Псина в углу заворочалась и негромко заворчала. Старец лишь на мгновение приостановился, глянув из-под нависших бровей на собаку. Подойдя к постели, на которой возлежал неподвижный хоббит, он некоторое время, казалось, разглядывал молодого человека. А затем протянул руку ладонью вниз и несколько раз провел ею над головой спящего…

- Странно… - произнес старец, ни к кому конкретно, похоже, не обращаясь. – Он уже практически здоров… Удивительно! В этих малышах столько жизненной силы, что, казалось бы, хватит и на десяток здоровенных людей…

Покачав головой, старец, видать, собирался уж уйти, но его блуждающий взгляд неожиданно остановился на собаке. Подойдя поближе к Альфе, он присел и точно так же, как минуту до того, вытянул руку над лежащей псиной. Впрочем, похоже, собаке это не очень понравилось. Она приподнялась на передних лапах и глухо зарычала, обнажив сверкнувшие в свете камина клыки.

Старец проворно отдернул руку и, покачав головой, негромко произнес:

- М-да… Милая собачка… Очень интересная собачка… Мм… Оч-чень интересная…

С этими словами он, окинув взглядом полутемную залу напоследок, скрылся, плотно притворив за собой дверь.

Утро началось, естественно, с явления приятелей.

Впрочем, они явились не одни. За их спинами маячил Чача. Вид у гнома был рассеянный и озабоченный. Хмуро выслушав изъявления покорнейшей благодарности со стороны Фридерика, он лишь махнул рукой и произнес:

- Не стоит, право, дружище… Тоже мне невидаль – поднес тебя малость… Ах, если бы ты, уважаемый, хоть разок попытался приподнять мой мешок с инструментарием, то сразу бы понял, что нести тебя мне было – что пушинку сверху возложить!

- Что-то ты какой-то грустный, - заметил хоббит. – Может, что не так?

- А-а… - гном опять махнул рукой и искоса глянул на приятелей. – Так, думы всякие обуревают. Набеседовался, знать, со Странником…

- А что Странник? – тактично поинтересовался Мерик.

- Странник? Мм.. Да ничего… Мужик он толковый, крепкий. Вот только… Э-э… Видать, придется мне малость пересмотреть свои ближайшие планы!

Хоббиты переглянулись, но промолчали. Гном же продолжил, склонив голову и почесывая затылок:

- Я ведь как думал? Притрусь на Севере, деньжат подзаработаю да махну со своими приятелями в восточные уделы к горе ентой… Как ее, а? Мунблат – во! А там заживем мы наславу! Мы, гномы, знаете ли – двужильные! Нам бы только место нужное найти, а как да что - мы бы уж разобрались бы б… Эк! Поди, я уж вам про свои планы малость рассказывал?

Хоббиты дружно закивали.

- Точно, рассказывал… - Чача малость покряхтел. – Вот только после разговоров со Стражем нашим уважаемым пришел я к неутешительному выводу, что быстро «срубить» деньжат на Севере мне, пожалуй, не удастся… Придется не год и ни два попотеть – народ у них там, ох, и прижимистый. Короче говоря, жадный народец. С деньгами расставаться совсем не любит… Оно, впрочем, и понятно – кто ж любит со своими-то деньгами, кровно заработанными, расставаться… Ну, ничего! Мы, гномы, и не в такие переделки попадали. Слава Аулэ, который наградил нас немалым сроком жизни! Авось, всё и уладится! Только не так скоро, как хотелось бы…

- И то верно, - согласился Томми. – Говорят, вы, гномы, живете в три раза дольше, чем мы - хоббиты! Так что, думаю, времени у тебя еще в достатке.

- Ага… - гном только еще больше нахмурился. – Только вы, хоббиты, по-своему счет времени ведете, а мы, гномы – по-своему! Ведь мне уж жениться пора! А какой из меня жених-то без денег? Вот и получается, что времени у меня не так-то и много в запасе… Можно сказать, и вовсе нет времени!

Угрюмое бурчание Чачи нарушила Мена, явившаяся с «завтраком». Завтрак состоял из следующего: неполной тарелки горячей овсяной похлебки с редкими кусочками сала, ломтя зачерствелого черного хлеба и чашки остывшего чая, настоянном на душистых, незнакомых травах.

- Это и всего-то? – невольно вырвалось у Фридерика.

- Тебе – пока! – не велено давать более, - сообщила девушка. – Вот выздоровеешь окончательно, тогда…

- Да с такой-то едой он до конца своих дней выздоравливать будет, - воскликнул Томми. – Поди, так и помрет, не выздоровевши…

- Ну, уж извините, судари!

- Может быть, ты и нас за компанию покормишь, сударыня? – премило ухмыляясь, спросил Мерик.

- Я вам не служанка! – отрезала девушка. – Спускайтесь на кухню, да сами кормитесь! – С этими словами она развернулась и гордо удалилась, не забыв, впрочем, громко хлопнуть дверью.

- Ну что ты, Мерик, опять за свое… - укоризненно произнес Фридерик. – Она же старается! Вот, видишь, еду мне в постель принесла.

- Тоже мне, еда…

- Н-да… - задумчиво произнес Томми. – Это тебе не «Люберия»…

- А уж про «Толстого Дрого» и вспоминать не приходится… Я намедни поинтересовался у хозяина, нет ли в его запасах бочонка самого захудалого пива? Так он на меня так глянул, что мне прямо не по себе стало.

- Вообще-то, - заметил Томми, - кормить досыта он нас не обязан. Приютил, и на том спасибо.

- Как это не обязан? – возмутился Мерик. – Мы ведь гости!

- Он нас в гости не звал, знаешь ли! Сами напросились.

- А это без разницы!

- Да прекратите вы! – прикрикнул Фридерик. – Верно сказал Томми: приютил – и на том спасибо! Если кому маловато, могу поделиться…

- Нет уж, - в один голос воскликнули приятели. – Тебе же поправляться надо!

- Зря вы ссоритесь, - угрюмо заметил Чача. – Нам в этой башне не один месяц куковать. Вон гляньте в окно, что творится! Можно подумать, что мы прогневили весь белый свет… Впрочем, всё, что происходит, только к лучшему. Я бы, наверное, век себе не простил, кабы не обследовал, как положено, сию дивную обитель.

- Что ж в этой башне такого дивного? – недоуменно спросил Томми.

- И не скажите! – воскликнул гном. – Те, кто это сооруженице возводил – мастера были отменные. Мне ль не оценить! В наше-то время таких, пожалуй, и не сыщешь. И не спорьте! Я в подобных вещах разумеюсь, не в пример некоторым…

- Ничего особенного не вижу, - фыркнул Мерик. – Обычная грубая кладка из гранитных камней.

- Не из гранитных! – возмутился Чача. – Базальт это! Самый твердый камень, какой только есть в нашем мире, заметьте, уважаемые! И отнюдь не грубая кладка-то, а очень искусная… Каждый камень обработан вручную – им только придан вид грубого скола. А это, заметьте опять-таки, большого мастерства требует… А швы-то как подогнаны! Их и не различишь! Надо понимать, раствору-то совсем немного использовали древние строители. Может, и впрямь это дело рук древних эльфов… В наше время, что греха таить, многие старинные знания утеряны! Довелось мне не так давно лицезреть белые эльфийские башни на берегах залива Лун и могу сказать, что сработаны они куда топорнее…

Хоббиты, невольно, огляделись вокруг, но по-прежнему ничего удивительного не высмотрели.

- И это еще не всё, - понизив голос, произнес Чача. – В этих камнях – какая-то древняя сила, какая-то магия… Ничто так долго не может просуществовать в нашем мире… Разве что извечные горы…

Оставшись один, Фридерик еще раз внимательно огляделся. Окружавшие его стены казались холодными, темными и неприветливыми. Ничего дивного… «Впрочем, гному, как говорится, виднее. Примем к сведению и покончим с этим!»

Свесив босые ноги с ложа, хоббит с удивлением обнаружил, что длинная ночная сорочка свисает ниже ступней босых ног. «Ох, не мой размерчик, - подумал он. - Кто же меня переодевал-то? Надеюсь, не Мена… И где, кстати сказать, мои шмотки?»

В углу залы он заприметил небольшой комод. Но, прежде чем ознакомиться с его содержимым, хоббит посчитал нужным «навестить» Альфу.

Присев не корточки возле своей верной псины, хоббит потрепал ее по холке и, отметив про себя, что кто-то предусмотрительно постелил на холодном полу старую овечью шкуру, негромко промолвил:

- Спасибо и тебе, Альфа… Вот ведь как странно получается: все только и отнекиваются. Вроде, и ни при чем вовсе… Так – мимо проходили… А при этом все вместе вы мне жизнь сберегли…