Ярл Максвелл подбадривал своих людей гортанными выкриками, он вскидывал наверх руки и обращал лицо к небу. Вот только в те моменты, когда мне удавалось поймать взгляд ярла, я видел в глубине его глаз не вдохновение битвы, а сомнение и страх. Отцы-созвездия, чего может бояться этот горец?

* * *

После речи воины разошлись по сторонам и стали собирать свои вещи. Удивительно, как быстро горский запал превращался в сосредоточенную работу. Люди проверяли доспехи, набирали пиво во фляги, заполняли мешки и гоняли слуг за разной мелочёвкой. Пока шло это нехитрое дело, я успел найти Грегора. Он стоял на пороге дома и что-то говорил слугам, объясняя и показывая на пальцах. Я обратился к нему:

— Грегор, ты не выступаешь?

— Кто-то должен присматривать за домом, — голос ярлова сына был чуть выше обычного. — Отец оставил меня.

Горец оглянулся по сторонам, отослал слуг и отвёл меня к углу дома.

— Как встретишь Леита и Дункана — передавай им приветы, — он протянул мне два мешочка. — Они одинаковые, не бойся перепутать.

— Леит с Дунканом одинаковые?

Грегор удивлённо посмотрел на меня, после чего хлопнул себя ладонью по лбу.

— А, ты ж мотался чёрти пойми где всю ночь. Пропустил родовые саги. Смотри, Дункан это брат жены моего отца, он с дальних отрогов; а Леит — муж дочери моего отца, через третье колено к роду.

Я непонимающе посмотрел на Грегора. Горец тяжело вздохнул и начал обстоятельно рассказывать.

В следующие полчаса я узнал про горскую систему родства всё или почти всё: что она считается всегда через главу рода; что есть десятки названий для самых разных сочетаний родственников, вроде свояка — мужа сестры своей жены; и даже какие рода являются друг другу дальними или ближними. От такого потока слов моя голова начала пухнуть и болеть, а Грегор всё не останавливался. Ему явно было обидно от того, что он остаётся вместе со слугами защищать дом, пока все остальные мужчины будут громить «проклятых Нак Кимли», так что в моём лице ярлов сын нашёл себе прекрасного собеседника. Когда Грегор дошёл до рассказа о внуках Дункана, я решил, что с меня достаточно.

Признаюсь, тем утром у меня не было даже мысли о том, чтобы покинуть замок. После ночной прогулки хотелось упасть и уснуть. Глядишь и сил бы прибавилось… Но упускать поход было нельзя. Курган стоял на землях Нак Кимли, а значит, какой бы покойник в нём не лежал — сейчас его добро явно у этого рода. Я понимал, что мне придётся поучаствовать в междоусобице совершенно чужих мне горцев с другими не менее чужими горцами, но это всё было лучше, чем сидеть в большом доме и выслушивать дружелюбную болтовню скучающих людей.

Вежливо откланявшись Грегору, я вернулся к себе в комнату и с огромным трудом попытался залезть в кафтан. Неудача. Грудь словно сдавило обручем, а на плечи легла вся тяжесть мира. Я понял, что и ста шагов не проделаю. Так что кафтан пришлось снять. Потом я взял в правую руку меч и попробовал сделать широкий взмах. Клинок ещё на половине движения выскользнул из пальцев, которые я едва чувствовал, и улетел меж двух бочек. Опять неудача.

Конечно, мне доводилось сражаться сильно ослабевшим. Всякое бывало. Однажды это была схватка в пустыне ради крошечного оазиса, где воды хватило бы разве что на один глоток. Но я к тому моменту не пил четыре дня и потому забил двух человек высушенным лошадиным черепом.

Мне приходилось драться, когда я болел чумой. Воевать во время эпидемии осадной срачки. Я убил человека, сидя над краем оврага со спущенными портками… Но во всех случаям мои руки меня хотя бы слушались. Во всех, кроме этого.

Я плюнул, запихал за пояс короткие топорики, завернулся в походный плащ и закинул за спину щит. В конце-концов, какой спрос с калечного?

* * *

Маркиз Кульнев перебил рассказ Артура:

— Что такого важного в этом кафтане? Вы постоянно его упоминаете. Да и не только вы, в нём в каждой песне поётся, — юнец сбивался, стараясь побыстрее высказать свою мысль. — Это же всего лишь одежда. Давно вышедшая из моды, между прочим: прямой крой, прямые завязки, трёхцветный узор.

Мальчишка встал с табурета, натянул на лицо возвышенно-трагичную мину, прижал подбородок к шее и стал весьма недурно изображать менестреля: «Его достоинство князь Артур не носит доспех, впечатляющая храбрость великого воина, полагающегося на мастерство больше, чем на металл…»

Следопыт оглянулся на юнца. Он это серьёзно? Судя по всему — серьёзнее некуда. Похоже, что в какой-то момент шутка по поводу внешнего вида Артура перестала быть шуткой среди воинов принца Храбра и начала жить собственной жизнью. И, вообще, что маркиз делает в избе?

Артур подошёл к висящему на деревянной подставке кафтану. Аккуратно расшнуровал завязки, распахнул полы в обе стороны и отошёл вбок, чтобы всем было видно. Изнутри кафтан был похож на рыбью чешую. По матовым пластинкам катался свет свечей, придавая одёже сказочный вид. Маркиз подошёл к кафтану почти вплотную и попытался пальцами прикоснуться к металлу.

— Руки! — окрикнул мальца князь.

— Это же… — Кульнев смотрел словно заворожённый. — Адамас.

— Да. Раньше была добрая сталь, до неё — дрянное железо, но всегда под тканью что-то да было. Как только выпадала возможность, я старался сделать свою бригантину получше. Ну и, конечно, снимал её только в самых редких случаях. Пусть тяжело, пусть спина гудит, пусть воняет, как от собаки… Зато жив. Или ты думал, что я хожу в дрянном кафтанишке с двенадцати лет просто потому что он мне так сильно нравится?

Маркиз переводил взгляд с Артура на доспех и обратно. Молодой дворянин то открывал рот, то закрывал, словно выброшенная на берег рыба, пока, наконец, не нашёл слов:

— Но все говорили, что вам не нужен доспех. Вы великий воин, чьё мастерство металл на теле только сдерживает.

— Ду-ра-ки, — отчеканил старый следопыт. — Кто так говорит — дураки. Мастерство не спасёт от стрел. Не поможет пережить удар в спину.

Артур снова зашнуровал кафтан и сел на место.

— Зато такие слухи бывают полезны — изрядное количество моих врагов отправилось на небеса из-за того, что считали кафтан просто кафтаном.

— Это же бесчестно! — крикнул маркиз.

— Зато я жив, а они — нет.

— Но…

Следопыту надоел этот наивный мальчишка.

— Возьми своего коня и поезжай до самых лесов. Найди там земли клана О’Кэхэн и спроси каково это — соблюдать законы и заповеди на войне против Тёмного Тирана.

— И что они ответят?

— Ничего. От них даже душ не осталось.

* * *

Напроситься вместе с ярлом в дорогу оказалось совсем несложно, особенно после вчерашней демонстрации шрамов. Как бы северяне не презирали щёголей из королевства, но силу, смелость и стойкость они уважали, а я выказал этих качеств вполне достаточно. Я сомневался лишь в своих силах, но мой бледный вид даже помог — Грегор, узнав что я хочу уйти с воинами, привёл откуда-то ишака, накинул на него попону и протянул мне вожжи. Не то чтобы ишак был мне прям позарез нужен, но после горной прогулки дать отдых ногам стоило. В тот момент я с теплотой вспоминал волшебный платок служанки и настойку из водорослей… Как было бы приятно восполнить силы таким простым способом, но угощать меня никто не собирался, а собственные запасы были излишне ценными, чтобы тратить их на восстановление магии после обычной ходьбы.

Ослик оказался совсем не упрямым, но чудовищно жадным до угощений — увидев, как я достал из сумки яблоко, он начал громко вопить и трясти ушами, пока я не отдал ему фрукт. Окружавшие меня воины рассыпались в шутках и всякий раз придумывали новую колкость, когда осёл оглядывался назад и глядел, чтоб я не смел съесть ничего вкусного без его — осла — доли. Так, в постоянной болтовне и прошла половина дня. Близился вечер, когда мы увидели на поляне возле тракта шалаши и группу воинов, махавших нам руками.