Я плотнее завернулась в простыню и посмотрела в окно. Мокрый снег бил в лобовое стекло. Осмотревшись, я увидела вокруг несколько незнакомых машин. Они приехали сюда не на байках.

В машине работала печка, и я была благодарна за тепло. Я даже не помнила, когда ела последний раз, и оттого чувствовала себя больной. К горлу подступила желчь. На меня накатила волна головокружения. Я крепко зажмурилась и выдохнула, чувствуя себя невыносимо слабой.

Мне просто хотелось уснуть.

А потом проснуться от голоса Сторми или песен Гибсона. Я хотела, чтобы все это возвращение к отцу стало ужасным ночным кошмаром, который кончился бы после пробуждения.

Я покачнулась и потеряла сознание.

Наконец, меня накрыла блаженная темнота.

Тепло.

Успокаивающий аромат.

Кто-то гладил меня по волосам.

Мужчины разговаривали вполголоса, но я не боялась их. Просто прижалась покрепче к нежному человеку, державшему меня на руках, и вдохнула аромат кожаной куртки. Знакомый дорогой одеколон. Господи, как же мне его не хватало. Он рассеянно гладил меня по спине большим пальцем. Его грудь вибрировала, когда Койн разговаривал с другими парнями. Слова меня не интересовали, только он сам.

По щекам потекли слезы облегчения. Мне хотелось навсегда прижаться к его груди. Ведь рядом с ним я чувствовала себя более защищенной, чем когда-либо за последние годы. Его палец снова скользнул по моей спине, и я счастливо вздохнула. Койн вдруг замер и напрягся.

— Она проснулась? — спросил Страж с переднего сидения.

— Ага, — хмыкнул Койн.

— О, чудесно, — радостно произнес Дракон с переднего сидения.

Кто-то еще сидел по другую сторону от меня, но я была чересчур слаба, чтобы обернуться и узнать.

— И что теперь? — снова Страж.

— Мы доберемся до комплекса, — резко отозвался Койн.

Я сжала пальцами кожу его куртки и вдохнула неповторимый аромат. «Домой». Койн вез меня домой. К себе. В безопасность.

— Мне так плохо, — прохрипела я, горячие слезы покатились по щекам и стали капать ему на куртку.

— Так и должно быть, — тон Койна был ледяным. Таким же, как и взгляд Бермуды ранее. И столь же холодный, как прикосновение Дракона.

— Но я не хочу этого, — прошептала я так тихо, чтобы услышал лишь Койн.

— Не всегда мы получаем желаемое, — ответил он, принявшись нежно поглаживать мои волосы.

Больше он не сказал ни слова.

Голова кружилась, и я снова позволила окутывавшей меня тьме взять верх.

Тепло.

Я перекатилась к теплу, ласкавшему мою кожу, и улыбнулась. Я, наконец, в безопасности. Я это чувствовала. Угнетенность, давившая на меня рядом с отцом и Магной, исчезла. Я чувствовала себя свободной. Слабой, но свободной.

Приоткрыв один глаз, я осмотрелась. Передо мной пылал огонь. Я лежала перед камином. На ковре? Нет, на матрасе. В доме Койна? Присмотревшись, я поняла, что это не тот красивый каменный камин у него в комплексе. Этот был старым и рассыпавшимся. Перекатившись на спину, я уставилась на стропила полуразрушенной скотобойни.

Но почему я была здесь?

Я подтянула колени к груди и обхватила их руками. Все еще голая, но под одеялом. Насколько я могла судить, меня ни к чему не привязывали, потому ситуация была лучше, чем у Хаммера, который, очнувшись, оказался примотанным к стулу. И все же это было неправильно. Койн ведь пришел за мной. Я должна была проснуться в его постели или на диване. В объятиях Койна, черт возьми.

Меня накрыла печаль, прогоняя оцепенение. Огонь потрескивал, испуская жар, однако воздух на скотобойне леденил до костей. Я почувствовала, что рядом со мной был еще кто-то. Койн? «Он скажет мне, что здесь, черт побери, происходит?»

Я попыталась сесть, но перед глазами все закружилось. Голова ныла. Я чувствовала себя такой слабой.

— Мне нехорошо, — прохрипела я. — Воды.

На грязный деревянный пол с хрустом опустился сапог. Шаг. Шаг. Шаг. Тишина. Я ощутила зловещее присутствие нависшего надо мной человека. Скрывавшегося в тени. Злого и огромного.

— Койн?

Передо мной на корточки опустился золотоволосый бог, его обычно спокойные черты лица казались мрачными.

«Фильтр».

— Тебе нравится твое новое жилье? — он одарил меня жесткой улыбкой. — Достаточно тепло, Дженворт?

«Дженворт».

Не ДиКей или Девочка-конкурсанта. Даже не Хэдли.

— Где Койн? — спросила я, безуспешно пытаясь сесть.

— Не здесь, — прищурился Фильтр.

— Мне нужна вода. Еда, — глаза наполнились слезами. — И одежда.

Он окинул меня взглядом и фыркнул.

— Слушай, ты больше не принцесса. Твои желания и потребности здесь ничего не значат. Тут Койн — король. А ты будешь ему подчиняться.

— Тогда позволь мне его увидеть, — прошипела я. — Он обо мне позаботится.

Фильтр поднялся и щелкнул костяшками пальцев.

— Мило. Он знает, что ты трахалась с Патнэмом. Увидел на записях с камер наблюдения, как он приходил и уходил. У тебя даже между ног его засохшая сперма, — он поморщился. — Ты отвратительна.

Меня задели его слова, сказанные с такой ненавистью. Фильтр всегда был таким милым.

— Я… Ты не…

— Прибереги слова для президента, — огрызнулся он. — Ты заплатишь за все свои грехи.

— Что? Какие грехи? — я всхлипнула, горло сдавило от сдерживаемых рыданий. — Фильтр…

— Моя смена закончилась, — выдавил он. — Чертовски вовремя.

Я проснулась от запаха еды.

Чего-то ароматного и вкусного.

«Барбекю».

Желудок вдруг взбунтовался от столь богатого аромата. Слишком сладкого. Мне стало дурно. Всхлипнув, я поползла к краю матраса и стала давиться, пытаясь расстаться с содержимым желудка. Но внутри итак ничего не было, потому я лишь снова и снова боролась с рвотными позывами. Наконец, я упала на кровать и заплакала.

— Помогите.

— Пленникам помощь не положена.

Пленникам?

— Пэйн, — прохрипела я. — Пожалуйста. Я не делала того, о чем подумал Койн. Я не по своей воле…

— Ешь, — отрывисто приказал Пэйн, а потом я услышала стук тарелки об пол рядом с матрасом.

Бросив на нее быстрый взгляд, я увидела нарезанную грудинку, картофельный салат, чипсы, соленый огурец и апельсиновый пух. Дрожащей рукой я потянулась к пуху, зачерпнула его пальцем, а потом слизала. К счастью, меня не начало снова рвать.

— Ешь, — снова приказал Пэйн. — Не могу сказать, когда такое представится тебе в следующий раз.

Как только я очнулась, меня затошнило.

Они отравили меня?

«О Боже».

Желудок скрутило, и я рассталась со всей пищей, которую удалось съесть. По щекам потекли слезы, пока я все давилась, а тело дрожало. Я умирала. Они меня убивали.

Почему?

Из-за того, что решили, будто у меня какой-то бурный роман с их врагом?

«Да пошли они все».

Мне нужно было бежать отсюда. Однако я считала, что мои попытки будут бесполезными. За мной круглосуточно следили — на этот раз Катана. Я не смогла уйти отсюда, даже когда весь мотоклуб не дышал мне в затылок двадцать четыре часа в сутки. Когда была здоровой и чувствовала силу.

Сейчас побег казался несбыточной мечтой.

Мне было суждено умереть на матрасе в здании скотобойни.

В холоде. Голоде. Больной. Одинокой.

Вытерев губы, я отвернулась от мокрой лужи, которая теперь была позади меня на матрасе.

Кажется, смерть была уже близко, и я приветствовала ее.

У нас в Оклахоме не так уж часто выпадал снег, но зато когда это все-таки происходило, то накрывало весь штат. Настоящее чудо, что нам удалось вернуться из Далласа, не застряв нигде в ожидании, пока расчистят дороги. Страж гнал, как адская летучая мышь. Он бы в любом случае довез нас до дома. Пока я пробирался по сугробам к тропинке, ведущей к бойне, в округе царила зловещая тишина. Сейчас дежурил Гибсон, но даже если бы я не знал этого, то догадался бы по звукам, доносившимся из здания. Он ненавязчиво наигрывал «Дом восходящего солнца» [14] группы Энималс на своей акустической гитаре. Темная колыбельная.