Владимир Викторович с легкостью факира вовлек в непринужденную беседу дочь и Симона. Между делом спросил, где же они познакомились, чем собираются заниматься в течение дня, поинтересовался планами Юли, хлопотами на кухни, предстоящим ужином.

Уже в дверях, собираясь уходить, Владимир Викторович бросил на Симона очередной озадаченный взгляд, почесал переносицу и наконец спросил то, что видимо терзало весь завтрак:

— Симон, где я мог тебя видеть? У тебя запоминающаяся внешность.

— Возможно, в округе, — растерялся Симон.

— Скажи-ка свою фамилию?

— Брахими.

— Симон Брахими?

— Да.

— Ты Симон Брахими?! — воскликнул Владимир Викторович, не скрывая удивления, даже восхищения присутствием Симона на своей территории.

— Да, — подтвердил Симон.

Юля лишь удивленно переводила взгляд с одного на другого собеседника. Имя Симон Брахими ей не говорило ни о чем.

— А я-то думаю, — покачал головой Владимир Викторович. — Тебя недавно показывали в новостях. В спортивном вестнике освещали чемпионат мира по плаванию. Юленька, не видела последний вестник? Впрочем, неважно. Молодой человек, вам есть чем гордиться, в вашем возрасте серебряная медаль…

— Только серебряная. — Симон сморщился, как от сильнейшей зубной боли, невольно сделал ударение на слово только, не пытаясь скрыть недовольство собственным достижением.

— Ни к чему страдать перфекционизмом, — отозвался Владимир Викторович. — Это большой успех! Уверен, вы проделали большую работу. Вас ждет блестящее будущее и непременно золотая медаль.

— Естественно, — в ответ на слова поддержки кивнул Симон, словно уже выиграл золото, а медаль висит на стене его спальни. Будто уже не единожды подержал в руках трофей, ощутил вес, гладкость медали, прошелся пальцами по рельефу, прижал к губам.

— Прогуляемся? — спросил Симон, когда Владимир Викторович, поблагодарив дочку и пожав руку будущем чемпиону, вышел.

— Хорошо, — промурлыкала себе под нос Юля, старательно пряча взгляд.

— Эй, ты чего? — спросил Симон Юлю на улице, уставившись на смущённо опущенную голову и напряженные плечи.

— Ты чемпион, правда? — буркнула она.

— Только призёр, а чемпион я не настоящий.

— В каком смысле «не настоящий»?

— Настоящий чемпион — олимпийский, считается только золотая медаль, — пояснил Симон свою мысль.

— Ну…

— Даже если бы я был олимпийским чемпионом, что это меняет для нас с тобой? Лучше давай погуляем. Меня тренер до вечера отпустил, под честное слово.

Удивительная атмосфера тихого посёлка, с улицами, некогда широкими, кустами шиповника, облепихой по краям дорожки, которая вела прямо к озеру, звенела в воздухе.

Небо было настолько высоко, что казалось невидимым. И только при взгляде на гладь неподвижного озера приходило понимание, вот оно — небо. Отражалось в ряби воды, плескалось спинками мелкой рыбёшки, качалось на волнах, рядом с кувшинками.

Неспешная беседа привела Юлю с Симоном к стволу дерева, которое свалилось от ветра настолько давно, что кора отсохла. Теперь ствол напоминал гладкую, отполированную до блеска скамью, на которой удобно сидеть, любоваться видами, самыми простыми, бесхитростными и одновременно сочными, как трава под ногами.

Симон обнимал Юлю, та не возражала и положила голову ему на плечо. Он аккуратно скользнул рукой, дернул за кончик тесемочки у шеи, и шепнул на ухо:

— Послушай, уверен, это нагло, пожалуйста, не обижайся на меня, просто…

— Что? — Юля отвела взгляд от озера, заинтересованно посмотрела на Симона.

— Никогда не встречал таких красивых, как ты. Правда. Ни в России, ни во Франции, нигде. И я хочу заняться с тобой любовью. Это возможно?

— Нет, — тут же ответила раскрасневшись Юля.

— Ты девственница? — без обиняков выдал Симон.

— Да, — буркнула Юля, нагнувшись к собственным коленкам, слегка прикрытым платьем, будто хотела спрятаться.

— Всегда бывает первый раз, пусть у тебя он будет со мной. Подумай.

— Мой первый раз будет с мужем. — Юля сама не заметила, как перешла на повышенный тон.

— С мужем? То есть, подожди, только после свадьбы? — Симон ошарашенно уставился на Юлю, даже не пытаясь скрыть искреннего удивления. — Глупо, — резюмировал он.

Они гуляли целый день, с легкостью находя темы для бесед, не касались лишь предложения Симона. Лишь когда сумерки сменил полноценный вечер, пришли к дверям маленького дачного домика на Лесной улице.

— Ты придёшь ещё? — с нескрываемой надеждой спросила Юля.

— Можно? — с подозрением уточнил Симон.

— Конечно… я просто подумала, ты не захочешь меня видеть после отказа, — вздохнула Юля.

— Я не обещаю, что не стану просить заняться со мной любовью, — засмеялся Симон. — Но, конечно, приду, если хочешь.

— Когда? — решила уточнить Юля

— В среду, после обеда — нормально?

— Да! Я приготовлю жульен и…

— Жульен? А что ты ещё можешь готовить?

— Многое. Голубцы умею, супы разные, отбивные, антрекот, курицу в пиве, сладкие пироги, с мясом, с грибами…

— Выходи за меня замуж! — выпалил Симон.

— Смеёшься? — Юля уставилась на взволнованного собеседника, а у того, казалось, даже веснушки нетерпеливо запрыгали в ожидании ответа.

— Мне не до шуток, — всплеснул руками Симон. — Я встретил самую невероятную девушку, какую только мог вообразить! Да я попросту не могу потерять тебя! Выходи за меня! Серьёзно, в среду приду с паспортом. С ума сойти! Я женюсь!

— Я не могу замуж в среду, — совершенно растерянно промямлила Юля.

— Почему? И, кстати, после свадьбы мы сможем заняться любовью. — От озвученного Симон воодушевился еще сильнее.

— Не могу! — взвизгнула Юля, тут же пояснила: — Мне нет восемнадцати.

— Сколько тебе? — Симон с опаской всматривался в красивое, совершенно растерянное личико…

— Шестнадцать, — призналась Юля, глядя, как округляются в ужасе карие глаза напротив, и виновато добавила: — с половиной. Скоро семнадцать… Весной.

— Блин! — зажмурился Симон, взлохматил кудри, встряхнул головой, будто не верил сам себе. Наконец, посмотрел на смущенную собеседницу: — Пожалуйста, прости меня, я вел себя непозволительно, думал ты старше.

— Папа говорит, я рослая. — Юля виновато отвела взгляд.

— Ты настолько красивая, что я совсем перестал соображать. Воскресная школа ведь для школьников! Прости меня, ладно? — В отличие от Юли Симон не отводил взгляд, смотрел прямо на Юлю и ждал ответа. Он действительно раскаивался в своих словах и мыслях.

— Ладно, — кивнула Юля. — А ты придешь… теперь? — поспешила она уточнить.

— Конечно. К тому же, я сделал тебе предложение, и как честный человек не могу не прийти, — тепло улыбнулся Симон.

— Ты такой смешной, Симон Брахими! — закатилась Юля в довольном смехе.

— Обхохочешься, — буркнул тот себе под нос и решительно продолжил: — Юлия, я обязательно приду.

==============================

* Tu es une très jolie fille — ты очень красивая девушка (перевод с французского)

** Je veux vous embrasser — я хочу тебя поцеловать (перевод с французского.)

Фельдшер скорой помощи, молодой, со светлыми взъерошенными волосами, торчащими, словно солома, в синей форме и стоптанных, некогда белых кроссовках, смахивал на воробья, который ранней весной выпрыгнул погреться на солнышко, и случайно попал в обледенелую лужу.

— Юлия Владимировна, — говорил он так, словно устал повторять. — Давайте в восьмерку. Хорошая клиника, чистенько, ремонт недавно был.

Сидевшая напротив Юля, со следами яркой помады на бледном лице, поджимала губы, упрямо качала головой:

— Нет.

— Хорошо. — Фельдшер громко, даже демонстративно, захлопнул папку со стопкой казенных бумаг, и тут услышал вопрос:

— Можно укол?

— Какой укол, милая? Нельзя при остром животе. Вы-то должны понимать, — упрекнул фельдшер.

Юля сжалась от интонации врача. Она действительно должна была понимать и понимала, но боль становилась невыносимой.