Приглядывая за безобидным, голодным гномом, Фридерик успокоился и малость расслабился. При тусклом освещении, что давал очаг, гном не выглядел таким уж страшилищем. Просто изголодавшееся, грязное, доведенное до крайней степени отчаяния существо. Совсем не опасное… Хоббит не отказался бы уж и вздремнуть, но Мерик был настроен на иной лад.

- Ну-с, уважаемый хозяин, - обратился он к гному, - и как же прикажете вас величать?

- Мм… Имя мое известное, - важно ответил тот, почесывая живот. – Я из рода Мануимов. А зовут меня – Чаиндиржах Чахарамурда!

- Чаих… Чихи… - промолвил Мерик. – Это надо же! Ну и имечко! Сразу и не выговоришь-то…

- Извиняйте, господа, другого нету-с! – скорбно ответил гном.

- А покороче никак нельзя? Меня, к примеру, зовут просто и понятно – Мерик. А моих друзей – Томми и Фридо. Девушку кличут Меной, а собачку, которая развалилась на моих ногах – Альфой.

- Ну… Не знаю, право… - с сомнением в голосе произнес гном. – Меня всегда так называли. Впрочем, если вам трудно даются наши имена… Мм… Не знаю…

- Почему бы ни сократить имя до легко произносимого? – рассудил Мерик, пуская колечки сизого дыма. – К примеру… мм… Чача!? А что, звучит легко и непринужденно!

Мена громко фыркнула. Фридерик вздрогнул и уставился на приятеля. Словечко показалось ему оч-чень знакомым. Задремавший было Томми встрепенулся и тоже недоуменно глянул на Мерика.

- Мм… - Гном задрал кустистые брови так, что они полностью закрыли невысокий лоб. – Звучит как-то странно, как мне кажется…

- А чего странного-то? – изобразив крайнюю степень изумления, пожал плечами Мерик. – Хорошее имя, правильное, как говорится. Так у нас, в Редколесье травку одну, очень симпатичную, называют! Весной она распускается яркими, синими такими цветочками. Дети ее любят собирать, букетики делают… Что странного-то? Хорошее имя, доброе…

Гном, нахмурив лоб, одарил тяжелым взглядом всех по очереди.

- Ну, не знаю… Если вам, моим избавителям от лютой смерти, так удобнее… Мм…

- Вот и славненько! – весело воскликнул Мерик, похлопав растерявшегося гнома по плечу. – Думаю, с таким именем тебе, Чача, всегда будет сопутствовать удача!

Крякнув, Томми поднялся.

- Неплохо бы свежим воздухом подышать на сон грядущий. Как ты считаешь, Мерик? – угрюмо промолвил он.

- Я с вами! – воскликнул Фридерик.

- Ты что, обалдел, Мерик? – прошептал Томми, когда хоббиты отошли за ближайшую скалу, укрывшись от холодного, порывистого ветра. – Ты что вытворяешь, дурья башка?

- Ты – насчет Чачи? А что, хорошее имя…

- Дурака-то не валяй передо мной, ладно? Вот врежет гном тебе разок своей секирой по темечку – тогда получишь «полную чачу»!

- Погодите, - вмешался Фридерик. – Слово-то знакомое…

- Еще бы… - Томми криво ухмыльнулся.

- Только не припомню я, право, чтобы такие цветочки в наших краях водились…

- Водятся-водятся… - заверил Мерик.

- Цветочки-травочки… А как же! – Томми только головой покачал. – У нас в Восточном уделе, Фридо, делают вино из ягод, ты же знаешь? – Хоббит кивнул. – Когда перебродившее вино разливают по чистым бутылкам, в бочках остается не очень-то аппетитная смесь, в которую некоторые умельцы (не будем называть их по имени), - и Томми покосился на Мерика, – добавляют сахару и вновь перегоняют. В результате, получается на редкость вонючее, мутное, но крепкое пойло – быка свалит! Иными словами – самогонка! Ее-то в народе и прозвали «чачей»!

Фридерик лишь руками вплеснул.

- Ну, приятель, - промолвил он, качая головой, - Томми прав! Получишь ты когда-нибудь за свои шуточки…

- А! – Мерик беспечно махнул рукой. – Вы же меня не продадите, я знаю! А кто еще знает-то? Я ж – веселья ради…

Вприпрыжку - чтоб не закоченеть на пронизывающем ветру - хоббиты добежали до пещерки и услышали приглушенные голоса своих друзей по несчастью.

- Ты не крути, не крути! – расслышали они чистый голосок девушки. – Что тебе-то в этих местах делать?

- Я ж говорю, - пробубнил в ответ гном, - я – как все… На север, стало быть…

Приятели протиснулись внутрь и залезли под одеяла, не забыв проверить наличие своих походных мешков.

- Об чем спор? – невинно осведомился Мерик.

- Юлит он, - пожаловалась Мена. – Видишь ли, надо ему на север попасть, а почему – не говорит, подлец!

- Длинная эта история… - гном вздохнул. – В двух словах не расскажешь…

- Длинная? – переспросил Мерик и хитро подмигнул приятелям. – Что ж, длинные истории мы, страсть, как любим! Тем более что теперешние ночи еще длинней… Рассказывай, мы с удовольствием послушаем. Только постарайся не очень уж растягивать повествование, а то мы с приятелями, чего доброго, уснем, так и не дождавшись счастливого конца…

- Ох, - вздохнул гном в очередной раз. – Право, не знаю, с чего же и начать-то?..

========== Глава 11. Костёр в ночи. ==========

История народа Дарина, как величали себя многие гномы со стародавних времен, хорошо известна жителям Средиземья и уходит корнями в темные годы предначальных эпох. История же гнома, который с легкой руки Мерика получил прозвище Чача (а вернее, история его рода), восходит к началу Четвертой эпохи, которая чаще всего зовется Наше Время.

Вскоре после Великой Победы над Всеобщим Врагом Гимли, сын Глоина, как и обещал, возвратился в Блистающие Пещеры близ Хельмовой Крепи, прихватив с собой десятки молодых, трудолюбивых гномов. Не прошло и нескольких лет, как Гимли, при всеобщем согласии своих соотечественников, провозгласил себя Правителем Агларонда и правил своим «королевством» до самого своего отплытия к блаженным берегам, которое состоялось уже после смерти Государя Элессара. Надо отметить, что слава о несметных сокровищах Агларонда (так на древних языках звучит название Блистающих Пещер) разнеслась по всему Средиземью, и многие гномы спешно покинули свои обжитые пристанища и поспешили присоединиться к своим собратьям в новой обители. Благодаря нашествию многочисленных переселенцев, население Агларонда росло не по дням, а по часам. И потому, ближе к 100 году нашей эпохи, Гимли закрыл ворота обители для вновь прибывающих сородичей.

К 120 году по Н.Л. Блистающие Пещеры затмили своим богатством как Эребор, так и легендарный Казад-Дум. Надо заметить, что сокровища воспетой в многочисленных балладах Одинокой Горы изрядно оскудели к тому времени. Канувшие же в лета богатства Мории также не выдерживали никакого сравнения с сокровищницами нынешнего Агларонда. Не блистали изобилием руд и самоцветов Голубые горы и Железное взгорье – добывать там диковинные камни и митрил становилось с каждым годом всё трудней. Видимо, тогда-то и образовалась первая трещина во внутренних отношениях некогда дружного, объединенного общими невзгодами древнего народа.

Уязвленные, видимо, редкой удачей своих соплеменников, гномы Эребора стали, во всеуслышание, величать себя «истинными детьми Дарина», намекая на то, что живущие в Блистающих Пещерах уж и позабыли заветы Великих Праотцев. Вскоре к ним присоединились гномы Голубых гор и прочие. Раздосадованные таким высокомерным отношением к себе со стороны «бедных» родственников, жители южной обители - так иногда называли себя гномы Агларонда, намекая на то, что никогда еще их народ не селился так далеко к югу - стали прозывать себя «последователями (детьми) Гимли». Надо заметить, что в бытность Гимли правителем открытой вражды меж «южными» и «северными» гномами не наблюдалось, но после его ухода ничем не объяснимые конфликты и всякие мелкие столкновения стали случаться всё чаще. А до того, как известно, гномы враждовали только с орками да эльфами. Не считая, конечно же, драконов.

Не обошел стороной внутренний раскол и самих обитателей Блистающих Пещер. Долгие годы за Власть - когда открыто, когда исподтишка - боролись три Великих семейства – роды Трора, Дальбора и Мануимов. Конечно же, будь у Гимли прямой наследник, такого бы не произошло…