Тут жизнь девушки уже можно привязать к конкретным годам…

Два года назад Мена объявилась в окрестностях Салихарда. К тому времени она уже выяснила, что одна из загадочных «эльфийских башен» находится вблизи места, известного как Тиминская крепость. Башня называлась Эмит-Тимин. Вторая, если верить «обозным людям», находилась немного дальше, у самой границы владений северных отступников.

Поначалу Мена собиралась незаметно пристать к одному из многочисленных торговых обозов, отправлявшемуся на север. Но не тут то было! Оказалось, что «пристать» к обозу хотела не только она одна. Нужда гнала на север многих, некогда благополучных и довольных жизнью селян, мелких ремесленников и горожан. По всему Средиземью ходили слухи о том, что на севере живется привольно, сыто, спокойно… Потому-то и «проезд» до княжество норлонгов стоил недешево. А нет денег – вон отсюда!

Денег у Мены не было. Потому и устроилась она (ненадолго) на соляные копи поблизости от города. Впрочем, скоро девушка поняла, что заработать немыслимые деньги, которые требовали «обозники» за «проезд» на север, ей здесь не удастся. Хозяева копей – гномы - были редкими скупердяями, платившими за тяжелую работу сущие гроши. Да и то не всегда…

Потеряв, таким образом, немало времени, девушка, наконец-то, сообразила, что коль ждать помощи не от кого, следует направляться на север самой. Двигаясь вдоль Малого Северного Тракта медленно и осторожно (приходилось избегать ненужных встреч с обозными людьми, рьяно оберегающими свои интересы), она лишь к глубокой осени прошлого года достигла окрестностей так называемой Тиминской крепости. И здесь ее застала зима.

Со старухой полуголодная девчонка столкнулась случайно, когда пыталась найти приют от снежной бури среди развалин стародавней крепости. За скудную еду и место возле очага старушка водрузила на девушку всё нехитрое, домашнее хозяйство. Но, привычная к тяжелой работе, Мена не роптала. В какой-то степени она была даже довольна: не нужно возвращаться зимними дорогами в ненавистный Салихард, а поиски загадочной эльфийской башни можно было отложить до весны. Про башню, кстати говоря, старуха слыхивала, но где конкретно находится цель отчаянного путешествия бездомной девчонки, не знала. А может быть, не хотела говорить.

С приходом весны Мена стала частенько уходить далеко от «дома», постепенно увеличивая круг поисков, что вызывало крайнее раздражение старухи. Наконец, где-то к июню месяцу она натолкнулась таки на странные руины на краю Тиминского ущелья. Девушка была разочарована. Руины никак не подходили под понятие «эльфийской башни», да и для того, чтобы их достичь, следовало еще проделать немалый путь через Бельбекскую долину в обход неприступной пропасти. Поэтому, удовлетворившись созерцанием остатков древнего сооружения с другой стороны ущелья, Мена пришла к выводу, что следует отправляться дальше, на север…

К тому времени, когда Мена закончила свой нехитрый рассказ, ее единственным слушателем оставался лишь Фридерик. Небольшой костерок, который соорудила девушка (чтоб окончательно не околеть), даже не горел – тлел. Легкий дымок смешивался с туманом, а мерцающие уголья слабо освещали лица беглецов. Мерик заснул сразу - лишь голова его коснулась холодной земли; Томми же долго крепился, но, наконец, понурил голову и свалился на колени своему приятелю. Впрочем, время от времени приятели просыпались (спину залежали или ноги затекли?), хмурили брови, прислушиваясь к неторопливому повествованию, что-то невнятно бурчали и вновь проваливались в сон. Косясь на мирно посапывающих друзей, Фридерик подумывал, не завалиться ли и ему на боковую…

…Беспросветная мгла окутала каменистое, пустынное плато, на котором то здесь, то там в тумане угадывались призрачные очертания древних башен. Ни звука не разносилось по округе. Казалось, все живые существа повымерли или спят беспробудным сном…

Вначале в самом конце неглубокой расщелины, что прорезала унылую долину, показались дальние отсветы пламени. Вскоре к ним примешались другие огни, и затем из тумана появился целый отряд невысоких, угрюмых воинов, освещавших себе путь высоко поднятыми факелами. Послышались приглушенные ругательства, звон стали, кряхтение и сопение… Во главе отряда шествовал невысокий, широкоплечий, в годах воин в кольчуге до колен. Грубое, жесткое лицо его прорезал глубокий, неровный шрам. Левый глаз был закрыт черной повязкой. Он внимательно присматривался к дороге, не забывая оглядывать также и окрестности. Заприметив в свете факелов неясный силуэт башни, он поднял вверх руку и негромко промолвил:

- Хвала Единому! Добрались… Торбы сбрасываем, и становимся здесь лагерем!

- Что, привал? – воскликнул полноватый молодой человек в меховом полушубке. – Наконец-то! Хоть костер разведем да погреемся! Перекусим! Брр, какая мерзкая ночка выдалась…

- Никаких костров! – грозно прикрикнул старый вояка. – Половину факелов затушить, и сидеть тихо, как мыши!

- Так продрогли же…

- Я сказал – никаких костров! И рот на замок! Что разбренчались-то мечами? Ночью вас даже глухой за милю услышит. Цыц! Тебя, Перри, племянничек мой ненаглядный, это в первую очередь касается!

- Ты того! Полегче, дядя! Ишь, раскомандовался! – взвизгнул Перегин Крол. – Я батюшке-то пожалуюсь…

Тут старик с неожиданной легкостью привстал на цыпочки и залепил звонкую оплеуху своему племянничку.

- Ой! – только и простонал тот. – Больно… - И плюхнулся на землю меж камней.

- Если не закроешь свой рот поганый, будет еще больней! – прошипел дядя. – МЕНЯ Грегор поставил во главе дружины! И, кстати сказать, велел драть тебя, как кота шелудивого, лишь только хвост подымишь! Ты уже отличился намедни! Хватит! Будешь делать, что велят!.. А вы что развеселились? – рявкнул он на хохочущих хоббитов. Те враз приумолкли, втянув головы в плечи.

- Слушайте внимательно – повторять для всяких там недоумков не буду, – насупив брови, промолвил дядя. - Всем оставаться здесь и ждать приказа. Костры не палить, не шуметь и не дрыхнуть! Я отправляюсь на разведку. Со мной пойдут племянничек мой разлюбезный и эти двое… Как там зовут этих оболтусов, которые особо отличились?

- Брин, - донеслось из толпы.

- И Андерсон…

- Вот-вот, - дядя хмуро уставился на выступивших вперед и переминающихся с ноги на ногу хоббитов. – Факелы возьмите и за мной! Да не зажженные, оболтусы! Сухие факелы возьмите! Не хватало еще, чтоб нас всяк случайный встречный видел!

- Так темно ведь, - уныло промолвил хоббит, которого звали Брин.

- Слюни подбери и держись за мной! – И дядя первым шагнул в непроглядную темень. За ним последовали племянничек и двое понурых «оболтусов». Впрочем, путь небольшого отряда оказался не очень долгим. Не прошло и пяти минут, как дядя, уверенно возглавлявший небольшой отряд и ни разу, кстати сказать, не сбившийся с дороги, несмотря на сущие потемки, остановился перед очередным, едва различимым в ночном тумане силуэтом башни.

- Ну, где вы там? – негромко проворчал он.

- Здесь, - отозвался Перегин.

- Что плететесь, как куры дохлые?

- Так темно же, ничего не видно! Я на камень налетел с размаху…

- Страшно… - пожаловался тот, кого, знать, звали Андерсоном.

- Стра-ашно, - передразнил его дядя. – Вояка сраный! Идите-ка сюда! Разбирайте эти камни! – И он ткнул пальцем в насыпь, что покоилась у его ног.

- Зачем? – опешили хоббиты.

- Делайте, что дядя велит! И поменьше разговорчиков! - прикрикнул на них Перегин.

- Тебя это тоже касается, племянничек! – произнес дядя.

- Меня?.. – опешил «племянничек», но, втянув голову, принялся за работу.

- Мы так до утра провозимся, - кряхтя, произнес через какое-то время Перегин. – Может быть, я в лагерь смотаюсь, еще человек десять приведу?

- Человек десять, говоришь?.. – Дядя проворно ухватил молодого человека за ухо и, несмотря на его приглушенные крики и вялое сопротивление, оттянул подальше в сторону.