Последним шагал Мерик. Казалось, что дневные переходы вовсе не отнимали у него сил, хотя и был он среди приятелей самым низкорослым и щупленьким. Именно Мерик на одной из стоянок, пока друзья отдыхали, разыскал длинную палку и вооружил этим посохом Фридерика. Тот начал было сопротивляться, но Мерик с гнусненькой ухмылочкой сообщил, что, либо его разлюбезный друг будет помогать себе посохом сам, либо Мерик будет этим самым посохом его подгонять. Фридерик посопротивлялся (для приличия), но, в конце концов, согласился. И действительно, с посохом в руках идти стало намного легче. Скоро подобной палкой вооружился и Томми. Мерик же презрительно сообщил, что ему-де «костыли не нужны». Потом подумал и добавил: пока…

Альфа, как оказалось, также не блистала выносливость. Видать, ее короткие, кривые лапы не были предназначены для долгих переходов и, особенно, для скалолазания. Первое время она постоянно плелась в хвосте колонны, натужно сопя и высунув длинный язык. На стоянках же сразу заваливалась набок, представляя на всеобщее обозрение свой лысоватый живот. Тяжело дышала, отчего бока ее ритмично вздымались, и жадно лакала воду из сложенных чашечкой рук Фридерика.

Но псина оказалась не в меру сообразительной и вскоре научилась не задерживать движение путников. Она «забегала» вперед, не теряя приятелей из виду, и устраивалась на ближайших камнях, отдыхая и наблюдая, как усталые путники бредут мимо ее «лежки». Когда же процессия уходила от нее ярдов на пятьдесят-шестьдесят или скрывалась за очередным каменистым массивом, собака срывалась с места и с диким сопением (пару раз - чуть не опрокинув хоббитов) неслась вперед, к очередному «наблюдательному пункту».

Фридерик краем глаза наблюдал за псиной. После того памятного вечера, когда Альфа неожиданно с ним заговорила, его частенько подмывало пообщаться со странным животным. Но приятели постоянно крутились рядом, а хоббиту почему-то совсем не хотелось делиться с ними своими секретами. К тому же - рассудил молодой человек - она может и не захотеть разговаривать в присутствии друзей.

Надо сказать, размышления о странной природе собаки более всего занимали свободное (а его было вдосталь!) время Фридерика. Надо также заметить, что после их единственной, сумбурной и не слишком продолжительной беседы, хоббит невольно перестал воспринимать Альфу как животное. Но что, или кто скрывается в собачьем теле? Может быть, Альфа – заколдованная принцесса? Но, как ни старался, молодой хоббит не мог припомнить, чтобы в любимой Алой Книге или возле уютного камина во время долгих зимних вечеров когда-либо упоминалось о том, чтобы кто-нибудь кого-нибудь «заколдовывал» или во что-либо превратил. Хотя, для чего еще тогда нужны волшебники? Наверняка, подобное им по силам. А Старик, кстати сказать, оказался таки волшебником!

Ясно, что Альфа знала Старика - она даже сообщила хоббиту его имя. Причем - следует обратить особое внимание! – сообщила в первую очередь! Не исключено, что говорящая псина была уверена, что имя Саари должно быть знакомо хоббиту, но тут она ошиблась.

Старик – он этого и не скрывал – много путешествовал по Средиземью. Значит ли это, что прежде, чем «прибиться» ко двору Фридерика, Альфа также повидала свет? Если так, то сведения, которыми она обладает, могут оказаться ценными для дальнейшего путешествия! Возможно, псинка уже бродила в тех краях, по которым, петляя, брели усталые путники. Возможно, она знает кратчайший путь к Тиминской крепости? А что еще она может знать? Как попала в Залучье? Сколько ей лет? Чем готова поделиться с хозяином?

Фридерик невесело усмехнулся про себя. «Хозяин! Какого мы о себе, однако, мнения!» И тут же заметил, что продолжает, по привычке, называть Альфу собакой, хотя его отношение к животному и изменилось. «Я ее побаиваюсь, - признался себе Фридерик. - Потому, что не могу понять ее природу. А как отнеслись бы к этому его приятели?»

«Интересно, - подумал хоббит, отдыхая после очередного подъема на скальную гряду, - захочет ли, вообще, Альфа со мной общаться? Может быть, она уже сказала всё, что считала нужным, и теперь не видит смысла в дальнейших разговорчиках? По крайней мере, ведет себя она именно так! Ни малейшего намека на желание продолжить беседу…» Вот и сейчас, проносясь, в очередной раз, мимо прислонившегося к валуну хоббита, она даже не взглянула в его сторону. Кажется, Мерик интересует псину куда больше. Похоже, Альфа вознамерилась застать друга врасплох и таки свалить его с ног! Что это – обычные собачьи «развлекушки» или сознательно выбранная тактика?

Фридерик вздохнул и вернулся к своим вялым рассуждениям.

Похоже, Альфа не возражала (в свое время) против того, что она «не совсем собака», и даже готова была объяснить, кто она такая, но «позже»… Когда наступит это «позже»?

Она первой заметила призрачных всадников… Почему друзья их не видели? Были заняты «выпивончиком» и «перекурчиком»?

Почему так настойчиво Альфа советовала хоббиту покинуть родные места? Забота о нем, свои собственные мотивы или… задание Старика - как можно скорее отправить Фридерика с Книгой в поход подальше от насиженных мест? О нет, это уже полнейший абсурд!

Но «вопросы-загадочки» оставались! «Найду ли я на них ответ?» - вздохнув, подумал Фридерик, пытаясь заставить себя хоть какое-то время ни о чем не думать.

Но, не пройдя и ста шагов, хоббит вновь погрузился в хоровод невеселых размышлений. Особенно способствовало этому то обстоятельство, что брели приятели большую часть времени молча.

Томми и Фридерик молчали сознательно: каждый хоббит знает, что разговоры при ритмичной, долгой ходьбе сбивают дыхание, и ты быстрее устаешь. К тому же сказывалась давняя хоббитская привычка – двигаться как можно тише и незаметнее.

Мерик же поначалу балагурил, приставая то к одному, то к другому приятелю, требуя, чтобы его хотя бы выслушали. Первым на него нашипел Фридерик: мол, следует вести себя потише, мало ли чего… Но Мерик не угомонился. Вскоре терпение иссякло у Томми, и тот обругал приятеля последними словами. Мерик надулся, как индюк, но приставать к приятелям прекратил.

Впрочем, привалов это не касалось. Стоило друзьям ненадолго остановиться, как Мерик тут же начинал о чем-либо разглагольствовать.

- Никогда и никто не скажет про нас, что мы «правильные хоббиты!» - заявил он на очередном привальчике.

Фридерик только покосился на приятеля. Томми же, повинуясь, возможно, годами отработанной привычке, устало спросил:

- Это почему же?

- Мы всё делаем неправильно! – весело откликнулся Мерик. – Судите сами: разве видано, чтобы хоббиты путешествовали днем?

Томми фыркнул.

- Щас, попрусь я ночью по этим скалам! Дурень ты, Мерик! Ночью путешествовали лишь в древние времена, к тому же не от хорошей жизни! В изначальном Средиземье, где раньше жили наши предки, по другому и нельзя было: каждый встречный готов был хоббита унизить, обидеть и вообще…

- Сам ты дурень! – перебил Мерик. – Лиходеи были и будут! Дело совсем не в этом…

- Ой, а в чем же?

- На самом деле, всё на-амного проще! Вам, дорогие друзья мои, известно, надеюсь, что ночи всегда прохладнее жаркого дня. Следовательно, когда путешествуешь ночью – не так потеешь! И, следовательно, не привлекаешь своим запахом всех стервятников в округе!..

Фридерик громко расхохотался и промолвил:

- Ну, приятель, и уделал ты Томми! Поделом ему! Не следует относиться ко всему серьезно…

«Уделанный» Томми, хоть и улыбался (кисло), но, похоже, не разделял мнения Фридерика. Впрочем, на друга он не обиделся. И Томми, и Фридерика никогда не обижали бесхитростные издевательства Мерика. Они к ним давно привыкли. Обидно бывало лишь, если не удавалось найти достойного ответа и поставить зарвавшегося приятеля на место.

- Ты, милый друг, - ответил Томми через некоторое время, - что днем, что ночью пахнешь одинаково! И к нашей ситуации это не имеет никакого отношения. Поскольку здесь, в этих горах, что днем холодно, что ночью!