- Сейчас – не понадобится! – С этими словами Арата скрылся за дверью.

«Ах, невезение-то какое», - сокрушенно подумал Фридерик.

Последующие дни он каждый раз внимательно обследовал многочисленные библиотечные полки (даже заглядывал в нижние шкафчики), но следов таинственной книги в синеватом переплете так и не обнаружил. А вскоре события приняли иной оборот и, невольно, Фридерик перестал о ней задумываться…

========== Глава 17. Тени прошлого. ==========

Удивительно, но факт – хоббиты, в отличие от людей, никогда не вели календарей. Объяснение тому простое - народец сей обладал несравненным «чувством времени».

Определить на глаз, какое нынче время года, может всякий. А вот сказать, какой именно сегодня месяц и день, далеко не каждому под силу. Хоббиты никогда не страдали по этому поводу. Редко, когда в определении даты эти малыши ошибались на день-два. Видать, сама природа заложила в их организм точные часы, что редко давали сбои. Как так получилось – неизвестно, хоббиты же никогда сей феномен не комментировали (насколько известно), но воспринимали, как нечто естественное и само собой разумеющееся…

25 марта 2493 года по Н.Л. Фридерик проснулся непозволительно поздно. Некоторое время ворочался, вспоминая полуночные сны, да так ничего и не припомнив, кое-как вылез из-под тяжелого одеяла, сладко потянулся и огляделся по сторонам. Опустив ноги с постели и позевывая, он вдруг почувствовал, что в знакомой зале что-то переменилось.

Камин, впрочем, оставался на месте. Шмотки, которые хоббит побросал, как попало, когда полусонный раздевался давеча, тоже лежали на своих местах (вроде). Дверь была прикрыта, и единственная свеча на каминной полке сгорела полностью, оставив под подсвечником сальную горку. Что же не так?

- Солнце! – вдруг воскликнул хоббит и, на ходу натягивая штаны, вприпрыжку бросился к окну через сияющий золотистым светом чертог. Взобравшись на высокий подоконник, Фридерик на четвереньках добрался до узорчатого стекла.

Знакомых морозных разводов как ни бывало, и вид, открывшийся из окна, не мог не вызвать восхищения. Уткнувшись носом в мокрое стекло, Фридерик долгое время с удивлением взирал на огромную, белоснежную равнину, что простиралась во все стороны. Лишь редкие, темные пики горных вершин где-то вдалеке нарушали однообразный, но по-своему очаровательный пейзаж бескрайних снежных полей. И эти бесконечные снега сияли и искрились мириадами искр под лучами столь долгожданного солнца. Дивный, золотистый диск, слепивший глаза, висел совсем низко над горизонтом среди чистого, голубого неба, не тронутого ни малейшей пеленой облачков.

- Фантастика! – воскликнул хоббит, прикрыв глаза ладошкой. – Окна-то мои, оказывается, выходят прямо на восток!

Вновь коснувшись ногами холодного пола, Фридерик радостно потянулся и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Воздух уже не казался ему таким тяжелым и затхлым, как еще вчера вечером. Заскочив ненадолго на кухню, он привычно направился в библиотеку, но уже ступив в залу, остановился и попризадумался.

Первое Солнце… Первый чистый, солнечный день… В его родном Залучье это определенно означало приход весны. И пусть ненавистные снега еще лежат на застывших дорогах, но уже задувают теплые, южные ветра; а длинные сосульки, свисающие с крыш, отзываются монотонной, сонной капелью. Малышня с визгом носится по ближайшим холмам, надеясь в последний раз прокатиться с ветерком на санках. Одуревшие от безделья почтенные главы семейств обходят свои владения да заглядывают в сараи, чтобы проверить, вертятся ли еще колеса их кибиток и возков. А сварливые хозяйки донимают своих мужей, что, мол, сапки, грабли да лопаты совсем уж заржавели за зиму – надо бы почистить или новые купить! Кудахчут куры; блеет, мычит и хрюкает скотина, истомившаяся по сочным лугам да пастбищам. Мяучат под окнами коты, а дворовые псины незлобно облаивают редких перехожих да мочатся в рыхлые сугробы… Хоббитания просыпается после долгой зимы. Просыпается – уж верно! - и Верховный Староста, ворюга окаянный (хоббит даже сжал кулаки), подгоняя своих неповоротливых родственничков…

«И нам просыпаться пора», - подумал Фридерик о себе с приятелями, усевшись в ставшее почти родным кресло у холодного камина в библиотечной зале, и положив на руки голову, ставшую вдруг какой-то тяжелой. Почему-то он вдруг почувствовал себя крайне неуютно посреди этого огромного чертога, наполненного мудрыми, но чужими мыслями.

Весна…

Помнится, пять лет назад, когда и началась вся эта «история», весна пришла в Хоббитанию необычайно рано. Но тогда и Первое Солнце жители Залучья встретили в самом начале марта. Старожилы, впрочем, припоминали, что такое и раньше случалось, хоть и не очень часто. Где-то раз в десять лет… Чаще бывало наоборот. Фридерик припомнил, как еще в середине мая зима никак не хотела выпускать из своих цепких лап затаившуюся в горах сонную долину. Ничего хорошего «поздняя весна» не сулила: за короткое лето трудно было рассчитывать набить доверху амбары да сусеки; а значит, впереди ждала «голодная зима». Цены на товары, особенно на продовольствие, а также вино и пиво, резко взлетали вверх. Многие же хоббиты ближе к осени без зазрения совести шастали по соседским огородам, подметая всё, что под руку попадется. Посему нередко случались и громкие драки, хотя до смертоубийства не доходило.

Весна…

Если здесь, на севере, природа просыпается с той же поспешностью, как и в долине, то недельки через две-три дороги уже очистятся от снега. Хотя липкая грязь еще долго будет сопровождать ранних путников. Лишь на северных склонах холмов да оврагов снег пролежит до самого мая, превратившись в серую, ледяную корку.

Весна…

Хоббит невольно вздохнул. Еще вчера он с нетерпением ждал прихода теплых деньков, но утреннее радостное настроение куда-то вдруг улетучилось… «Остается не так уж много времени, и следует, не откладывая, принять правильное решение…»

Всё время вынужденного затворничества Фридерик придерживался хрупкого нейтралитета в отношении друзей, но теперь ему придется принять чью-либо сторону. Мерик по-прежнему горит желанием поскорей вернуться в родные края и жаждет учинить бунт против всего семейства Кролов. Но для этого надо найти дорогу на Выселки (соваться под колья Заставы – верное самоубийство). Поможет ли Арата, подскажет ли, как потаенными тропами добраться незамеченными до Северного удела? «С нами - уж точно - человек не пойдет, - уныло подумал хоббит, - что ему с нами делать-то?»

Принять сторону Томми казалось, вроде, более правильным шагом. Но… Урезонить Мерика будет, ох, как непросто! Конечно же, их приятель не полный олух, и он нередко соглашался с разумными доводами друзей. Но лишь в тех случаях, когда считал их доводы действительно разумными… А ведь Мерик может попросту не захотеть никого слушать – такое не исключено! - рассориться с приятелями, и в одиночку отправиться в опасный поход. Такое уже бывало! Как-то, помниться, года два приятели дулись друг на друга, и даже не разговаривали.

С другой стороны, что делать и куда себя деть ближайшие два-три года (как предполагает Томми), пока не уляжется буча, да Староста с родственничками про них позабудут. Если позабудут… Мысль о том, что можно воспользоваться гостеприимством Палландо и «отсидеться» в Тархан-Соэль пару лет, Фридерик мужественно отбросил: не дело трем хоббитам, привычным к зеленым просторам лугов и перелесков, сиднем сидеть в холодных, каменных чертогах древней твердыни! Куда же податься? На север? Но что делать среди чуждых тебе северных изгнанников?

Тогда, возможно, в южное княжество? Но Мена не зря предупреждала, что жители Хордии недолюбливают пришельцев. А это означает скрываться в потаенных лесных чащобах, вздрагивая от каждого шороха… Брр…

«Я просто пытаюсь найти причины, чтобы оттянуть неизбежное, - признался себе Фридерик. - Я просто боюсь принимать решение, хотя и так ясно: сегодня ли, через месяц или несколько лет, но всё равно придется возвращаться. Так какая разница, когда мы примем это решение, если путь у нас один? К тому же, Староста не дурак. За пару лет он может и замести следы своих преступлений - комар носа не подточит! Или удумает каверзу еще похлеще – с него станется!»