Иногда хитросплетения чужих судеб настолько причудливы, банальны или отвратительны, что на них нельзя не реагировать. Вместе с сожалением из Брэда рвется еще и досада – тот «форс-мажор», что он не в силах исправить при всем желании. Он может только проследить за последствиями и попытаться их минимизировать. Нанять Шульдиху хорошего адвоката, сделать новый запрос детективу насчет Кена и присмотреть за последним по мере сил. Ему останется ждать Шульдиха, а пунктом наблюдения за Кеном выбрать ту самую кондитерскую. Не то, чтобы он скучал или жалел друга, и уж точно он не жалеет его соулмейта, но Шульдих слишком дорого платит за те грехи, которые ему приписали, а Кен неожиданно становится интересным – Брэд истово хочет спросить его, каково это, иметь именно такого соулмейта. Но сделать это можно и без слов – любые ответы легко читаются на лице Кена. А еще в кондитерской непременно присутствует Ран, и вот кого он тоже больше не может игнорировать.
Он видит опустошенного психологической болью человека. Потерянного. Живущего прошлым, по давно заведенному распорядку, чужой жизнью, не принадлежащей ему самому. На его лице почти всегда недовольное хмурое выражение, что в скором времени обернется ранними мимическими морщинами. На весьма миловидном лице – Брэд не может не думать о том, как бы оно изменилось от улыбки. Как бы расцвело и похорошело. Если даже сейчас в кондитерской собирается его собственный фан-клуб, то с улыбкой Ран мог бы завоевывать сердца с обложек модных журналов. О, Брэд уверен, что тот никогда не мечтал о карьере модели, но подспудная, едва промелькнувшая мысль очень скоро становится навязчивой и набивает оскомину. Брэд понимает, что фиксируется на внешности почти так же, как Шульдих, и успевает довольно сильно перетрухнуть – он не хочет думать, что судьба могла быть «благосклонной» еще и к нему.
Но чем дольше он приходит в кондитерскую, уже выработав определенный распорядок, наблюдая за обоими, тем больше уверяется, что судьба действительно могла быть прямо у него под носом. Односложное общение Кена и Рана, как покупателя и продавца, отнюдь не обезличенное – Брэд видит в них уважение друг к другу и предупредительную осторожность в отношении своего и чужого личного пространства. Они – как два раненных зверя, которые не станут зализывать раны друг друга, но предпочтут умереть от них не в одиночестве. Но если в отношении Кена все более или менее понятно – исцелить или добить его должен Шульдих – то Рана жалко даже больше – рядом с ним нет никого, кто бы помог, он сам всех отвадил, лишив себя надежды на спасение вместе со смертью семьи. Чем дольше Брэд на него смотрит, тем сильнее желание не только пожалеть, но и помочь. Не унизить этой помощью, и не заняться благотворительностью, а напомнить о том, что человек, увы, не всесилен. Рано или поздно его силы закончатся, и тогда останется одна надежда на смелость – видеть, как другие справляются, и самому однажды смочь принять чужую помощь.
Брэд хочет, чтобы однажды гордость Рана прогнулась под него и позволила тому снова поднять голову – он не меценат, у него вполне определенный деловой подход к этой проблеме. Он хочет инвестировать в бизнес Фудзимии, дать тому возможность развиваться, умножить капитал, получить достойную награду за приложенные усилия и однажды переступить собственное прошлое, оставив в том боль и смерть. В конце концов, Брэду нравится здешний кофе даже больше офисного – чем не чистый и благородный мотив?
Он начинает по-деловому строго, приготовив не только визитку, но и бизнес-план развития еще двух кондитерских. Ран, конечно же, не сразу ведется – у него есть собственная деловая хватка и экономическое образование, а опыта маловато – он не сможет отличить шулера от настоящего инвестора. И вот тут Брэду приходится попотеть, чтобы не только заинтересовать, но и уверить в подлинности своих намерений. Ран осторожен, упрям и недоверчив даже слишком, но в какой-то момент Брэду удается переломить их противостояние и направить чужие мысли в правильное, нужное ему русло. И в тот же момент он перестает сомневаться в том, что его интерес сугубо деловой. Он даже не платонический.
Чем чаще Ран приносит ему кофе, чем чаще обсуждает арендованные места для новых кондитерских, их дизайн или рекламу, чем чаще сам останавливает на Брэде заинтересованный взгляд, тем меньше у него сил сопротивляться собственному интересу. Он никогда не мыслил мелко и не тратил силы на заведомо средний бизнес, но это все еще не благотворительность – он хочет от Рана чего-то очень сильного, важного, монументального. И это – уже не поднятое из грязи достоинство – он хочет гораздо, гораздо больше. Всего, на что только Ран способен. Всего его целиком – со всеми травмами, амбициями и желаниями. Всего – во всех смыслах и подтекстах – он хочет заключить такой союз, что будет крепче и стабильнее любой корпорации, созданной людьми. И чем чаще Ран каким-либо образом дает ему знать о своей готовности двигаться дальше, тем сильнее он этого хочет. О, вот теперь он прекрасно может понять одержимость Шульдиха – он сам одержим деньгами, властью, силой и Раном. И Рана «заражает» этой одержимостью.
Однажды он даже может спросить Рана о соулмейте – они уже на той стадии доверительных отношений, чтобы вопрос не прозвучал бестактно. Ран уже знает, что Брэд никогда не проявляет праздного любопытства. Он сам называет число его появившихся меток и их примерное цветовое исполнение, а Ран щурится, но потом довольно спокойно отвечает, что не вел подобный учет, даже если озвученное сходится с действительностью. Но у них есть еще один способ это проверить – если Ран подтвердит, что на Брэде нет меток, то это – почти стопроцентная вероятность. Ран уже достаточно силен, чтобы сделать это и чтобы в нем не сомневаться. И он говорит об этом без стеснения, с уверенностью и силой, а Брэд кивает, принимая очередную чашку кофе с благодарностью и улыбкой. Больше он ни о чем не жалеет. Он должен был пережить все это для того, чтобы однажды пригласить Рана в дорогой ресторан, преподнести ему пакет акций его собственной торговой марки, а потом отвезти к себе домой и брать его в спальне долго, медленно, осторожно и нежно. Чтобы стать его партнером во всех смыслах раз и навсегда, и Рану позволить это же.
Это не случилось сразу же – они прошли основательный путь, и имеют полное право гордиться собой за приложенные усилия. Они могут понимать, уважать и самих себя и оппонента, найдя в своем соулмейте неиссякаемый источник силы. Они могут ценить, превозносить или отрицать какие-либо свои качества, но теперь всегда будут знать, за что именно могут друг друга любить.
Конец
========== Бонус III ==========
Комментарий к Бонус III
Пейринг: Фарфарелло/Едзи
Музыка: Lana Del Ray –“Fucked my way to the top”
Коллаж: https://disk.yandex.ru/i/MSkk-hcHPsVFKg
***
Он мысленно смеется каждый раз, когда видит на своем пороге нового соседа. Невысокий, невзрачный паренек с совершенно типичной внешностью полыхает праведным гневом, раздражением и даже презрением иногда. Взъерошенный воробей, не иначе. Едзи не ждет от него ничего, кроме возмущения – такие, как Кен, не будут звонить в полицию, жаловаться арендодателям или устраивать разборки с применением кулаков. Мелкий, трусливый скандалист. Едзи вручает ему средства защиты от шума, подначивает и смеется каждый раз, но только до определенного момента.
Однажды ему поступает заказ на Кена. О сборе информации. И получив ее, смеяться он больше не хочет. Как и любой на его месте, теперь он Кена может только пожалеть. Так быстро и нелепо потерять свой шанс на блестящее будущее – это еще надо постараться. Едзи жалеет его за нехватку мозгов, но это не единственные выводы, которые он делает. Интерес заказчика именно к нему, к этому обычному парню, тоже весьма необычен – у них нет никаких точек пересечения, и Едзи не просто ограничен в выборе причин этого интереса – довольно скоро причина остается только одна – Кена вполне могли посчитать чьим-то соулмейтом. Едзи – детектив, а не сваха, но чутье подсказывает ему, что те, кто не имеют между собой никакой очевидной связи, всегда обладают одной определенной, и это именно тот случай.
