Очень скоро Фридерик обнаружил на небе знакомые созвездия Орла и Пламенный венок. Он медленно двинулся дальше, подолгу останавливаясь на одном месте, восторженно озираясь, крутя головой из стороны в сторону и всё реже глядя себе под ноги. Неведомый небесный мир настолько заворожил хоббита, что он и не заметил, как почти уткнулся носом в очередной скальный выступ… «Как же там еще звались созвездия?» Фридерик ненадолго задумался, но ничего, кроме Короны Дарина припомнить не смог…

- Что-то мне неспокойно… - промолвила Мена, не отрывая задумчивого взгляда от мерцающих во тьме угольев догорающего костра. Девушка обхватила руками колени и склонила голову…

- Не следует бояться, - негромко заметил Странник. – Наш огонь – верно! – виден издалека, но кто отважится приблизиться к «открыто стоящим» путникам? Здесь, на севере, редко кто может позволить себе подобную вольность…

- Ага! – воскликнул Мерик. – Я понял! Мы их всех попросту нажулим демонстрацией своей необоримой мощи и силы!..

- Спи ты, демосратор несчастный! – отозвался Томми. – Поди, час или два осталось до рассвета! Дай подрыхнуть! – С этими словами приятель накрылся лёжником с головою.

- Опять я всем спать мешаю! – лишь вздохнул Мерик. – Вечно я оказываюсь крайним…

- Да умолкни, чучело!

- Мм… - промычал Чача спросонья. - Прав Томми! Чтоб тя… Дай хоть часок покимарить! - Гном перевернулся на другой бок и, скосив сонные глаза на своих приятелей по несчастью, громко зевнул и промолвил:

- Что-то дружка вашего, Фридо, не видно…

Опершись одной рукой в гранитный выступ и стараясь не поскользнуться на неровном склоне (босые ноги – не лучшая опора на льду), Фридерик продолжал свой путь вдоль скального карниза, пока отблески дальнего пламени совсем не скрылись из виду. «Какая красота!» – в очередной раз подумал он и внезапно остановился, как вкопаный. Далеко на востоке… меж редких перистых облачков зияла полоса чистого звездного неба, и луна, красноватая этакая, почти касаясь далеких горных вершин, отсвечивала в снежно искрящемся покрывале ледника кровавой дорожкой… И на этом удивительном фоне он вдруг отчетливо разглядел неясные тени, несущиеся к нему на могучих черных скакунах. И одновременно Фридерик услышал (ощутил?) до боли знакомый нечеловеческий вой, донесшийся издалека.

- О… нет! – поневоле воскликнул хоббит. – Только не это!

Инстинктивно отшатнувшись от устрашающего видения, Фридерик лишь на мгновение потерял равновесие, и рука его соскользнула со спасительного каменного карниза. Уже понимая, что падает, хоббит, следуя старой, веками укоренившейся привычке, раскинул в стороны руки и ноги. Это помогло, но не очень. Он продолжал скользить по склону ледника, стараясь изо всех сил ухватиться хоть за что-нибудь, но ни спасительного выступа скалы, ни одинокого камня так и не попалось ему под руку. Наконец, Фридерик ухватился за что-то, похожее на торчащий изо льда сук, но и тот надломился – лишь щепы полетели во все стороны…

- Помогите! – невольно закричал хоббит и тут же ощутил, как под ногами образовалась странная пустота. Еще миг – и он провалился в бездонную пропасть. Ударившись раз-другой (больно!) об острые, ледяные стены предательской трещины, Фридерик почувствовал (именно почувствовал!), что вот-вот расстанется с жизнью. И последнее, что донеслось до его слуха перед тем, как он потерял сознание, был отчаянный лай его верной псины…

Конец первой части…

========== Часть 2. Пролог. ==========

Черные, гнетущие облака, наполненные ядовитыми газами, серными испарениями и раскаленным пеплом, что низвергал древний вулкан, нависали над мрачной, безжизненной равниной Мордора. Время от времени потоки лавы перехлестывали через края кальдеры и стекали вниз по склону Роковой горы, а яркие молнии пронизывали небеса. И тогда облака, как по мановению волшебных сил, приходили в движение. Подхваченные порывистыми восточными ветрами, они, словно могучая, бурлящая река, устремлялись в сторону Эфель-Дуат. Легко перевалив невысокие хребты Черных гор, смертоносное месиво некоторое время кружило над Итилией, покрывая некогда плодородные долины зловонной коркой из шлака и сернистой пыли. Затем, преодолев неширокую равнину Андуина, оно, лениво огибая отвесные уступы Белых гор, устремлялось на запад, к равнинам Анориэна. Постепенно освобождаясь от тяжелого пепла, тая и смешиваясь с легкими, перистыми облаками, плывущими со стороны Великого Моря, лишь ближе к степям Рохана черные облака рассеивались, предоставляя возможность солнцу – извечному другу людей – хоть немного согреть землю, травы и деревья….

Белые стены легендарного Минас-Тирита находились как раз в центре обширной, мрачной облачности, застлавшей берега Великой реки. Потому последние годы солнечный свет редко достигал иссушенной поверхности некогда цветущих и благоухающих земель Пеленнора. Не менее редко гостили солнечные лучи и в покоях некогда грозной цитадели. Возможно, поэтому Великая княгиня Эллейн уж и призабыла, когда в последний раз просыпалась в хорошем настроении. Может быть лет семь назад, когда на троне Гондора еще восседал покойный ныне супруг - князь Аристар из Эарнилов… А может статься и того раньше, когда сын ее был еще совсем мальцом и постоянно докучал родителям своими нехитрыми забавами и капризами. Последние же годы, особенно после того, как ожила проклятая гора, настроение княгини чаще всего балансировало меж скверным и прескверным…

Было раннее, осеннее утро. За высокими, стрельчатыми окнами княжеской опочивальни лишь оживала серая мгла, но княгиня уже проснулась; вернее сказать – уж давно не спала. Когда-то она сама выбрала эти покои для спальни: окна выходили на восток, и юной спутнице князя нравилось просыпаться с первыми лучами восходящего солнца. Ныне княгиня корила себя за столь опрометчивый поступок, но менять покои правителям южного княжества было ни к лицу, да и не ко времени. Лишь ненужные слухи поползут меж простолюдинов, а значит, еще невесть сколько народу покинут и так опустевшую твердыню.

Княгиня некоторое время предавалась невеселым размышлениям, ворочаясь на высоких подушках, и, наконец, решительно откинув полу тяжелого одеяла, потянулась к витому шелковому шнуру у изголовья ложа. Где-то в недрах дворца прозвучал мелодичный звон серебряных колоколец. «Ну, - подумала Эллейн, - только попробуйте мне дрыхнуть, мерзавки! Я вам задам!»

Впрочем, дверь опочивальни почти сразу отворилась, и на пороге показались три служанки. Молодая прислужница, слегка скосив глаза, присела в неглубоком поклоне. Две же престарелые женщины только кивнули, считая, видимо, что заведенный этикет соблюден полностью. Еще несколько лет назад княгиня не простила бы подобной неучтивости домашней челяди и ха-арашо отчитала бы негодную прислугу, отправив их надолго мыть полы на кухне. Но времена изменились. Раньше утренний подъем госпожи встречали никак не менее двенадцати пригожих служанок (было на ком оторваться!), но последнее время ей прислуживали только эти две доходяги-старухи да косоглазая девица с внешностью подгулявшей кобылы. Если сбегут и эти… Ах, об этом и думать не хотелось. Оттого Эллейн только нахмурилась, но промолчала.

Привычный утренний ритуал омовения, расчесывания, макияжа, одевания и переодевания занял никак не меньше часа (раньше вдвое скорее управлялись!). Покинув, наконец, свои покои, княгиня молча проследовала вдоль широкого, длинного, пустынного коридора и остановилась у высокой дубовой двери. Стражник, дежуривший у покоя, уже давно заприметил приближающуюся правительницу и, застыв по стойке «смирно», важно надул губы, звеня доспехом. Глаза его были красными и выпученными. «И этот дрых всю ночь, предварительно надравшись пивом, - подумала Эллейн. - Никакого порядку! Все до единого распустились! Что-то ответит на это мой Старший Советник Константин!?»