Этот, с бородой, — конечно, Курчатов. А это старик Круг. Вот еще интересный снимок — Королев и ВП в лесу на прогулке…

— Это мы с Королевым по грибы пошли, — услышал он за спиной голос ВП. — А потом заспорили и так ничего и не собрали. Пришлось пустыми возвращаться.

— Я и не знал, что вы работали с Курчатовым, — сказал Платон.

— Работал. Время тогда было серьезное. Ну, это как-нибудь в другой раз расскажу, если интересно. Садитесь. Излагайте, что стряслось.

Платон подробно рассказал обо всех событиях вчерашнего дня, умолчав только о разговоре с Элеонорой Львовной.

ВП встал из-за стола, подошел к двери, приоткрыл ее и крикнул в коридор:

— Лиза, принеси-ка нам чайку и чего-нибудь погрызть. Потом снова сел в кресло и сказал Платону:

— Не для обсуждения, конечно, но покойник Осовский хоть и недолюбливал вас, однако никогда так себя не вел. Никогда и ни при каких условиях. Скажу вам прямо, ситуация непростая. Тут надо серьезно подумать.

Размышления академика продолжались до тех пор, пока на столе не появились стаканы с чаем, сахарница и блюдце с печеньем. Когда дверь закрылась, ВП продолжил;

— Он ведь заходил ко мне в начале недели. Понимаете, о ком я? И говорит:

«Вы знаете, он очень рвется в эту поездку. Очень». Это про вас. И смотрит на меня. Я, говорит, такую ответственность на себя не брал бы.

— А он вам не передал, как мы с ним беседовали? — перебил Платон. — Он же мне прямым текстом сказал — как мне не стыдно, дескать, писать в техзадании такую чушь. А я ответил, что революций делать не хочу — мне ехать надо. Тут-то он мне и заявил, что я вроде как факт поездки ставлю выше цели поездки — или что-то похожее. И это, мол, очень подозрительно.

— А вы вообще думайте, когда с людьми беседуете, зачем и с какой целью они слова говорят, — посоветовал академик. Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

— Напомните, Платон Михайлович, — сказал ВП, все еще не открывая глаз, — у вас допуск оформлен?

— По второй форме, — ответил Платон. — Уже четыре года. Тогда всем оформляли, кто в Проекте. Академик открыл глаза.

— И еще один вопрос, вы уж извините, что задаю. Вы — меня — не подведете?

Проблем не будет? Не дождавшись ответа, ВП сказал:

— Ладно. Давайте заканчивать. Вы в понедельник на работе будете? Зайдите ко мне часиков в одиннадцать.

Зайти к ВП в назначенное время Платону не удалось. Прямо с утра позвонила Элеонора Львовна и сказала, что ему надо срочно поехать в Президиум, забрать там паспорт и поменять билеты — вылет завтра. Но по дороге попросила заглянуть к ней. Когда Платон появился у Элеоноры в кабинете, она еще раз повторила то, что сказала по телефону, а потом вышла с ним в коридор и прошептала:

— Вы знаете, я очень рада, что все получилось. Желаю вам!.. Вечером Платон встретился с Ларри.

— Классный мужик, — сказал Ларри, имея в виду ВП. — Ты понял, что едешь под его личное поручительство? Сейчас таких стариков уже почти не осталось.

Слушай, у него предки не из Грузии?

— Да ладно тебе, — улыбнулся Платон. — Ты мне вот что скажи. Мы ведь этого так не оставим? Ты сделаешь, как договорились? Ларри полез в карман пиджака.

— Вот. Завтра «Красной стрелой» туда. День на месте и сразу же обратно.

— Ты ему звонил?

— А как же! Он тебе привет передал, сказал, что ждет. На следующее утро, уже находясь у паспортного контроля, Платон зачем-то обернулся, и ему показалось, что где-то у барьера, по ту сторону таможни, мелькнула знакомая рыжая шевелюра. Когда через десять дней он позвонил Ларри из Италии, то сразу спросил:

— Слушай, старик, я когда улетал, мне показалось… Ты, случайно, не был в Шереметьево?

— Ну был, — признался Ларри. — Хотел увидеть, что ты улетел. А ты за этим и звонишь? Тебе про Ленинград неинтересно?

— Конечно, интересно.Расскажи.

— Ага, вот прямо сейчас я тебе все по телефону и расскажу. Приедешь — сам увидишь.

— Ты только скажи, получилось или нет.

— Еще как получилось. Тут у меня одна бумажка лежит — ей цены нет. А от того, что в Институте происходит, — ты просто офигеешь.

Ларри ездил в Ленинград, чтобы встретиться с Федором Федоровичем — тем самым, с которым Платон и все остальные познакомились на школе-семинаре, где товарищ из органов осуществлял общее руководство протокольными мероприятиями и надзор за контактами с иностранными коллегами.

Личный контакт произошел ближе к вечеру — в ресторане, который назвал Федор Федорович.

Ленинградский знакомец долго изучал содержимое кейса, привезенного Ларри.

— В Грузии этот коньяк подают только в двух местах, — объяснил Ларри. — Его даже в буфете ЦК нет. А это вино от моих очень близких друзей. Если будете в Грузии, я дам адрес. И еще — Платон просил передать вам пакет.

В пакете от Платона лежали томики Булгакова, Андрея Белого и Бальмонта.

— Большое спасибо, — растроганно сказал Федор Федорович. — Ну, как там ваш знаменитый Проект?

Ларри начал рассказывать. Из его слов следовало, что Проект вышел на качественно новый уровень, превратившись чуть ли не в межотраслевую программу государственного значения. В нее вовлечены огромные научные силы и фантастические ресурсы. А теперь осуществляется давно запланированный прорыв на международном уровне. При этом Ларри небрежно упомянул о наметившихся контактах с такими гигантами, как «Даймлер-Бенц» и «Дженерал моторc». Контакты действительно имели место, но были несколько односторонними. То есть Платон как-то написал туда и туда письма, предлагая сотрудничество, но ответов до сих пор не получил.

— Сейчас Платон Михайлович в Италии. С делегацией Завода, — закончил Ларри.

— Ну что ж, — сказал Федор Федорович. — Здорово раскрутились. Увидите Платона, передайте от меня большой привет. И Виктору тоже.

— Обязательно передам, — широко улыбаясь, пообещал Ларри. Несколько минут оба молчали. Наконец Федор Федорович задал вопрос:

— Есть какие-нибудь проблемы?

— Пожалуй, что есть, — медленно сказал Ларри, ставя на стол рюмку и закуривая. — В Институте складывается не совсем здоровая обстановка. Это мешает работать. В том числе и по Проекту.

— А я могу помочь? — поинтересовался Федор Федорович.

— Не знаю. Давайте я расскажу. Хороший совет — лучшая помощь.

— Ну что ж, рассказывайте, — согласился Федор Федорович и придвинулся поближе к Ларри.

— У нас есть один замдиректора, — начал Ларри. — Ведает режимными вопросами. Его жена руководит группой. И он ей помогает. Кстати, вы ее должны помнить, она была у нас на школе. Такая яркая, с ногами.

В глазах Федора Федоровича мелькнуло понимание.

— Помню, помню. Так в чем вопрос? Если помогает, это нормально. Ларри покрутил в руках зажигалку.

— По-разному можно помогать. Когда идет прямой нажим по его линии, это уже совсем другое.

— Поподробнее можно? — спросил Федор Федорович. Ларри рассказал про историю с Виктором.

— Вы понимаете, какой уровень? Возьму папку, с одной полки на другую переставлю — и пеняй на себя. Так можно?

— А что за стажер? Может, к нему действительно есть вопросы?

— Может быть, — согласился Ларри. — Только когда его прикомандировали к Викиной группе, вопросы снялись. Дальше рассказывать?

— Давайте.

Ларри перешел к Марку.

— Сейчас никто не знает, когда был сдан отчет в первый отдел. Думаю, когда-то он и был сдан, только потом, задним числом, одну страничку вклеили.

Своя рука владыка. Так можно?

Федор Федорович кивнул головой.

— Еще что-нибудь?

— Есть и еще, — сказал Ларри. — Мы же все-таки одна команда. Делаем общее дело. И Платон Михайлович, конечно, в стороне не остался. Он все сделал, чтобы ребята не пострадали. Знаете, чем кончилось?..

— Ну и как же он улетел? — спросил Федор Федорович, когда Ларри закончил рассказ.

— ВП помог, — объяснил Ларри. — Под свою ответственность.

— Да, дела, — задумчиво сказал Федор Федорович. — Эх, Вася, Вася. Ну ладно. Давайте так. Возвращайтесь спокойно в Москву. А Платону передайте, чтобы не волновался. Эти вопросы мы еще в состоянии решить.