Утром мы выдвинулись. Руи встретил меня возле таверны, уговаривая зайти позавтракать (явно за мой счёт), но я отказался, так что он натянул на голову пастушью шапочку и пошёл вперёд. Горец оказался удивительно болтлив для, собственно, горца. Он сходу начал рассказывать про Коад Брора то, что я и так знал, вдоволь посмеиваясь над живущими там агломаннами-равнинниками, их повадками и акцентом. В тот момент я и понял, что есть одна маленькая деталь… Аглосский язык не то, чтобы сложный, но горцы, явно наслушавшись ойгров, коверкают его до полного неузнавания, при этом искренне считая своё произношение единственно верным. Если в таверне речь Руи казалась нераборчивой из-за того, что он постоянно жевал, то на самом деле виной был акцент. В сочетании с малопонятными шутками и сравнениями, это начинало раздражать. Впрочем, как только мы покинули город, Руи быстро переключился на окружающие места и стало полегче. За день пути я узнал про окрестные замки и деревни, кто из родов ими заправляет, чем они занимаются и какие басни про них ходят. Казалось, горец знает всё и немного больше. Когда мы остановились на ночлег, Руисерт вызвался готовить и заодно рассказал особый рецепт супа. От потока слов меня спас лишь крепкий сон.

К середине второго дня мы уже вступили в горы, и тут манера речи Нак Кимли неуловимо поменялось. Я сперва даже и не понял, но быстро дошёл до сути. Какие-то рода описывались очень подробно, с явной гордостью; какие-то — коротко и даже скупо, словно каждое слово стоило ему денег; третьи даже не упоминались — просто название замка. Когда такое произошло в первый раз, я переспросил Руи про живущих в замке людей, но он, пробормотав что-то себе под нос, резко замолчал и не говорил ни слова следующий час. Я сначала был рад такому способу заткнуть этот поток слов, но видя угрюмость обычно открытого парня, мне стало стыдно.

Впрочем, долго он не обижался и, наконец, задал мне тот самый вопрос:

— А что тебе так курганы нравятся-то?

Что ж, настало время заготовленной легенды:

— В них похоронены великие люди. Говорят, если помолиться на кургане великого вождя, то он даст тебе благословение. Мне рассказали про самый большой курган и я решил, что там лежит самый великий вождь.

— Не вождь, — Руи поправил меня. — Король ойгров.

— Король? У ойгров? Не смеши, есть только одно королевство и один король.

— Так-то оно да, но старуха Иннес всегда говорила про короля в кургане.

Он скорчил лицо и начал хрипло шептать: «Король в кургане придёт и утащит вас, вредные дети. Вы не слушаетесь старших, но короля в кургане слушаются все». Он рассмеялся, но я даже не отреагировал, вместо это сосредоточась на своих мыслях. Почти полчаса прошли в молчании. Наконец, Руи спросил:

— А если не будет благословения?

Я посмотрел на Руисерта:

— Курганов у вас много… — и рассмеялся.

Руи рассмеялся вслед за мной и до самого вечера рассказывал сказки старухи Иннес.

* * *

На следующий день мы уже оказались в горах, по крайней мере Руисерт так сказал. Когда я переспросил что же было до этого, он просто ответил: «Предгорья». Лично для меня разницы и не было — долины, ущелья, каменистые дороги, деревеньки да замки выглядели одинаково. Мы шли и шли под непрерывную болтовню.

Солнце уже клонилось к закату, когда после поворота перед нами оказался каменный мост, переброшенный через ручей. Руи замялся.

— Что-то не так? — спросил я своего проводника.

— За тем поворотом замок Глипнесс, — он показал рукой на вертикальную скалу впереди. — А за мостом их земли.

— И что?

— Моего деда убили люди из того замка.

— Всё в порядке? Они на нас нападут?

Это в мои планы не входило.

— Всё нормально. Мы же на тракте, а на тракте нападать нельзя. Задираться будут. Будут говорить нам нехорошие вещи, — Руи посмотрел на меня и в его глазах была какая-то тоска. — Давай присядем, до заката полно времени, а дом совсем рядом.

Я хотел было возразить, но разговор прервало громкое блеяние. К нам приближалась небольшая отара овец, подгоняемая тремя горцами — двумя молодыми и одним средних лет. Животные со слегка поблескивающей шерстью начали толпиться перед узким мостом и горцы из хвоста отары перетянулись вперёд, к нам. Толкаться на узком мосту с самым упрямым из животных мне не хотелось, так что я присел в сторонке на камень. Руисерт же похлопывал проходящих мимо животных и вслух оценивал явную дороговизну шерсти. Троица пастухов сухо с ним поздоровалась и начала перегонять животных по мосту. Странно, а ведь они носят пледы Нак Кимли… Я подозвал к себе Руи и тихо спросил у горца:

— Твои родичи?

— Первый раз их вижу, — ответил он так же тихо. — Даже не представились.

Мне это не понравилось. Когда троица пастухов закончила переводить отару через мост, один из молодых подошёл ко мне, засунув руки за пояс, и с протяжкой произнёс:

— Эттта каменный мост.

— Я вижу.

Плохое начало разговора.

— Его есть построил Брандон Строитель Мостов.

— Я рад за Брандона.

— Проход по мосту такма стоит полный золотой.

Неужели я так богато выгляжу? Нет, конечно, у меня был полный золотой, но за него можно выкупить весь этот мост вместе со стадом баранов, включая двуногих. Сомневаюсь, что они хотели платы, скорее поглумиться. Вот и Руи так же подумал. С тяжелым вздохом он снял обувь и начал стаскивать гетры, чтобы перейти ручей вброд. Мочить ноги совсем не хотелось, но больше всего мне не нравились эти горцы, а в таких ситуациях я привык отдаваться на волю интуиции.

— Думаю, что я угощу Брандона лично, в благодарность за его мост.

— Брандон давно умер, — вступил в разговор старший из горцев. — Мы собираем пошлину.

— Да, королевский, мы тута сбираем пошлину, — поддакнул молодой.

Я встал с камня.

* * *

Трое горцев, все без доспеха. Двое вооружены длинными ножами, один — секирой. На поясах висят кинжалы, скорее всего есть клинки и в сапогах. У старшего небольшой щит. Простые пастухи так не ходят. Я мимолётным движением руки ослабил узел, и теперь одни движением смогу перехватить свой щит со спины.

— Когда говорят «королевский» обычно имеют в виду «королевский мужик», а я не мужик — я рыцарь. Кровью смоешь оскорбление?

Последняя фраза была моей границей. Скажи они, например, что рыцарям проход бесплатный, и мы бы ещё могли разойтись миром. Горцы бы не отказались от своих слов и не уронили таким образом чести, а я бы не стал платить, но вот упоминание крови похоже было лишним…

— Твоей! — выкрикнул задира, что стоял ближе всех ко мне.

К тому моменту, как он выхватил длинный нож, я уже держал в руке щит. Первый удар пришёлся в обитую железом кромку, вторым он в горячке промахнулся, а третий я просто пропустил мимо, на противоходе движением клинка из-под щита выпустив кишки горцу. Даже если он остался жив после такого — в ближайшее время мне не противник, а вот два его товарища…

Тот, что постарше пропустил мальца с секирой вперёд, явно рассчитывая отвлечь меня, но малец настолько долго замахивался ударом сверху, что я успел кончиком клинка проткнуть ему горло и отбросить тело в сторону ударом щита.

Мы остались один на один. Мой противник молчал. Он не смотрел на тела остальных, не обращал внимание даже на застывшего от страха Руи. Два воина смотрели друг другу в глаза, пытаясь прочитать там намерения своего врага. Горец двинулся первым и медленно занял низкую стойку — вытянул далеко вперёд правую руку с клинком, прижав левую к телу так, что щит закрыл плечо. Три сотни чертей, топчущих нашу землю! Откуда северяне знают этот стиль? Я прокрутил в голове все приёмы. Он даст мне ударить первым и будет действовать по ситуации. Он знает, что я быстр — видел как погибли те двое, а вот я про него не знаю ничего. Преимущество на его стороне, но и я не так прост. Я положил клинок на плечо и выставил вперёд щит.