– Боже… – стонет он саднящим горлом где-то после полудня, едва способный пошевелить хотя бы пальцем, но умирающим не от боли – от приторно-сладкой неги.

– Я для тебя уже Бог? – Шульдих улыбается настолько по-глупому счастливо, что Кен не может не откликнуться довольным смешком, поглаживая чужой затылок пальцами и млея от довольного почти урчания в ответ.

– Определенно. Веснушчатый Бог моего сердца.

Конец