Тони снова окатывает горячей волной возбуждения, и он торопливо делает несколько больших глотков из бокала.
– А, это, – он деланно отмахивается, мысленно проклиная Поттс – знала, что он занят, и потому промолчала о том, о чем он должен был быть в курсе в первую очередь. – Пеппер с Одинсоном разберутся. Или что, я не могу хоть раз пропустить пару пива со звездой нашего полигона? Ты куда-то спешишь?
– Нет, конечно, можешь, – Стив снова легко улыбается. Они не раз пили вместе на вечеринках, но сегодня есть какая-то другая причина – он чувствует это наверняка, как лазерный огонек от снайперской винтовки на своей спине. – Обсудим последнюю игру «Никс»?
– О, ну о чем еще могут болтать девчонки, когда собираются в неглиже? – он понимает, что его начинает заносить с шутками, и все еще не может взять себя в руки и перейти к главному. Не так-то это просто на деле. Тони умел красиво говорить, но не – признаваться в чувствах.
– Следуя твоей логике – о мальчиках? – Стив закатывает глаза и тут же наигранно возмущается. – Только не говори мне, что ты в кого-то влюбился и теперь хочешь обсудить, какой он классный.
Роджерс не только следует его логике, но частенько перенимает привычку ехидничать не к месту. Да, это заразно, но у Стива это всегда получается слишком невинно, иногда глупо, но всегда чертовски мило. Еще один гвоздь в гроб Тони Старка. Но сам того не осознавая, он подводит их к тому разговору, что не может начать Тони. Теперь и не нужно ничего говорить – отвернуть голову в сторону, опустить взгляд и сжать губы, всем своим видом показывая, что Роджерс попал в точку.
– О-о-о… – он ошарашенно моргает, но ни на секунду не забывает, кто перед ним и чего от того стоит ждать. – Ты серьезно или мне нужно в духе Романофф посочувствовать твоему избраннику?
Разговор про сочувствие и избранников у него сегодня уже был, и это только напоминает о том, в каком дерьме он оказался. И злит.
– Серьезно, – цедит Тони сквозь зубы, и Роджерс, не глупый парень, понимает правильно.
– Прости… – он начинает мять в руках салфетку, смущается и снова царапает своим нимбом темный невзрачный потолок бара. – Я не думал, что ты однажды придешь с этим ко мне…
«А к кому же еще?» – хочется спросить Тони и вылить себе на голову остатки пива, чтобы немного остыть.
– Подожди, «подружка», я еще не настолько пьян, чтобы вываливать на тебя все свои грязные секретики, – он подзывает официантку, и Стив расслабляется – Тони продолжает отшучиваться, запутывая его, но для Роджерса это означает, что «градус драмы» не поднимется выше пивного. Он успокаивает этим и себя, и Стива, даже если и не обольщается.
Славный парень Стив Роджерс знает Тони достаточно хорошо. Он уважает его ум, его хватку, бесспорный талант и даже упрямство. Ему доподлинно известно, насколько велико его эго, но он может поручиться, что никогда не слышал от Тони просьбы о помощи. Это же невероятный Старк – ему любая житейская трудность по плечу. Но, наверное, только не та, что затрагивает его собственные чувства. Стив считает себя его другом и теперь попытается предложить ему дружеское плечо. И поддержит тему смущаясь, но тактично, издалека и на примерах.
– Мои родители… очень любили друг друга, – тот самый Тони Старк, что мог самого наглого репортера поставить на место не менее наглым, емким или саркастичным комментарием, делится с ним чем-то очень личным, и Стив не может остаться в долгу. И не «поощрить» в этом нелегком разговоре. – До самого конца… Знаешь, те влюбленные пары и счастливые семьи, что показывают в кино, для меня никогда не выглядят фальшиво или наигранно. У нас так было, и они стали для меня примером.
– Нормальные, здоровые отношения у приличных людей и должны им быть, – соглашается Тони. Теперь понятно, откуда взялся именно такой Роджерс – правильный, знающий цену настоящей любви, искренний и заботливый. Вот только для Тони это – палка о двух концах – Роджерс не может быть идеальным больше, чем уже есть. Тони просто не вынесет. Хуже будет только если Роджерс сейчас сам признается ему в любви.
– Да… – рассеянно кивает Стив, отпивает из бокала, тяжело выдыхает и теперь сам отводит взгляд. – Я мечтал однажды встретить такого же человека, как моя мама, и суметь полюбить его так же, как отец…
Это Тони «проглатывает» как кость в горле. Внутренности холодеют уже совсем от другого волнения.
– О, только не говори, что у меня комплексы, – Стив нервно пытается свести все к шутке, и Тони позволяет ему это, поддерживая собственной «шпилькой».
– Еще какие. Размером с «Эмпайр Стейт».
– Ну, может быть, – Стив легко соглашается и с полминуты молчит, прежде чем продолжить тихим, немного грустным, но вместе с тем мечтательным голосом. – И когда это случилось, я был очень рад…
Вот теперь надобность в проверках отпала вовсе. Если такой, как Роджерс, уже встретил свой идеал, то останется ему верен, и заменить его кем-то другим не получится. В этом Тони уверен на все сто процентов и уже почти слышит, как комья земли разбиваются о крышку его последнего пристанища.
– А вот для таких откровений я никогда не буду достаточно пьян. Бармен! Несите виски! – он выдает это на автомате, впиваясь ногтями в колено и пытаясь остановить себя от полноценного срыва. Он шел сюда не признаваться в любви, но уже получил вежливый отказ, сожаления и пожелания встретить кого другого.
– Только если в твоем случае это Наташа, – Стив улыбается, позволяя Тони прогнать набежавшую грусть и неловкую заминку. – Но я все же надеюсь, что это – мисс Поттс, и скоро мы услышим свадебный колокол.
Стив подначивает, но они и правда близки с Пеппер. Вирдж была очень толковой девочкой, очень терпеливой, тактичной и умной. Она легко сглаживала любые углы его красноречия, его характера, его рода деятельности. Она спорила с ним легко и с улыбкой, раз за разом переубеждая начальника так ловко, что он не всегда мог уследить за тем, в какой именно момент поменял свое мнение на более удобное для нее, для их людей или компании. Великая женщина, и Тони не задумываясь доверил бы ей собственную жизнь хоть в буквальном смысле, но она не была той, кто вызывал в нем прямо сейчас невыносимые чувства страха, боли и потери одновременно. Такие огромные, что он на пороге полноценной панической атаки, и уже готов попросить официантку принести ему бумажный пакет.
– Промахнулся, – Тони заставляет себя собраться, но голос все равно выходит бледным и почти обреченным. – Смотришь в другую сторону.
– Я… – Роджерс хмурится, гадая, как интерпретировать этот ответ, но, замечая, как ходят желваки на чужом лице, может только снова увещевать. – Я понимаю. Это и тяжело, и волнительно, и обескураживает, но это и здорово на самом деле.
– Отчего же мы не слышим твой свадебный колокол? – Тони очень надеется, что усмешка вышла обычной, а злости под ней Роджерс не заметил. Потому что он ничерта не понимает! Он даже предположить не может толком, кто мог бы оказаться на месте избранника Тони Старка! Наверняка кто-то не менее неординарный, чем он сам, но уж точно не такой обычный парень, как Стив Роджерс! Он просто идиот! Какого черта он тут перед ним распинается?!
– Ну я… он… – еле слышно начинает Стив, а потом вдруг поднимает голову и смотрит прямо в глаза. И голос больше не дрожит, наполняясь лукавством. – Мы же обсуждали твою личную жизнь, а не мою, Тони. Просто предложи мне быть шафером…
– «Он»? – да, он был почти уверен, но не переспросить не может, лихорадочно мечась между желанием размозжить это красивое личико о стол и желанием расхохотаться, сглатывая слезы.
Роджерс заливается краской так густо, что почти равняется с бордовым фартуком официантки, подошедшей поменять бокалы.
– Дорогуша, принеси нам шампанское, – только и просит Тони. За него сейчас говорит какая-то отдельная личность – сам же он мысленно захлебывается кровавой пеной.
– «Он» – в смысле, «человек», «избранник»… – пытается выкрутиться Роджерс. У этого милого, примерного, послушного мальчика, похоже, «камин-аутом» еще и не пахло, и Тони сейчас его даже жаль. Какие его проблемы, по сравнению.
