– Северус, ты чего? – Малфой осторожно протягивает ему бокал, сетуя про себя на то, что сначала нужно было хвататься за успокоительное зелье, а уж только потом – за воду.

– Ты идиот, Драко, вот «чего»! – посмеивается Снейп и вытирает рукавом заслезившиеся глаза. – Ты Хогвартс окончил черт знает когда, а все как школьник распинаешься о своей ненависти к Поттеру! Какая ностальгия…

– И эта ностальгия заставляет тебя хохотать как сумасшедшего? – опешивает Драко. – Я уже забыл, когда ты в последний раз так смеялся. Напоминай мне почаще, я тебе еще много чего могу рассказать о нашем герое. В красочных эпитетах.

– Тебе этого не понять, дурень, – Снейп окончательно успокаивается и серьезно продолжает. – Как и причин своего раздражения.

– Раз ты такой умный, так просвети, – ехидничает Драко и снова начинает сердиться – Снейп уже не просто знает ответ – он будет издеваться над ним, пока Драко сам его не найдет.

– И упростить тебе задачу? – ехидничает Снейп. – Все, Драко, «сеанс у колдопсихолога» окончен. И без тебя много работы.

Он демонстративно допивает воду, пряча еще одну ухмылку за бокалом, а Малфой чертыхается и уходит.

Какого черта Снейп опять заговорил загадками? Он же действительно уже не в школе, чтобы требовать от него решения задачи! Драко возвращается к себе в кабинет и до конца рабочего дня бессистемно смешивает ингредиенты к новым зельям. А выдохнувшись, откладывает колбы и заваливается на диван. С таким настроением он, скорее всего, взорвет весь этаж, но не придет к однозначному ответу, что именно из перечисленного Снейпу его раздражает и злит больше всего.

Последние дни не задаются и у Поттера: то ли преступный мир взял выходной и не сотворяет ничего такого, что требовало бы вмешательства авроров, то ли его счастливая звезда повернулась к нему боком и решила испытать на выносливость к скуке. Его секретарь, прознав о «передышке в боевых буднях», сразу же притащил кучу пергаментов, требующих подписи, пересмотра или просто прочтения. Аврор и в обычные-то дни уделял бумагам не больше 20 минут, а тут заниматься этим часами? К обеду он был уже настолько раздражен, что пытался под любым предлогом сбежать из Министерства, но не получалось. Обязательно находился какой-нибудь чинуша с предложениями выпить и обсудить «чего-то-там» – Поттер, как всегда, не вслушивался. Первый же год работы в Министерстве сделал его лакомым кусочком для каждого любителя хитрить, обманывать и впаривать народу «Мерлин-весть-что» его устами. И поэтому он вежливо, но категорично отказывал всем, кто пытался им манипулировать.

Больше бюрократов Поттер не любит только журналистов. Почти каждый день кто-нибудь из прессы обязательно пытался взять у него интервью. И неважно, о чем: о новом памятнике на Кривой Аллее или о последних сводках погоды на зиму – все они требовали внимания и эксклюзивности. А свою славу Поттер недолюбливает еще больше, чем чиновников и журналюг вместе взятых. Хотя и не скрывает, что иногда не прочь ею воспользоваться. Он уделял корреспонденту строго десять минут, а потом выпроваживал за дверь, ссылаясь на плотное расписание. Пусть даже оно и пестрело бледными пятнами незначительных дел. Ближе к концу недели, окончательно устав изображать из себя образцового работника, он освободил полдня и заперся в кабинете: с книжкой и в удобном кресле. Пусть думают, что хотят, свой «рабочий план» он давно и успешно перевыполняет. И конечно же, не прошло и часа, как в дверь постучали. Хотя Поттер честно велел секретарю под угрозой увольнения не пускать никого. Кроме, конечно, экстренных случаев. Ругаясь про себя на нежданного гостя, он открывает дверь и видит на пороге Вуда. Секретарь делает виноватое лицо и разводит руками, зная о дружбе начальника с квиддичной звездой.

– Привет, Оливер! – ну хоть какое-то разнообразие. Поттер тут же забывает все свои проклятия, пропускает того внутрь и опять запирает дверь.

– Гарри, я хочу поговорить, – Вуд бледен как полотно и задумчив, как, бывало, Гермиона за учебником по зельеварению.

– Ну тогда надо звать меня в бар. Где я за кружечкой сливочного пива охотно тебя выслушаю, – улыбается Поттер.

– Гарри, я не знаю, что мне делать… – устало выдыхает Оливер и усаживается в кресло.

Поттер несколько секунд удивленно смотрит на него. Вроде бы он уже озвучил план действий. Вот только Вуд пропустил все мимо ушей.

– Так, понятно. Уже успел накрутить себя до полуобморочного состояния. Ты когда последний раз ел? А спал? – Поттер садится напротив и разглядывает бледное лицо с синяками под глазами, впалыми щеками и неопрятную щетину.

– Я не помню. И я себя не накручиваю, – отвечает Вуд и устало откидывается в кресле.

– Угу, было бы так, ты бы ко мне не пришел, – отрицает Поттер. Оливер выглядит нездорово, и дело тут явно не только в физическом состоянии. – О ком думаешь?

– Как ты… – Вуд смотрит исподлобья, но его взгляд кажется не удивленным, а скорее рассерженным. – О Флинте.

– Так я и думал. Он что, все-таки пытался врезать тебе за тот бладжер? Или опять наорал?

– Ничего. Он меня демонстративно игнорирует.

– А, так значит синяки под глазами – это не его рук дело? – Поттер начинает раздражаться и паясничает. Оливер – хороший друг, но иногда некоторые гриффиндорцы действительно бывают до крайности тупы и упрямы.

– Ну Гарри! – восклицает Вуд, а Поттер тут же поднимает руки в извиняющемся жесте.

– Я понял, прости. И что тебя больше волнует – то, что тебя игнорируют? Или то, что это – Флинт? Или то, что Флинт игнорирует тебя?

– Последнее… – тихо произносит Оливер и заливается бледным румянцем.

– И-и-и… – тянет Поттер. Он хочет, чтобы Вуд сам это сформулировал, может тогда поймет в чем его проблема.

– Я кое-что тебе не рассказал, Гарри, – Оливер вспоминает про сгоревшие газетные вырезки. Он не знает, почему именно они застряли в голове и никак не хотят объясняться. Потому что малфоевские доводы о спасении его ничуть не убедили. Он знает, что и Поттер и Малфой вполне сносно общаются друг с другом. Оливер и сам подбил Флинта на такое “общение”. Но чертовы вырезки и последняя ссора в медпункте сводят его с ума. С чего, ну с чего бы вдруг Флинт собирает его фотки и волнуется о нем? Они же ведь не друзья?

– О чем? – опять тянет Поттер, вырывая Вуда из раздумий.

– Я нашел в квартире Флинта кучу своих фоток, – нервничая, выдает Оливер, а Поттер удивленно распахивает глаза.

– Ты был у него в квартире?

– Да, так получилось. Но я не понимаю…

– Все ты понимаешь, Оливер. Просто боишься об этом думать, – Поттеру надоедает ждать, когда Вуд осмелится выдать свою гипотезу. Он пододвигается ближе и заглядывает в глаза.

– Как раз, наоборот. Я ничего не понимаю и поэтому думаю об этом постоянно, – отнекивается Оливер.

– Ну тогда я скажу прямо, – отчаявшись достучаться до разума Вуда, Поттер рубит с плеча. – Флинт в тебя втюрился. А ты думаешь о том, что на это ответить.

– Да не может этого быть, – абсолютно серьезно отвечает Оливер и непонимающе смотрит на Поттера.

– О, Мерлин!.. – рычит тот, вскакивает на ноги и начинает ходить по кабинету.

– Гарри, я помню, что говорил Малфой и понимаю, с чего вдруг Флинту приспичило меня спасать. Честно, я бы для него то же самое сделал. Но эти колдографии… Они-то тут причем? Ты же, вот, не собираешь информацию о Малфое, а он не коллекционирует твои автографы. Тогда что?

– А мне и не нужно собирать. Потому что я и так все о нем знаю. Работа такая, понимаешь ли, – ухмыляется Поттер.

– А он? – спрашивает Вуд.

– А он тут ни при чем, – отрезает Поттер. – Оливер, ты сам запутался, а теперь и меня запутал. Но одно я могу сказать тебе точно – Флинт к тебе неравнодушен.

– Но…

– Никаких «но», Оливер. Именно поэтому он тебя спас. Поэтому общается с тобой. А на последней игре пытался прибить, потому что перепугался до чертиков, когда ты свалился с метлы. Какие еще тебе нужны доказательства причинно-следственной связи?