- Пока ты, как козел в период случки, скакал по горным склонам, мы зря время не теряли, - пояснил, позевывая, Мерик. – Сцапали, вот, по дороге двух кроликов… Мяса в них маловато, но мы добавили малость картошечки, лапшички, лаврового листа бросили, перчика…

- Супец будет - объедение! - заявил Томми. – С утреца в самый раз! Ты только не забывай помешивать и пену снимай! А мы мигом…

С этими словами приятели понеслись вниз по склону, наполняя всю округу веселым смехом. Фридерик же присел на корточки возле огня. Сняв пену с булькающего месива, не удержался и отхлебнул немного горячего, душистого варева.

- Сами вы недотепы! – крикнул он вдогонку друзьям. – Посолить-то забыли! Где у вас соль?

Супец, как и обещал Томми, получился наславу. Съели всё подчистую, вымазав дно еще горячего казанка хлебными корочками - как положено, чтоб не мыть! Альфе тоже перепало: костей осталось предостаточно (надо сказать, что зубы у хоббитов крепкие, они бы и кости сгрызли, но нельзя же не поделиться с товарищем по несчастью!). Наконец, лениво развалившись средь валунов, друзья достали по трубке и всласть затянулись лучшей в Залучье острожской махрой.

- Прекрасно-то как… - промолвил Мерик, и наступила длительная пауза. Фридерик молча разглядывал живописные склоны на том берегу Игристой. Томми что-то насвистывал себе под нос, Мерик пытался пускать «кольца», но безрезультатно. Альфа улеглась невдалеке и шумно выкусывала меж когтей.

«Да-с, от разговора не отвертеться», - подумал Фридерик.

- Ну, что вы молчите? – наконец, не выдержал он. – Ну, обзовите меня дуралеем, болваном, балбесом…

- Мы и так обзывали тебя дуралеем, болваном и балбесом всю дорогу, - тут же заметил Томми.

- И себя тоже, кстати… - добавил Мерик.

Фридерик вздохнул.

- Ладно, каюсь… Наверно, я такой и есть!

- То, что ты такой и есть, для нас не секрет! – отрезал Томми. – Но заметь! Мы безропотно…

- Ну, не совсем безропотно… - вставил Мерик.

- …следовали за тобой всю ночь! При этом, зная, что ты редкий дуралей и прочее… А могли бы отправиться в Люберию или, попросту, прекрасно провести вечерок у твоего же камина…

- Что же мне делать? – всердцах воскликнул Фридерик.

- Что делать!? – изобразив крайнюю степень удивления, повторил Мерик. – Ты слышишь, Томми, этот индюк просит у нас совета! Оказывается, он не знает, что в таких случаях следует делать!

- Ты предлагаешь ему помочь? – осведомился Томми.

- Я? И не подумаю! Пусть хоть раз в жизни пошевелит своими… Ээ… Они у него есть, как ты думаешь?

- Можно слегка дать ему по голове и посмотреть, не вытечет ли что-нибудь из ушей…

- Прекратите! – взмолился Фридерик. – Ну, виноват я! Виноват! Что вы еще от меня хотите?..

Хоббиты переглянулись.

- Мы хотим, дружище, - медленно, отчеканивая каждое слово, произнес Томми, - чтобы ты честно - без вранья! - рассказал нам, своим друзьям, что произошло с тобой вчера вечером. Особенно, кстати, интересно будет узнать, почему вчера нам удосужилось лицезреть тебя в столь неприглядном виде…

- Я бы даже сказал, крайне нелицеприятном… - кивнул головой в знак согласия Мерик.

- И отдельно - почему мы, сломя голову, неслись за тобой всю ночь…

- Словно еноты недоделанные… – уточнил Мерик.

- Короче говоря, нам хотелось бы знать, что явилось причиной всего этого спектакля, невольными свидетелями которого и - заметь! - участниками мы стали, - закончил Томми. - Что здесь непонятного?

- Ох… - в который раз вздохнул Фридерик. – Я и сам готов с вами всем этим поделиться, только не знаю с чего начать…

«Засмеют, - подумал он. - Точно – засмеют». А уж это приятели делать умели!

- А ты начни с самого начала, - серьезно предложил Томми.

- Верно, - согласился с приятелем Мерик. – Мы, как ты заметил может быть, никуда и не торопимся! Можем слушать твою историю целый день. Даже ночь. Не прерываясь!

- Разве что, ненадолго…

- Точно! Разве что, хвороста в огонь подбросить…

- Пару кроликов поймать…

- Так с чего там, не слышно что-то, начинается леденящая душу история?

- Вы не поверите, братцы, - невесело усмехнулся Фридерик, – но леденящая душу история начинается приблизительно с того самого места, на котором вы нынче сидите… Я имею в виду поляну.

- Мы догадались, что ты имеешь в виду! - переглянувшись, в один голос откликнулись приятели.

И Фридерик начал рассказ с самого начала: как четыре года назад, ранней весной, свернув с Южного тракта на знакомую тропинку, остановился на ночлег. Как на следующий день нашел бездыханного старца, как волок его на себе до самого дому и так далее… Историю эту приятели уже слыхивали, но тактично молчали. Возможно, думали, что так Фридерику будет проще подойти к самой сути. А потому, лишь кивали и задавали редкие вопросы только тогда, когда что-либо в повествовании им было не ясно.

Фридерик же начал историю столь издалека с вполне определенной целью: он мучительно соображал, что можно выложить друзьям, а о чем следует умолчать? Как мы уже говорили, врать молодой хоббит не умел (сразу краснел и начинал запинаться), и искушенные в таких делах приятели сразу бы его «выкупили». Но каждый знает, что рассказать не всё, либо о чем-то умолчать – это вовсе не враньё; следовательно, и краснеть не обязательно!

Неторопливо ведя свое повествование, подолгу раскуривая трубку и, вообще, отвлекаясь по разным мелочам, хоббит, наконец, пришел к выводу, что рассказывать приятелям про свои странные и тревожные сны не следует. Как и не следует упоминать про необычные, необъяснимые способности Альфы. Но своими догадками, кем же на самом деле является Старик, пришлось поделиться (тем более что сплетни об этом расползлись по всему Уделу!) и, следовательно, пришлось признать, что, по всей вероятности, старый хитрец нынче жив-живехонек и разгуливает где-то по Средиземью. И посох с серебряным ястребком, видимо, он прихватил, но Книгу оставил…

Услышав упоминание о Книге, приятели оживились.

- Ты нам об этом ничего не говорил! – заявил Томми. – Скажи, она сейчас с тобой?

Фридерик неохотно кивнул.

- Ну-ка, покажи! – потребовал Мерик.

Отступать было некуда. Пришлось выкладывать из мешка почти всё содержимое, чтобы достать схороненную на самом дне Книгу, завернутую в засаленную тряпку.

- Ух-ты! – только и произнес Мерик. – Никогда такого не видывал! Переплет-то, поди, кожаный…

Впрочем, даже дать подержать Книгу приятелям хоббит отказался.

- Нет-нет, нельзя открывать ее здесь, в Залучье. Старик не велел! - Фридерик почувствовал, что щеки его начинают розоветь, и искоса глянул на приятелей. Но те были полностью поглощены созерцанием невиданной вещицы. – Он сказал, что Книга эта опасная и следует отнести ее куда-нибудь подальше… Сказал, что попасть она должна в светлые руки…

- И кому же ты собираешься ее отнести, кому отдать? – поинтересовался Томми.

- Тиминскому князю! – выпалил Фридерик, пряча Книгу обратно в мешок, и порозовел еще гуще.

Впрочем, особенно стыдно ему не было. Еще ранним утром он пришел к неутешительному выводу, что все его теперешние беды от этой проклятой Книги. И следует как можно скорее ее «сдыхаться». А, следовательно – хочется или нет! – придется отнести ее как можно подальше от родного Залучья, насколько это возможно вообще сделать за оставшиеся до зимних морозов время. При этом (для себя) хоббит решил, что не будет втягивать друзей во всю эту историю, и особенно брать их с собой в дальний поход к загадочной эльфийской башне Тархан-Соэль. Это его – только его! – ноша, и перекладывать даже часть этой ноши на плечи верных друзей нечестно!

Вполне возможно, что далее Тиминской крепости он уж и не двинется в этом году. Но это не страшно! Лишь бы в крепость пустили. А там уж Фридерик как-то пристроится, пойдет на зиму кому-нибудь в услужение за краюху хлеба – кто ж откажется? - и как-то дотянет до весны, а после продолжит свое путешествие… Друзья же его слишком влюблены в Удел, его поля, леса, реки! Нет, нельзя их брать с собой, даже думать об этом не следует!