– А что ее муж?

– Что ее муж? – повторил Науэль, округляя глаза. – Он предложил ей сделку – любые оргии в обмен на отъезд из Льеда, где она благополучно позорила своими выходками и себя, и его.

– Почему же они не разведутся? – спросила я, шокированная.

– Потому что она же типа пишет романчики, воспевающие любовь и семейные ценности. И хорошо на них зарабатывает, между прочим. За щедрую плату ее муж согласился еще некоторое время потерпеть свой унизительный статус, – Науэль усмехнулся. – Вот так. Ты ничего не понимаешь в этом мире, – он поставил пустую бутылку на землю и открыл дверь машины. Потянулся внутрь. – Иногда слезы – вода. И даже если… О чем она думала вообще? – выпрямившись, он посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом, гладя кончиками пальцев крышечку маленькой склянки с таблетками. – Даже будь ее чувства ко мне реальными, неужели она считает, что моя привязанность ей по карману?

– Какой же ты кретин, – произнесла я почти беззвучно. Науэль снял со склянки крышку. Мое раздражение взметнулось маленьким взрывом, и я со всей силы ударила его по руке. Склянка отлетела в сторону, рассыпая таблетки. – Хватит! – закричала я. – Мне тошно тебя слушать!

Морщась от боли, Науэль потряс рукой.

– И мне противно видеть, как ты глотаешь эту дрянь, – сказала я уже тише.

Оцепенев, Науэль рассматривал меня со столь откровенным удивлением, что в другое время я была бы польщена.

– Чокнутая.

У меня скривились губы. Науэль вырвал из моих холодных пальцев пачку сигарет и зашвырнул ее в кусты.

– В расчете, – сказал он ровно.

Я смотрела на него то ли очень жалобно, то ли очень злобно.

– Думаешь, я полезу за ней в грязь? – истерично спросила я. – Ну уж нет, я не опущусь до этого даже ради сигарет. У меня есть гордость.

– А у меня нет, – пожал плечами Науэль и начал собирать таблетки с раскисшей земли. Похоже, он утратил последнюю брезгливость.

Глядя на его согнутую спину, я обнаружила, что глаза застилают слезы.

– Ты продал себя, как овцу, – бросила я сквозь ком в горле.

Эта фраза прозвучала, и только тогда я осознала, что я сказала. Науэль замер. Посмотрел на меня снизу вверх. Мне стало жутко. Он имел возможность ответить, напомнить мне о самом постыдном эпизоде моей жизни. А ты отдала себя, как овцу. Обменяла на кров и пищу. Я увидела в его глазах, что он вспомнил об этом, и была почти уверена, что он выскажется. Но он промолчал и сунул в рот таблетку, предварительно вытерев ее о рукав.

– Не надо этого взгляда, как будто я тебя убиваю. Я всего лишь не хочу врезаться во что-нибудь или кувыркнуться с обочины. Без таблеток меня просто вырубит.

– Ты проебал свою возможность выспаться, – сказала я не без злорадства.

– Я проебал ее трое суток назад, – ответил Науэль бесстрастно. – Возвращаясь к твоему вчерашнему вопросу. Нет, люди не меняются к лучшему. Напротив, становятся еще хуже – если что-то начало гнить, оно догниет, уж будь уверена. И все эти надежды, эта самоуверенность, что ты сможешь исправить кого-то… это просто глупость.

С бессильным гневом посмотрев в его глаза, я обнаружила в них сосредоточенное, изучающее выражение. Мне вспомнилось, как он отсматривал запись с репетиции его последнего спектакля: внимательно, молча, кусая костяшки пальцев, отслеживая свои движения в стремлении выявить каждую, пусть мельчайшую, только ему заметную ошибку. Я осудила его и кричала на него – он не сердился и не защищался. Возникло ощущение, что даже если я вцеплюсь ногтями в его драгоценное лицо, он продолжит свое безучастное наблюдение.

– Что это за спектакль? – спросила я. – К чему?

Науэль поднял руки, стягивая свои грязные, спутанные волосы в узел. Я вдруг заметила, что тени под его глазами сгустились до темно-фиолетового цвета. Он как будто бы еще похудел, и кожа на скулах обтянула острые кости.

– Выглядишь отвратительно.

– Спасибо, я стараюсь. Поехали, – он сел в машину.

Я забралась на заднее сиденье – подальше от Науэля. Колючие кусты за окном были остры и угрюмы, как мои мысли. Почему-то представились волосы блондинки, рассыпанные по покрывалу. Тонкие, с серебристым блеском, нити. Я подумала: может ли быть так, что я действительно ничего не понимаю в этом мире? Может ли быть так, что слезы некоторых людей – вода? Мои всегда были горючими. Я не знаю…

– А я же только оговорилась, – устало пробормотала я. – Все дело в воробьях, верно? Та моя фраза… спровоцировала тебя на все это. Ты псих, – сказала я громче.

– Да.

Я расплескала свои едкие чувства. Внутри оставалось только одно, которое я ни за что не решилась бы высказать – жгучее, разъедающее, как кислота. Ревность.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.