Я развернулся и пошел в дом. Ну а что еще было делать? Впрочем…кое-что можно. Резко изменил направление, и…покачнулся, потеряв равновесие. Никак не привыкну к тому, что нога плохо работает. Надо как-то себя приучить действовать с больной ногой! А то эдак можно и попасть! Как в прошлый раз, с этими охранниками. Ведь чудом избежал смерти. Если бы не кинжал, который подтянул к себе магией — все, кранты.

Зашел за дом, туда, где темнели вытянутые, длинные коробки конюшен, прошел мимо них — к дровяному сараю. Тут хранились и напиленные чурбаки, и наколотые дрова. Как раз сейчас возле входа махал топором молодой парнишка из кухонной обслуги. Рыжий, конопатый, вечно улыбающийся пацанчик. Меня увидел, обрадовался:

— Ооо! Келлан! Помочь пришел?

— Работай, работай! — ухмыльнулся я — Ишь, сразу свою работу переложить захотел!

Я по дуге обогнул ничуть не расстроившегося рыжего, подошел к чурбаку, который заранее выставил возле толстой старой шелковицы (тут такие почти в каждом поместье — ягоды, и тень!), и кусочком древесного угля нарисовал на нем кружок диаметром с чайное блюдце. Уголь я подобрал тут же, возле ямы, в которую сваливали золу из очага. Топили очаг обычно и дровами, и углем — дрова на растопку, а потом уже уголь. И завозили дрова само собой через задние ворота, как раз у дровяного склада.

Нет, я не собирался бежать через эти самые ворота. Во-первых, они были заперты, а наверху, по стене и по воротам — часто приделанные стальные штыри, отточенные до остроты шила. Мне никак не хотелось повиснуть на одном из этих штырей. Ну а во-вторых, и самое главное — я знал, что привратник не врал. И что Велур точно приказал мне не выходить за территорию поместья. А раз приказал — я не могу не исполнить.

Мда…если бы у любого из властителей этого мира, или Земли были такие ошейники…миллионы таких ошейников, как бы упростилась их жизнь? Миллионы рабов, которые даже не помышляют о бегстве от хозяина — это ли не счастливый сон рабовладельца? Брр…как представил, у меня аж дыхание прервалось. Тому, кто этот ошейник придумал — гореть в аду!

Достал из-за пояса заранее приготовленные ножи — я их спер на кухне. Обычные ножи, не метательные, не боевые. Полоска металла, деревянная рукоять — самое то, чтобы почистить овощи, или зарезать человека. В принципе все ножи одинаковы — полоска металла и рукоять. Отличаются только исполнением. А все функции их в общем-то одни и те же.

Я никогда не делал из ножей фетиша, хотя ножи и всякий холодняк очень люблю. Просто для меня ножи не предмет коллекционирования, а нормальный рабочий инструмент, и мне не нужно рукояток из мамонтовой или моржовой кости, золотой гравировки и ножен, украшенных стразами. Главное, чтобы нож резал и колол так, как мне надо, и не сломался в самый что ни на есть ненужный момент.

Толстые клинки черного металла, и никаких тебе изысков — вот что из себя представляют эти ножи. Я давно не тренировался, подзабросил боевые искусства, а это совсем даже не хорошее дело. Вот и решил, что надо потихоньку приводить себя в порядок. Книги книгами, но и в ботана превращаться совсем не след. Велур опять свалил прогуляться по «лебедям», он теперь как помешался на бабах — пропадает в борделе по два-три дня подряд! Ну а я бездельничаю — самообразовываюсь, а ночами превращаюсь в племенного жеребца. Так-то вроде и хорошо — сыт, одет, обут, крыша над головой (только вспомнить, как я начал жизнь в этом мире!), но черт подери, в роли ручной крысы мне как-то не климатит! И то, что я сейчас живу, будто на курорте, меняя девиц как перчатки, и заедаясь всем самым вкусным, что мне притаскивают с кухни — это жизнь соловья в золотой клетке. Кто-то бы наверное меня сейчас обругал — не голодаю ведь, чего ныть? Но пусть он побудет рабом и попробует, как это ходить с ошейником на шее и быть у кого-то вещью, или разумным животным — пусть даже и самым дорогим животным на свете.

Отойдя метров на десять, я расслабился, и держа один из ножей в правой руке, метнул его несильным кистевым движением. Сильно бросишь — можешь и руку отмотать, потом болеть будет. Да и кроме того — какая необходимость сильно бросать с такого расстояния? Потом задолбаешься вытаскивать нож из пенька.

Нож со стуком врезался близко к центру кружка, и я метнул второй — он вонзился рядом. За спиной раздался громкой вздох, и голос рыжего (его звали Гер), с нотками зависти пробормотал:

— Эх, как я бы хотел так научиться!

— Зачем? — не выдержал я — Зачем научиться?

— Ну как… — растерялся парень — Я бы тогда в наемники пошел! Я в смысле насчет того, чтобы научиться драться. Не только ножи метать! На мечах драться, на кулаках, на копье! Наемники удачливые, они много денег заколачивают! Трофеи, опять же. И девки их любят! А щас чо…

И он досадливо помотал головой:

— Нищий! Только и есть, что портки, да рубаха. Работаю за еду и за медяк в день. Это что, хорошо?

— А как ты здесь оказался? — вяло поинтересовался я. Мысли у меня были заняты совсем другим. Однако контакты с аборигенами следовало налаживать. В жизни пригодится!

— Ну как… — хмыкнул парень — Дали моим родителям золотой, и отдали они меня в услужение на пять лет. Ну а что? Я тут сыт, одет, обут…даже медяк дают. А дома жрать нечего было. Конь сдох от болезни — на чем пахать? Только брать в аренду у соседа. А он сука такие деньги ломил! А за золотой чего-нибудь прикупят. Да и есть у меня мыслишка, что не золотой им дали, а побольше. Только мне ничего не сказали.

— А почему согласился? — искренне удивился я — Тебя же фактически в рабство продали!

— Не…не в рабство — сказал парнишка и покосился на мой ошейник — Я ведь могу уйти. Только тогда с родителей деньги взыщут. Вот и не ухожу. А так бы давно уже сбежал. Хозяин шибко лютый мужик, чуть что — пороть! Чуть что — палкой по башке врежет! Тебя вон не трогает, хоть ты и раб, а нас лупит почем зря.

И тут же перешел на другую тему:

— Слушай, а ты топоры умеешь метать?! Ну…как ножи!

— Я все умею метать. И топоры, и ножи, и все, что втыкается и не втыкается — усмехнулся я. И это было правдой. Пунктик такой у меня. Ну…можно назвать «сдвигом по фазе». Есть свободное время, надо подумать — я беру ножи, и начинаю их метать в цель. Обычно заранее готовлю себе такой «тир». И не только ножи — лопатки, топоры, сюрикены — если есть. Кто меня знает — давно уже привыкли, только иногда подхихикивают. Мол, смори, какой циркач! Ишь, как старается! Будет ему работа, когда воевать надоест! В цирк пойдет! Там в цирке все клоуны разбежались — он один будет! Ага, шутники. Но меня этим не пробить. Хочу, и буду. Ну вот нравится мне это дело, и думается легко под стук ножей. И еще заметил — чем глубже я ухожу в свои мысли, тем точнее попадаю в мишень.

Вернее…было так. В далеком прошлом. Очень далеком прошлом, кажущимся теперь даже нереальным.

— А меня научишь? — сквозь мысли слышу голос парнишки — Ну…драться, ножи метать! Я видел, как ты положил тех двух парней! Они же в два раза шире тебя были, и весом раза в два! А ты их свалил! Я бы тоже так хотел!

Я посмотрел на парня оценивающе…хмм…лет пятнадцать-шестнадцать, так-то парень крепкий, видно, что привык к тяжелому физическому труду. Развитой парень. Можно его использовать как спарринг-партнера…если, конечно, надумаю. Научить его паре приемов, ударам, показать, как правильно работать ножом. Почему бы и нет? В жизни пригодится. И рассказать, какова обычно судьба наемников. Как здорово это — получить в живот двадцать сантиметров заточенной стали. Ранения в брюхо очень, очень болезненны! И без мага-лекаря практически неизлечимы. Даже если выживет, на всю жизнь останется инвалидом. А инвалиды в этом мире долго не живут. Если, конечно, они не какие-нибудь богатеи.

— Научу…позже! — киваю я, вытаскивая ножи из пенька, и отхожу еще шагов на пять дальше, чем то расстояние с которого метал. Отсюда попасть труднее, но. и в этот раз я все-таки попадаю в середину кружка. Умение не пропьешь, как у нас говорят! Руки-то помнят!