: у тебя или у меня.
Пес предсказуемо на реплику не реагирует, но Малфой и так знает, что тот опять сделает все по-своему. Он даже не удивится, если сегодня ночью Сириус в мэнор не вернется, но и не опустится до того, чтобы разыскивать его каждый вечер и силком тащить в свою постель. Это – ультиматум на взаимовыгодных условиях.
И естественно, Блэк в мэноре больше не появляется.
========== Глава 14. Дьявольский свинг ==========
Глава 14. Дьявольский свинг
– Мистер Блэк, помогите. Меня преследуют.
Сириус оглядывает неожиданного визитера цепким взглядом, отмечает ровный тон голоса, но слегка подрагивающие пальцы, и делает жест рукой, предлагая присесть.
– Мисс… Булстроуд, если не ошибаюсь? Почему вы так решили? – Блэк вспоминает однокурсницу Драко только потому, что видел ее в Визенгамоте на слушаниях.
– Мое имя – Миллисент. И у меня есть все основания это подозревать, – девушка говорит уверенно, но Бродяга и не думает, что та может ошибаться – таким не шутят, да и клиенты с манией преследования им еще не попадались.
– Вы обращались к аврорам? – задает он следующий стандартный вопрос, и та поджимает губы.
– Я хотела… Но мой отец все еще в Азкабане, и сомневаюсь, что меня там выслушают должным образом. И… я бы не хотела втягивать в это ни вашего крестника, ни племянника, – отвечает Миллисент, и Сириус согласно кивает – она поступила правильно. Гарри хватает забот и без частных расследований, а Драко не стоит рисковать напрасно, если дело вдруг примет серьезный оборот. Для всего этого есть как раз Сириус и его агентство.
– Хорошо. Рассказывайте.
Булстроуд начинает говорить, а Бродяга подзывает Денеба – тот кратко конспектирует услышанное, выделяя важные части. И в итоге, они получают далеко не манию. Не навязчивое ощущение чужого присутствия, а неопровержимые улики – свидетельства домовика девушки, который несколько раз замечал одного и того же подозрительного мужчину у дома Булстроуд, и письма, после последнего из которых Миллисент и пришла к Блэку. Пергаменты полны сумбурных, неловких слов о любви к девушке, о ее красоте, утонченности и добродетели, о чувствах самого воздыхателя – тоске, одержимости, боли. О тех местах, что посещала Милли, и о том, куда ей стоит отправиться. О людях, с которыми она встречалась, и о тех, с кем ей не стоит водить знакомство.
Казалось бы, что плохого в тайном поклоннике? Но от письма к письму страсть преследователя возрастает. В последнем он уже настаивает на том, чтобы Миллисент забыла обо всех своих прежних ухажерах и обязательно ответила только на его чувства, а потом воображает, как после этого они будут счастливы. Судя по текстам, одержимость эта явно нездоровая, и совсем скоро она может стать опасной. У Миллисент есть все основания бояться человека, который следит за ней уже несколько месяцев, навязывает свои чувства, указывает, что делать, и присылает такие письма, все еще оставаясь инкогнито. Естественно, она не собирается давать ему и шанса – у нее есть возлюбленный, и вся проблема теперь в том, как избавиться от тайного поклонника, пока он не перешел к более решительным действиям и не стал угрожать ей и Виктору.
Сириус стискивает зубы, когда картинка происходящего обретает все больше и больше деталей. Девушке стоило бы прийти к нему раньше, но Бродяга надеется, что своим вмешательством они не сделают хуже. Преследователь говорит о том, что никогда не оставит Милли без своего внимания, а этого более чем достаточно – тайная влюбленность переросла в болезненную тягу, нескрываемую страсть и навязчивое желание. Вот тебе и клиенты без маний… Но это же дает им подсказку: влюбленный все еще не предпринимает каких-либо решительных действий, а значит, что-то его от этого останавливает. Либо его нервное расстройство еще не настолько серьезно, либо у него есть основательные причины скрывать свою личность.
Эти выводы Сириус озвучивает своей команде после того, как отправляет Миллисент домой. Они договариваются о том, что он берет ее дело, о конфиденциальности на всех уровнях и полном согласовании любых действий Булстроуд непосредственно с Блэком. Вместе с ней он отправляет чету Эовелли, которые теперь будут незаметно сопровождать Милли, куда бы она ни пошла – для начала им нужно узнать, кто этот преследователь. Митчеллу Сириус поручает выяснить все о полученных письмах – не только марку бумаги и чернил или тип почерка писавшего, но и вообще все следы, что могли остаться на бумаге. Бродяга и сам позже посмотрит шлейф, который мог остаться, а пока ему нужны новые зацепки.
С Диксоном они разбирают рассказ Миллисент на составляющие и выясняют хронологию и последовательность действий мужчины. Через несколько часов Булстроуд отправляет к ним своего домовика, который описывает внешность мужчины, появлявшегося возле дома и обнаружившего себя, но Сириус не торопится обольщаться – преследователь мог быть под маскирующими чарами, и тогда это им ничуть не поможет. Ему нужно самому увидеть этого мужчину, увидеть его характерный «след», чтобы знать наверняка, поэтому Эовелли должны быть очень внимательны и выяснить, что этот поклонник из себя представляет.
Они устанавливают, что первые подозрения появились у Миллисент вскоре после Нового года, и Сириус тут же торопится снова переговорить с девушкой – что-то должно было произойти, что-то, после чего преследователь начал проявлять себя. Когда Булстроуд говорит, что за месяц до Нового года не была нигде, кроме Диагон-аллеи и рождественского бала в Малфой-мэноре, Бродягу осеняет – это наверняка была встреча! Бал был костюмированным, и мужчина мог любоваться своей избранницей не скрываясь, мог свободно стоять за ее плечом или, вообще, танцевать с ней, оставшись неузнанным. Это неплохая зацепка – проверив список приглашенных на бал, они могут получить круг подозреваемых, который будут постепенно сужать, получая новую информацию.
Митчелл приносит ему следы пыли – пергаменты наверняка хранились в нижнем ящике стола, запах благовоний и лаванды – это может быть все, что угодно, от любви преследователя к ароматическим свечам до случайно пролитого на стол эфирного масла, а еще – несколько крупиц пороха, въевшихся в сгибы пергамента – и вот это уже абсолютно сомнительно. Сириус тщательно проверяет шлейф на письмах, запоминает его окраску, и уверен, что легко узнает из тысячи.
Не радуют их пока только Эовелли – преследователь либо затаился и пока никак себя не проявляет, либо настолько хитер и скрытен, что смог обмануть помощников Сириуса. Бродяга не хочет в это верить и подозревает, что «затишье» связано скорее всего с подготовкой к празднованию Дня Победы – на улицах слишком людно и полно авроров – наверняка мужчина не захочет светиться лишний раз, особенно, если связан с преступностью. Бродяга лучше будет верить в то, что преследователь достаточно осторожен и труслив, чем в то, что их обнаружили. В конце концов, годовщина у большинства празднующих забирает много сил на устройство праздника, и либо поклонник проявит себя как никогда открыто, либо наоборот – заляжет на дно. Сириус склоняется ко второму варианту, но наблюдение за Милли не снимает, отправив Фрэнка на подмогу Эовелли, а Денеба оставив разбираться со списком гостей рождественского бала.
Самому же Бродяге приходится отвлекаться на Малфоя и на то, что он опять его использует в своих целях. Можно подумать, Сириус когда-то мечтал о том, чтобы быть его «подушкой безопасности» на праздновании победы над Пожирателями. Ситуация почти курьезная, но как бы Блэк хорошо ни относился к своеобразному черному юмору, он отнюдь не собирается и дальше защищать своего супруга от последствий того, что тот натворил в прошлом. Ему хватило и одного раза, а Малфой пусть и дальше несет эту ответственность. Воспоминания о том скандале и скандалистке скрашивает только известие о том, что Гарри и аврорам удалось поймать оставшихся преступников, но совсем скоро Сириусу становится не до этого.
