— Пей, пей! Не стесняйся! Хорошо, что ты здесь. Я редко принимаю гостей, особенно таких, как ты…

— Каких? — на всякий случай спросила Герда и набила рот, откусив здоровенный кусок пирога. Это было невежливо, девушка не должна есть, как голодная акула, она должна отщипывать кусочки и класть их в рот, но Герда многому научилась заново, пожив на улицах этого города. Не успеешь съесть — могут и отнять. Значит, надо пихать еду в глотку как можно быстрее — и бежать!

— Таких красавиц, как ты! — радостно засмеялся старик, обнажив белые, ровные зубы, больше пристойные молодому красавцу, чем древнему старику. Если бы он был богат — Герда бы еще поняла, откуда у старика такие хорошие зубы. Лекарь-маг стоит больших денег. Но домик скромный, сад, лужайка…это никак не походит на поместье богатея. И слуг нет! Вообще никаких слуг! А богатый человек без слуг — это как пчела без меда. Просто невозможно в такое поверить.

Два куска пирога умяла, пока голодный желудок не успокоился. Допила компот, и стала вертеть головой, как следует рассматривая обстановку вокруг и раздумывая о том, что пора бы отсюда выбираться. Домой! И поскорее!

И тут ее голую ногу, обнажившуюся в разрезе платья, что-то тихонько тронуло. Что-то шероховатое, и одновременно мягкое. И Герда с воплем подскочила с места, уронив стул и ожидая чего угодно…кроме огромного черного кота, вылезшего из-под стола. На его довольной морде застыла вечная наглая улыбочка, и Герде вдруг показалось, что он откровенно смеется над испугом странной гостьи. И ведь что сделал-то? Только лапкой ее потрогал, так она чуть лужу не напустила! Ну что за странные существа эти люди!

Герда вдруг принялась хохотать. Она хохотала так долго, так яростно, запрокидывая голову, утирая слезы, что в конце концов…ее смех перешел в слезы и она вдруг зарыдала, закрыв лицо руками и жалобно всхлипывая, как маленький ребенок.

— Ну-ну…не надо, милая…не надо… — теплая, крепкая рука обняла ее за плечи — Все хорошо! Не плачь! Все пройдет. Эх, Гонзо, ну вот зачем напугал гостью?! Ух, нехороший котик! Не буду тебя чесать, и не проси!

Герда услышала утробное урчание и что-то вроде «бе-бе-бе», и ей снова стало смешно. Она посмотрела вниз, на землю — кот уходил, задрав хвост и виляя задом так, что Герде вдруг подумалось, что он делает это нарочно, чтобы показать ей свое презрение. Потом он вдруг остановился, обернулся и явственно, четко сказал:

— Мрряо! Рррынн! — и пошел дальше.

— Ругается — хихикнул старик — А вот не надо было подкрадываться! Напугал мою девочку! Садись, милая! Еще попей, поешь!

— Я не ваша девочка! — ощетинилась Герда, и вдруг поняла, что при осмотре двора и лужайки заметила нечто такое…выпадающее из картины, которую она себе слепила. Ну не мог такой безобидный старикан пользоваться ЭТИМ. Никак не мог! Значит, в доме живет еще кто-то, и возможно не один. Тот, кто постоянно использует эти метательные ножи, эту стенку, на которой укреплена специальная кожаная подушка для отработки ударов, а еще — странные механизмы, явно имеющие прямо отношение и к ножам, и к отработке ударов на специальном мешке. А вон там — перекладина наподобие той, на которой ее заставлял подтягиваться Наставник. И…штанга! Так ее называл Келлан — штанга! Не такая, какая была у него — эта явно сделана по заказу, с металлической рукоятью и съемными грузами. Но это точно была она.

— Вы…вы кто?! — со страхом спросила Герда, попятившись по направлению к воротам — Зачем вы меня сюда привезли?!

— Во-первых, не привез, а принес — вздохнул старик — До сих пор плечо болит и ноги ноют. Тяжеловата ты, девочка моя. Моя, моя, не сомневайся! Наши судьбы теперь связаны. Мы в ответе за тех, кого спасли. Ты мне между прочим должна. По гроб жизни должна. Если бы не я — лежала бы сейчас в темнице, изнасилованная, избитая, искалеченная. Молчи, девочка! Сейчас я говорю. Кто я? Твой спаситель. Зовут Нет? Ну где ж тебе…ты еще молоденькая. А когда-то мое имя гремело. Кстати — ты была в бывшей моей школе. Недавно, помнишь?

Герда нахмурилась, пытаясь вспомнить — в какой это такой школе она была, и тут же ее глаза расширились от ужаса! Она вспомнила! Единственная школа, в которой она была на днях — эта та школа, где над ней глумились, и где она в ярости убила ученицу! Только за то, что наставник вызвал у Герды неприязнь!

— Тихо, тихо, девочка! — ласково сказал старик, скрестив на груди руки. И Герда вдруг обратила внимание на то, как кисти его рук не соответствуют благообразному облику безобидного старичка. Кисти оплетены тяжелыми, толстыми синими венами, и похоже на то, что старик невероятно силен. Уцепит такой клешней — и порвет на куски!

— Тихо, моя девочка…та девчонка жива. Наставник успел ее спасти. Но ты, конечно, поступила неразумно. Что тебе стоило просто уйти, не доводя дело до смертоубийства? Зачем вообще было ее убивать? Судя по всему — ты умелый боец, ну надавала бы ей по роже, да и все!

Он вдруг скорчил хитрую физиономию и подмигнул, и Герда неожиданно для себя улыбнулась. Забавный старик! Веселый! Но потом снова посерьезнела, и со вздохом, не понимая почему это делает, ответила:

— Не умею я…по роже. Меня учили только убивать. Мои удары отработаны так, что они всегда находят цель. Я почти ничего не знаю из единоборств, но то, что знаю — довожу до совершенства. И все это рассчитано только на то, чтобы убить. А не танцы танцевать!

— Это кто тебе так сказал? Ну…про танцы? — остро взглянул на нее старик — Это ведь ты не сама придумала!

Герда закусила губу — чуть не выдала себя этому старику! Впрочем — как это не выдала? Он и так знает, что она…и Герда опомнилась! Она вспомнила! И толпу наемников, и удар по затылку, и голос, о котором она теперь знала — кому он принадлежит! И трупы. Куча трупов на улице, там, где она убила троих своих обидчиков. Неужели этот старик…

— Кстати! — перебил ее мысли старичок — Мастер передавал тебе привет, и просил прощения за то, как он тебя принял! Так и сказал: «Нижайше прошу прощения, и готов возместить ущерб этой девушке!»

— Какой ущерб? — не поняла Герда.

— Ну какой-какой…такой ущерб! — ворчливо буркнул старик — Моральный! Ну…обидел он тебя, понимаешь? Нельзя так общаться с людьми. Надо их уважать — до тех пор, пока они не докажут, что уважать их нельзя. Я его не тому учил!

— Вы?! Вы его знаете?! — пролепетала Герда, и старик довольно хихикнул:

— Вот же девчонка! Ну как ты думаешь — откуда я про тебя узнал? И кстати — он тебя узнал. Догадался. Мы, мастера, как собаки по запаху умеют отличать людей, так мы по стилю боя можем определить — какой человек работал с противником. Ты правильно сказала — у тебя отработанные до совершенства удары, рассчитанные на гарантированное смертельное поражение. Но они однообразные. Вспомни, как ты убивала своих противников. Почти всегда одним и тем же ударом. А еще — твое описание в розыскных листах. Вот он и вспомнил это. И сопоставил. Он мальчик не глупый! Очень неглупый!

— Мальчик! — фыркнула Герда, вспомнив сорокалетнего Мастера, на висках которого уже давно укоренилась седина.

— Мне он — мальчик! — вздохнул старик, и грустно улыбнулся — Мне уже столько лет, что все вы для меня мальчики и девочки. Только возраст у вас разный. Ладно, хватит там торчать — никто тебя не схватит, никто до тебя не дотронется — только если мой котик. Но его не бойся, он хороших людей не дерет. Кстати, гордись — он тебя признал! К плохому человеку и не подошел бы! Значит, ты хорошая девочка. Садись, Зирда…или как там тебя. Нам нужно с тобой серьезно поговорить. Очень серьезно. И разговор этот будет долгим. Компота налить?

— Назад, Келлан! — привратник вздохнул, как-то даже виновато посмотрел на меня — Прости, парень…но хозяин не велел тебя выпускать. А еще — велел тебе передать, что без его разрешения ты не можешь выйти за ворота. Это будет считать побегом. Клянусь, так и было! Так он и сказал! Ты хороший парень, и нам помогаешь, но так сказал хозяин.