Я не понимаю, как нам постоянно везло, или же это была работа Гриши, который направлял нас именно по тем путям, следуя которым мы смогли избежать и мертвецов, и мародёров. Хотя, последних в то время ещё было слишком мало, чтобы на каждом шагу опасаться любого встречного. Через три месяца пешего хода, когда в Алисиных глазах уже почти угасло детство и ощущение беззаботности, мы набрели на базу. Почти двое суток выждали в кустах недалеко от поселения, пока Гриша не решился в одиночку наведаться к ним с официальным визитом, не заметив явной угрозы, способной исходить от большого скопления людей, переживших войну. Оказалось, эта община образовалась из выживших, сбежавших из разрушенного города в пятидесяти километрах от этого места. Мы думали, что достигли Юга раньше срока, но это был лишь перевалочный пункт. Люди приходили и уходили, оставались лишь самые старшие. Они ухаживали за огородами и следили за этим поселением. Бывало, Гриша, заслужив доверие старших, оставался на ночной караул, и в тёмное время суток прогонял будущих мародёров. Он не давал им даже шанса попасть внутрь и кидался камнями с высоких стен базы. Да, именно камнями. Ему предлагали оружие, но он отказывался, и к нему всегда приставляли спутника на ночь, способного при случае выстрелить. Гриша был на посту лишь благодаря способности не спать долгие часы. Не более, чем сигнализация, но Гриша гордился тем, кем он стал в этой общине. Ему доверяли разрешение мелких вопросов и споров между жителями, и почти всегда ему удавалось решить проблемы. Я гордилась им в ответ, ведь и я получила определённые привилегии, а точнее – палатку пороскошнее. Она была просторной и тёплой, уютной. Даже вернулось так резко утраченное ощущение своего дома. Мы решили остаться, но планы спутались. Кто б сомневался.

– Саш, Саш! – Гриша еле сдерживался, чтобы не закричать. – Проснись!

– Что случилось?

Гриша ходил по нашей палатке из стороны в сторону, всё время глядя на Алису. Он грыз пальцы, и, наверное, эту дурную привычку дочь переняла от отца.

– Я слышал шум снаружи, но тревогу не подняли.

– Значит, ничего не случилось. Ложись спать.

– Не могу. Я б не разбудил тебя, если б не был уверен.

– В чём?

– Что-то не так. – он накинул куртку и на ходу продолжил. – Пойду в сторожку, проверю, как там Илья.

Гриша быстро скинул свои часы на подушку и выбежал. Я уснуть уже не смогла, сунула часы в карман и легла рядом с Алисой, обняла её. Девочка тихо сопела, и я так сильно вздрогнула, когда сирена заверещала на всю округу, что Алиса пискнула.

На нас напали. Это была орда мертвецов. Они своей массой просто наклонили и обрушили одну из стен. Сотни покрытых плотной коркой тел прорвались в круг нашей базы, забираясь в каждую палатку, кусая и поедая выживших.

Люди выбегали наружу, в руках наспех собрав жалкий скарб, и носились из стороны в сторону, не понимая, куда податься. Я сидела в палатке и ждала, пока ворвётся Гриша и спасёт нас, но его всё не было. Когда в нашу палатку просунулась рука, я подняла Алису, схватила полупустые сумки и рванула к выходу, но это был не Гриша – это был Максим. Местный дебошир, которого держали здесь лишь за то, что он лучше всех в этом поселении разбирался в оружии. Старшие терпели даже его постоянные драки с другими поселенцами, пока он оберегал нас всех. Он это знал и активно пользовался сим фактом, но сейчас я увидела, как он хочет помочь. На кону стояло слишком много, чтобы сейчас броситься в презрения к этому человеку, возможно, единственному, кто сможет нас сейчас спасти. Я схватила Максима за руку, и он вывел нас наружу, но повёл в другую сторону от орды, прижимаясь почти вплотную к стенам.

– Тут где-то есть выход.

– Но он в другой стороне.

– Об этом выходе знаю только я.

– В смысле? Откуда?

– Не время, потом… – Максим остановился сам и остановил нас, встав ровно напротив. Он дал мне свой пистолет и быстро рассказал, как им пользоваться, но я и без него знала. – Выходите, вдоль по ручью, там дорога на Юг. Бегите!

Не успели мы с Алисой сделать шаг, как из тьмы, погружённой в человеческие крики, вырвался Гриша. Он был весь в крови, но она, оказалось, была вовсе не его. Он подбежал к нам и с силой толкнул Максима, от чего тот отлетел в сторону и ударился головой об металлическую стену. Гриша увидел в моих руках пистолет и попытался выбить его кулаком, но я увернулась, и Гриша промахнулся.

– Брось! Мы сбежим, но это оставь ему! – Гриша кричал и указывал пальцем на Максима, пока тот тёр голову и пытался прийти в себя.

Гриша схватил меня за руку, пока Алиса держала меня за другую. Ополоумевший мужчина, уже отдалённо напоминавший моего мужа, пытался вырвать пистолет, но я сжала его так сильно, что даже боялась случайного выстрела.

– Отпусти! Долб*ёб! Возьмите оружие и бегите! Все! Пока они не добрались сюда! – Максим неуклюже встал и подошёл к нам. Он схватил Гришу за шею, и тот отпустил мою руку. Максим разжал свои тиски, отошёл от Гриши на пару шагов. – Бегите!

– Без оружия!

– Да что с тобой не так?

Я услышала, как Алиса тихо плачет, стоя за мной и сжимая мою вспотевшую ладонь. Меня трясло, я посмотрела на пистолет в своих похолодевших руках и на Гришу. На фоне его мерцающего силуэта горел огонь. Что-то взорвалось, и пламя медленно окутывало поселение. К нам приближались мертвецы, и времени оставалось всё меньше. Это увидел и Максим. Я убрала пистолет за пояс, пока Гриша вертел головой по сторонам. – Выбрось!

– Уже, – я соврала, само собой. – Бежим!

Гриша поднялся и кивнул Максиму.

Гриша повёл нас перед собой к выходу, который был еле заметен. Обернувшись, я краем глаза увидела, как Максим какой-то дубинкой отбивается от мертвецов, и оттеснив назад нескольких из них, рванул к нам. Он нагнал нас, когда я уже просунулась за пределы поселения, и Алиса сидела рядом, спрятавшись по макушку в высокой траве. В маленькую дырку, словно лаз для собаки, виднелось Гришино лицо. Я подумала сначала, что это он закричал, но это вопил Максим. Гриша обернулся, и его потянуло назад, обратно за стену. Я схватила мужа за руку и потянула к себе, но вместо этого упала лицом в землю. Я увидела, как Максима тащат за ноги к себе мертвецы, и их клацающие зубы сжимались и разжимались всего лишь в нескольких сантиметрах от голени Максима. Он держал Гришу за штанину, мешая сбежать. Вряд ли он специально – он человек, и не хочет умирать в одиночестве. Я тогда этого не понимала, и ещё долго винила Максима в смерти Гриши.

Гриша хватался руками за стену, но никак не мог подтянуться ко мне ни на сантиметр, и даже всё больше удалялся от меня. Один из мертвецов обошёл брыкающегося Максима и вцепился руками в плечо Алисиного отца. Тот перевернулся и стал бить кулаками прямо в толстую корку на голове мертвеца. Вышел и второй, объятый пламенем, как факел, и уже зубами вцепился в предплечье Гриши. Хлынула кровь, брызнув сначала, как из сильно сжатой бутылки загустевшего кетчупа. Я вынула пистолет, направила на Гришу, и в этот момент он посмотрел на меня.

Он не говорил. Не хотел. Он даже не кричал, пока его заживо пожирали. Он смотрел мне в глаза и беззвучно плакал, смотрел то на пистолет, то на меня, быстро поняв мои намерения. Гриша покачал головой из стороны в сторону, и я…

И я выстрелила в мертвеца. Тот отвалился от Гришиной руки, оторванной почти по локоть. Вот тут Гриша закричал, закрыв глаза. Его вопль почти оглушил меня, слившись с истошным криком Максима, теряющегося в трескучей песне пламени, охватившем всё поселение. Я отпрянула назад, чуть на задавив Алису, совсем припавшую к земле. Я быстро поднялась, поставила пистолет на предохранитель и схватила Алису за руку. Она обмякла, и мне пришлось шлёпнуть её по лицу, чтобы та очнулась. Мы бежали по полю с высокой травой, пока за нашими спинами горели люди, съедаемые заживо. Всё случилось слишком быстро, и я думала, что это очередной кошмар, один из тех, что стали меня посещать так часто после сброса бомб.