Самым страшным препятствием могли стать горные орлы. Если уж те замечали прячущееся меж камнями стадо, то могли погубить всё семейство до последнего.

Причина же нынешней остановки заключалась в том, что вожак никак не мог решить, как поступить на этот раз: бежать, прятаться или просто игнорировать неожиданную преграду.

Преградой оказалось странное, невиданное доселе животное, внезапным своим появлением преградившее знакомый с детства путь. Тяжело сопя, оно примчалось недавно откуда-то с востока и теперь, видимо отдыхая, возлежало на камнях у самого края бездонной пропасти. Животное было крепкое и крупное, хоть и поменьше муфлона. Шерсть была короткая и черная, переходившая в рыжеватые пятна на массивной груди и крупных лапах. Хвост был коротким, словно обрубленным. Массивная, квадратная голова заканчивалась тяжелыми, треугольными ушами. Длинный, розовый язык свисал меж острыми клыками, украшавшими мощные челюсти. Лишь один раз невиданное животное лениво повернуло голову в сторону приплясывающего на месте вожака стада, но красноватый блеск небольших, выпуклых глаз муфлону оч-чень не понравился.

Меж тем, казалось, что семейство горных баранов, вроде, и вовсе не заинтересовало чужака, что было странно и крайне необычно (с точки зрения вожака, естественно). Наоборот, всё внимание незнакомого животного было приковано к еле различимому в сером тумане черному пятну на другом краю пропасти. В сумерках ущелья было трудно определить, что это: то ли нависающая над самым обрывом скала, то ли полуразрушенные остатки какого-то древнего строения.

Впрочем, вожаку это было не интересно. Главное, что странное животное, похоже, не проявляло должной агрессивности. Приняв, наконец, решение, муфлон гордо вскинул голову с массивными, закрученными рогами, ударил копытами и пронзительно заблеял, вызывая противника на честный поединок.

Но противник повел себя крайне странно. Он вдруг поднял вверх голову и протяжно завыл.

Вой отразился от ближайших скал и, унесшись к другой стороне ущелья, должен был бы затихнуть. Но этого не произошло. Через несколько мгновений до чуткого слуха муфлона донеслось усиленное во много крат эхо. К вою странного животного примешались другие пронзительные звуки, от которых дрожь пробежала по телу вожака. Казалось, на вой отозвалась стая голодных, свирепых хищников.

Вой всё усиливался. И когда вожак почувствовал, что кровь начинает стыть в его жилах, а страх пронзает тело, он бросился наутек вверх по склону, обрушивая из-под копыт лавины мелких камней. За ним припустило и всё стадо.

Меж тем, леденящий душу вой отразился от отвесных стен ущелья и унесся вдаль…

- Слышали!? - Фридерик резко остановился и схватил приятелей за руки. Все ненадолго застыли на месте.

- Визг какой-то или вой, не разберешь… - прислушавшись, подтвердил Мерик. – Прямо мурашки по коже - до чего мерзкий!

- Далеко, - уверенно сообщил Томми. – Но то, что звук оч-чень пренеприятный, ты, Мерик, прав! Никогда такого не слыхивал…

- Не нравится мне это… - промолвил Фридерик. Уж слишком знакомыми показались эти странные звуки хоббиту. Давно, ох и давно, не слышал он этот леденящий душу вой! Кажется, с того самого дня, как покинул родные места… Хоббит уж начал надеяться, что страшные призрачные всадники где-то затерялись, оставили его, бедного, в покое. Да знать, не с его счастьем, как говорится! И недобрые предчувствия заставили молодого человека поежиться.

- Не к добру всё это, как сказал бы старик Барсукс… - добавил он, тяжело вздохнув. - Надо бы, да поскорее, отправляться в путь. Уж и не знаю куда, на юг ли, на север…

- Нам, как ты понимаешь, всё равно, - заметил Томми. – Выбирать тебе…

- Вот что я т-те скажу, друг мой разлюбезный Томми, - воскликнул Мерик, топнув ногой. - Ничего-то от Фридо ты не дождешься! Когда ж такое было, чтоб наш приятель какое-либо решение самостоятельно принял? Он только ныть горазд, да охать! Знать, от природы ему большего не дано… Самим нам придется в очередной раз выбор за него делать. Потому послушайте меня, дурака, хоть раз в жизни! Нечего нам тут более делать! Но и время тянуть не следует – зима не за горами! Путь у нас один – на север! А потому, возвращаемся быстрехонько в бабкино жилище, забираем торбы и чешем прямиком к Кроловой башне! Ты, Томми, внизу подождешь, покараулишь… А мы с Фридо наверх смотаемся! Я, так уж и быть, сам вниз спущусь, мечи прихвачу и золотишка, сколько влезет. Думаю, в пути пригодится… А затем – сразу! - прямиком на тракт и айда на север! За пару переходов мы далеко уйдем, никто нас не догонит! Главное, до этой эльфийской башни добраться, а там – не пропадем!..

- И то верно, - кивнул Томми. – Чего время попусту терять-то?

- А еда? – напомнил Фридерик. – У нас же торбы пустые! Далеко ли мы уйдем?

- Проклятье! Фридо прав… Эх! Придется, видать, старухин чуланчик потрусить, - промолвил, хищно ухмыляясь, Мерик.

- Да как же так можно!? – воскликнул хоббит. – Ведь ей же целую зиму здесь куковать!

- У тебя есть предложения получше? – осведомился Томми. – Может быть, умыкнем пару коз, которых ты самолично будешь на веревке тянуть за собой по этим горам окаянным?

- А собака?.. – взмолился пристыженный Фридерик. – Как же она?

- А что – собака? Подумаешь… - махнул рукой Мерик. – Не впервой она уходит, сам знаешь! Захочет, сама найдет тебя, не беспокойся! По следу разыщет… И вот еще что! Девку эту, Мену, ни в коем разе брать с собой не следует! Кто знает, что у нее на уме, какие еще «шуточки» в запасе? Она, уж точно, плетет что-то, хитрит… К примеру, на север она давно могла податься с любым обозом! А так выходит, что вроде она нас только и дожидалась… Вы, как хотите, а мне эта мазелька очень уж подозрительна!

- Я тоже предпочел бы никого не брать в нашу компанию без причины, - согласился Томми. – Кто знает, что на уме у этих громадин…

Фридерик хотел было возразить, что никакая Мена и не «громадина». Но, глянув на друзей, промолчал. В конце концов, приятели могли оказаться правы. Что ему-то известно про людей из большого мира?

- Вижу, возражений нет, - подозрительно глянув на Фридерика, промолвил Томми. – Тогда вперед! А то время уж к вечеру…

Малость заплутав в тумане, хоббиты приблизились к жилищу старухи и огляделись. Никого не было видно. Дверь в башню была приоткрыта, но изнутри не доносилось ни звука. Только легкий дымок от очага лениво просачивался наружу под косяком дверного проема.

- Может быть, хоть на этот раз повезет, - пробормотал Томми. Приятели приблизились к двери и тихонько юркнули в башню. Но тут же застыли, как вкопанные…

Огонь в очаге почти погас, и потому в комнате царил полумрак. Старуха сидела, прислонившись спиной к дальней стене, неестественно поджав под себя одну ногу. Волосы ее растрепались, руки безвольно лежали меж складок измятой и грязной хламиды. Голова была слегка откинута назад, широко раскрытые глаза уставились, казалось, в одну точку и были мутными, а из приоткрытого рта по морщинистому подбородку стекала тонкая струйка слюны.

У ног старухи, спиной ко входу, на коленях, сидела Мена, склонившись к ногам старухи. Лицо ее было закрыто руками. Шапочка где-то подевалась, и золотистые волосы в беспорядке ниспадали на плечи.

Фридерик вздрогнул, когда увидел неприкрытые волосами уши девушки. Они были маленькими, аккуратными, прижатыми к голове и заостренными кверху. Мена – не человек, чуть не выпалил молодой хоббит, но тут он обратил внимание еще на одну вещь, и глаза его расширились. На коленях старухи меж складок одеяния лежала раскрытой его Книга.

- О, нет! – невольно воскликнул он.

Девушка выпрямилась и повернула заплаканное личико в сторону приятелей.

- А-а… Это вы… - тихо произнесла она и совсем по-детски – кулачками - вытерла скатившиеся слезы.

- Что произошло, госпожа Мена? – спросил Фридерик. – Кто вас обидел?

- Обидел?.. Я зашла в комнату и застала бабушку мертвой… Я не знаю, что произошло…