– Значит, только от твоей руки? – спрашивает Маркус и усмехается. – Тогда лови момент, Вуд, пока я на больничной койке и не могу сопротивляться.

– Сволочь, – цедит Оливер сквозь зубы и все-таки опускает руки. – Что ж, я теперь очень хорошо понимаю, что ты чувствовал, когда я упал с метлы.

– Да ну? – Флинт в бешенстве, как и Вуд минуту назад. – И как ощущения?

– Херовые, – отвечает Оливер и опускает глаза.

Он много думал о том, что произошло тогда в квартире Маркуса и о том, что тот сказал ему. И хоть и не пришел к однозначному выводу и не решил, что ему делать дальше, сегодняшняя игра расставила все по местам. В тот момент, когда Флинт рванулся за квоффлом, и столкновения с двумя загонщиками было не избежать, Оливер понял, что такое настоящий страх. Такой, что отнимает дыхание и парализует, а сердце как будто останавливается. Перед глазами все начинает плыть и наливается бледным светом, а желудок сводит настолько дикой судорогой, что он удивился, как тут же не проблевался и не потерял сознание. Этот страх вмиг испепелил все его сомнения и нерешительность. И тогда же он понял, что должен был ответить Маркусу.

– Мне нужно время, Флинт, – устало произносит он.

– А? На что? – тот хмурится и действительно плохо понимает, о чем сейчас говорит Вуд, и что вообще происходит.

– На то, чтобы ответить на твои чувства, дубина! – смущенно восклицает Оливер.

– Ты совсем сбрендил?! Проваливай! – этот гриф точно чокнулся! Какие чувства? О чем он? Да какого же черта?!..

Флинт вдруг тушуется и опять сердится, не замечая, как краснеет, а Оливер, удивленно рассматривая его, начинает улыбаться.

– Ты победил, Флинт, так что за тобой праздничная вечеринка, – вывести из себя слизеринца – легче легко, а вот смутить удастся далеко не каждому.

– Вали уже! – ругается Маркус. Что там себе напридумывал этот идиот? Какая вечеринка, он видеть его не желает!

– Валю, валю, – смеется Оливер и идет к двери. – Я к тебе завтра зайду.

– Не пущу! – он ищет чем бы запустить в ненавистного придурка.

– Выломаю дверь и разнесу камин! – только и хохочет Вуд в ответ. Да уж, нехило так их мячами приложило.

Не найдя ничего подходящего, Маркус выдергивает из-под себя подушку и швыряет ее в Оливера, а тот уворачивается и уже в дверях машет рукой.

– До завтра!

Если бы Драко кто-нибудь пожаловался на «черную полосу в жизни», он бы рассмеялся им в лицо. Потому что они понятия не имеют, что такое «черная полоса». То, что сейчас с ним происходит, опять навевает воспоминания о войне и том, как тогда было тяжело. Но на этот раз он не собирается хандрить и раздражаться. Он в бешенстве, тихом и контролируемом. Оно выжигает изнутри, оставляя только исступленный холодный расчет. Вокруг него опять ходят на цыпочках. Грейнджер докладывается обо всем, что происходит в лабораториях, памятуя о прошлом скандале, и не пытается больше выяснять причины подобного настроения. Она сразу идет за помощью к Снейпу.

– На этот раз все гораздо серьезнее, профессор. Я его в таком состоянии даже в школе никогда не видела, – сокрушается она, а зельевар лишь недовольно фыркает.

– Сколько раз вас просить, Грейнджер, не называть меня больше «профессором»? А про состояния мистера Малфоя не вам судить, вы не слишком-то хорошо его знаете.

– Извините, мистер Снейп, – поправляется она и сердито поджимает губы. – Но, по крайней мере, за все время моей работы в лаборатории, я никогда не видела его таким. Это, знаете ли, пугает.

– Вы удивитесь, насколько несерьезны его причины. Но, так и быть, я с ним поговорю, – отвечает Снейп. Что ж такое? Никак Драко опять поцапался с Поттером?

Расставляя чашки на столе и украдкой посматривая на замершего у окна Драко, Снейп невольно соглашается с Грейнджер. Такого гнева он в нем уже давно не видел. На все вопросы Драко отвечает четко и однообразно. Но хоть ничего не отрицает и не отмалчивается, детально пересказывая свой разговор с Поттером. Снейп подозревал, что рано или поздно он обо всем узнает от Поттера. Вот только он не ожидал такой реакции.

– А что тебя не устраивает, Драко? – ему действительно интересно, насколько далеко все зашло. – Поттер и ко мне с этим приходил. И так же сказал, что верит.

– И ты веришь ему?

– Верю. Потому что у гриффиндорцев есть такой идиотский, но совершенно непрошибаемый принцип: отвечать за свои слова и поступки. А у Поттера – это жизненное кредо. Если он о чем-то говорит, значит, так оно и есть, – и это действительно так. Потому что Поттер приходил не на благонадежность его проверять, он спрашивал его совета и мнения ученого. Все вопросы доверия между ними уже давно исчерпаны.

Малфой молчит в ответ и чуть прикусывает губу, что тут же выдает его с головой.

– Ты боишься, Драко.

– Нет, – тут же вздрагивает он.

– Я не спрашиваю, – качает головой Северус. Глупые дети, до них слишком долго доходит истинный смысл вещей. – Ты боишься того, что он соврал тебе, и принимаешь это на веру. Боишься, что все возведенные между вами мосты будут сожжены.

– Это не так! – он дает волю своей злости, срываясь на крик.

– Подумай об этом, Драко, – спокойно продолжает Снейп. – А как надумаешь, приходи ко мне. Выдам состав того неизвестного зелья, которым пытались отравить Поттера. Попробуем выяснить, кто этот смельчак.

– Я не собираюсь ему помогать, – Малфой наконец-то берет себя в руки. – Сдохнет – туда ему и дорога.

– Ну-ну, – горько усмехается Снейп, глядя как Драко закрывает за собой дверь. Глупо отрицать очевидное. В конце концов любопытство исследователя не даст ему покоя. Или с Поттером опять что-нибудь случится, и он просто обязан будет взяться за это дело.

Несколько дождливых дней делают все вокруг унылым и серым. В небо не хочется смотреть, потому что там лишь тяжелые тучи. Под ногами – лужи, и стылый ветер пробирает до костей. Но Драко напрочь забывает о согревающей магии, бесцельно блуждая по маггловским улицам. Кто бы мог подумать, что он до такого опустится – предпочтет вечно спешащий поток магглов магам. Но последние сейчас как будто с ума посходили от восторга и радости по случаю очередной годовщины их Великой победы, и Драко от этого уже тошнит. И особенно – от слишком часто слышимого везде и всюду, в полный голос или украдкой, имени Великого героя. “Великого идиота”, – каждый раз добавляет он про себя и опять старается не думать о нем. Его ненависть немного поутихла, но не исчезла совсем. Выйдя из Министерства после очередного рабочего дня, он проболтался по улицам несколько часов, а когда окончательно замерз и уже собирался аппарировать домой, заметил знакомую вывеску и остановился. Квиддичный паб. Странно, что в конце концов он пришел именно в это место. Паб почти пустой. Отборочные игры уже закончились, и в ближайшие полгода здесь будут только завсегдатаи и болельщики местных команд. Он садится за столик и заказывает виски. Но оно непостижимым образом уже не напоминает о той злосчастной попойке, как боялся Драко. Вместо этого в воспоминаниях почему-то всплывают коньяк и сладости.

Он понемногу расслабляется и перестает замечать все вокруг, а когда возле его столика кто-то останавливается и негромко кашляет, пытаясь привлечь внимание, он еле заметно вздрагивает.

– Привет, Малфой, – Флинт слегка приподнимает уголки губ в намеке на улыбку и усаживается напротив. – Чудесная погодка сегодня.

– Угу, привет, – Драко наконец отвлекается от самосозерцания и чуть ли не силой заставляет себя сосредотачиваться на собеседнике.

– Чего такой хмурый? Работа мучает? – Маркус успел заказать еще одну бутылку и наполняет бокалы.

– Можно и так сказать, – кивает он. Ему нужно прийти в себя. Подобный настрой абсолютно бесполезен. – Зато ты сияешь – никак Вуд тебе мозги промыл?

– В курсе уже? – фыркает Флинт, но еще одна улыбка не остается незамеченной.

– Догадался. После твоих фортелей на поле, он наверняка в красках описал тебе, как сильно тебя ненавидит.