Однажды, помнится, забрели в Северный удел трое здоровенных «громадин» (было это года через два после гибели отца Фридерика). Грозились мечами, буйствовали, сквернословили. Так их шаррифы Крола связали ночью, посадили в лодку, да так – связанными – и отправили вниз по течению Туны, несколько дней наблюдая пристально, чтоб лодку не прибило волной к левому берегу реки…

«Ага, - подумал Фридерик, - в этом есть смысл! В свое время они не донесли на него и Эмилию кому следует, и теперь боятся, что новый Староста воздаст и им по заслугам…»

«Ерунда! Что он им сделает? Ну, отчитает разок перед всем честным народом… А что он сделает мне? Изгонит за пределы Залучья? Ха! Отправлюсь себе на Выселки! Туда многие нынче переселяются. Хоть зимы там, говорят, суровее и лето короче. Зато Верховного Старосту в тех местах не признают, все дела вершит местная громада! Так, по крайней мере рассказывают…»

«Надо, не откладывая, переговорить откровенно со Стариком», - наконец решился Фридерик.

Тропа очередной раз вильнула, огибая каменистый склон, и начался пологий спуск в небольшую долину, где уютно расположился поселок Срединки, кажущийся удивительно привлекательным в неярком свете звезд. Фридерик даже остановился и залюбовался прелестным зрелищем. «Ах, как хорошо, как спокойно, - подумал хоббит. - Есть всё же несказанная прелесть в этих одиноких ночных прогулках, когда кажется, что ты один-одинёшенек на белом свете и весь мир принадлежит лишь тебе! Как в древних сказаниях…»

Впрочем, минутная иллюзия тут же была развеяна: где-то залаяла собака и сразу же ей стали вторить соседские псы. Мир наполнился привычными звуками. Фридерик вздохнул и продолжил свой путь.

Всё время, пока он брел по единственной улочке поселка, собачий хор неотлучно следовал за ним. Пару отважных дворняг даже пытались его преследовать, проскочив под прутьями ограды, но близко не приближались, надрывно лая издалека. «Это из-за Альфы, - подумал молодой хоббит, - они боятся даже ее запаха». Один раз скрипнула дверь – знать, кто-то решил взглянуть на позднего путника, уж не затеял ли тот лиха? Впрочем, может, и нужда замучила…

Миновав спящий поселок и вновь поднявшись на гребень каменистого оврага, Фридерик остановился и огляделся.

Под утро звезды, казалось, сияли всё ярче, освещая дорогу и ближайшие холмы. Редкие деревца отбрасывали еле заметные тени на каменистую почву, лишь местами укрытую чахлой травой. Чернели глубокие провалы оврагов. Всё это окружал тонущий в дальнем тумане венец далеких гор, знакомые очертания которых четко выделялись на фоне более светлого неба. «Жалко, что нет луны, - подумал Фридерик, - при ней видны вековечные снега на горных вершинах – картина просто потрясающая!»

Внезапно Фридерик припомнил странное видение кровавого зарева далеко на юге, когда он последний раз знакомой тропой возвращался домой из Бринбурна. Хоббит остановился и внимательно присмотрелся к небосводу, но ничего подобного не заметил; а потому, вздохнув с облегчением, двинулся в путь дальше, вновь вернувшись к своим нехитрым мыслям…

Солнце уже поднялось из комариных болот, разгоняя редкие барашки утренних облаков, роса уж подсыхала, и куры привычно разгребали навозную кучу, когда Фридерик, наконец-то, достиг родного подворья. Он выглянул из-за угла своего дома, огляделся вокруг и, убедившись, что матушки поблизости нет, опрометью бросился к отцовскому домику.

Входная дверь была закрыта. Потому Фридерик привстал на цыпочки и заглянул в открытое окно. В комнате никого не было, постель была старательно прибрана, рядом на табурке стояла чашка с недопитым чаем, которым матушка постоянно поила старца. Таинственная Книга лежала на каминной полке, но посоха не было.

- Фридерик, - услышал он радостный возглас матушки. – Ты уже вернулся! Почему же не заходишь в дом?

Пришлось объяснять, что вернулся только вот-вот. Отдельно – почему, не показавшись на глаза матушке, объявился вдруг у отцовского домика, и вообще…

Врать хоббит не умел, потому лишь сообщил, что его ждут неотложные дела, правда ненадолго, вскользь поинтересовался, куда отправился Старик, и получив подробные пояснения, подался по знакомой дорожке к Столовой горе. Эмилия только проводила сына недоуменным взглядом, промолвив задумчиво:

- Что-то ты не договариваешь, сынок…

По правде говоря, Фридерик и сам знал, где искать Старика. В полумиле вверх по склону оврага у самого подножья невысокой Столовой горы была небольшая, живописная долинка, где приютилась рощица карликовых елей, а меж замшелых камней бил чистый источник. Над ним возвышался немалых размеров валун, который его отец окрестил Магнитным Камнем. А под ним находилась небольшая рукотворная площадка, где раньше даже стояла кое-как сколоченная скамья. Скамьи той давно не было, но Старик, как и покойный отец, любил посидеть часок-другой в тишине этого уютного уголка, любуясь веселыми струйками крохотного водопадца, игрой беспечных бабочек и слушая убаюкивающие трели мелких пичужек.

Конечно же, Старик был там! Он удобно расселся на плоском валуне и, отложив в сторону посох, с удовольствием покуривал заморский табачок. У ног его, задрав морду, сидела Альфа, будто прислушиваясь к мыслям старца. И конечно же, он давно заприметил приближающегося Фридерика, слегка повернув в его сторону голову и прищурив глаза.

- Как прошло путешествие, Фридо? - с доброжелательной улыбкой поинтересовался старец, когда запыхавшийся хоббит остановился в нескольких футах от него.

Надо сказать, что Фридерик смутно, этак, представлял себе предстоящий разговор, и потому хотел было, как говорится в Хоббитании, зайти с конца… Но, взглянув в спокойные глаза Старика, неожиданно для себя самого выпалил:

- Я знаю, сударь, что вы – волшебник!

К большому его удивлению, Старик никак не отреагировал на это заявление. Ни единый мускул ни дрогнул на покрытом мелкими морщинами лице старца, лишь в странных, белых глазах, похоже, появилось чуть больше интереса.

- И как же ты, молодой человек, пришел к такому интересному выводу, если не секрет? – поинтересовался он.

- Вы подходите под описание… - заявил Фридерик. И, понукаемый вопросами, хоббит понемногу выложил всё… Не забыл рассказать даже давешнюю сценку в трактире.

- Плохо… - произнес Старик после достаточно продолжительного молчания.

- Плохо – что? – осведомился Фридерик.

- Плохо, что подобные слухи поползли по Уделу! Это не должно было произойти… И не нужно этого ни тебе, ни матушке, ни мне. Придется с этим что-то делать!

- А что сделаешь-то? – невесело усмехнулся хоббит. Уж он-то лучше кого-либо знал своих сородичей!

- Это уж мои проблемы… - задумчиво произнес Старик, глядя на серебристые струйки рукотворного водопада.

- А что вы скажете об остальном?

- Об остальном? – переспросил тот, отложив отцовскую трубку и пристально глянув в глаза молодому хоббиту. – Скажу, что никогда не считал тебя глупым мальчиком, Фридо. Но, откровенно говоря, не думал, что ты окажешься столь наблюдательным, чтобы обратить внимание на немногочисленные мои оговорки и сделаешь столь глубокие выводы… Логика твоих рассуждений вполне убедительна!

Фридерик, поневоле, зарделся от похвалы.

- Впрочем, могу заметить, - продолжал Старик, - что ты оказался настолько же далек от истины, насколько и близок к ней!

- Не понял… – удивился хоббит.

- Не будем об этом, поскольку есть вещи и поважней! – решительно промолвил старец. - До недавнего времени я частенько рассуждал, как отблагодарить тебя и матушку за вашу доброту… Не перебивай, Фридо! Проблема состоит в том, что у меня нет ничего, что я мог бы оставить вам на добрую память. Но теперь я понял, что чем скорее – в благодарность! - покину Новую Хоббитанию, тем будет лучше для всех!.. Для вас с матушкой – в первую очередь. В конце концов, как говаривает Эмилия, пора бы и честь знать!

- Как покинуть? – воскликнул обескураженный Фридерик. – Вот так, сразу, взять и покинуть?