— Так точно. Будешь нас крыть. И за красоткой нашей приглядывай, чтоб не шумела. Если что — мочи, не думай. — Я обернулся внутрь каюты и хищно улыбнулся девчонке, а она что-то злобно промычала в ответ. — Как назад пойдём с пацанами, смотри, чтобы никто не увязался. Не старайся попасть, главное прижми их, чтобы не высовывались, пока мы спускаться будем. Короткими.

— Есть.

Ночь выдалась безлунная — низкие облака плотно закрывали и неполный месяц, и россыпь звёзд. Группы жор, традиционно сидящие возле воды, угадывались только по неровным силуэтам над перилами набережной. Смотрели они на нас или нет — в темноте было не разобрать.

— Мы ждём…

— Что?

— А? — Белый обернулся и вопросительно посмотрел на меня. — Вы что-то сказали?

— А… Да не… Это я так, думаю вслух… — Значит я один это сейчас услышал. Ещё чего не хватало.

Очередная группа прижавшихся друг к дружке безумцев немного пошевелилась и что-то сонно забормотала.

Через десять минут мы уже подплывали к белеющему на возвышении зданию Речного вокзала. Скрываясь за причальными сооружениями и старясь опускать вёсла вводу как модно тише, мы медленно скользили мимо притороченных к стенкам причалов покрышек, смягчающих удары бортов теплоходов. Ни одного пассажирского судна, которые раньше стояли здесь на приколе почти всегда, сейчас не было. Может посрывало ледоходом, может пацаны угнали, да так и бросили где-нибудь, когда топливо закончилось.

Вокруг здания не было заметно какого-либо движения. И голосов, различимых на таком расстоянии, слышно не было. Точно ждут. В засаде затихарились.

Зацепившись за одно из колёс у лестницы шестого причала, мы привязали лодку и тихонько выбрались на берег вместе с Белым. Чтобы не отсвечивать в темноте свежей повязкой на голове, он натянул сверху чёрную вязаную шапочку. В таком виде, да ещё и с разводами на лице от пальцев, испачканных в масле при демонтаже мачты, он стал похож на заправского диверсанта. Сжимая в руках свой «укорот» и сверкая в темноте глазами, он ждал от меня приказов.

Я всмотрелся в темноту, отделяющую нас от здания вокзала. Кажется, на фоне здания было несколько людских силуэтов. Сидели кружком на составленных вместе скамейках, исполнявших роль баррикад.

— Юрок, залегай и крой весь сектор от угла до угла. Огонь открывай только тогда, когда пойдём обратно. И только по тем, кто нас заметит. — Я достал из кармана упаковку мятных леденцов, которую предварительно выцыганил у дежурных в столовой. — Белый, идёшь со мной до входа, потом стоишь у него, внутри. Если кто подойдёт в моё отсутствие — иди следом за мной, дай знать. По тихой. По дороге, если кого придётся замочить, то тоже тихо. Убирай пока ствол. Нож есть?

Он кивнул, закинул оружие за спину и вытащил небольшой охотничий нож из ножен на поясе.

— Молодца… Резал людей когда-нибудь?

— Когда колледж брали. — Холодный взгляд бойца подтвердил тот факт, что забирать жизнь в ближнем бою ему не впервой.

— Ваще молодца… Смотри, только чтоб не вякнуть не успел. Лучше всего в горло тычь. И сразу проворачивай, а не замирай, как в кино. Чтоб захлебнулся и не смог завопить… В сердце можешь не достать. А в пузо — точно заорать успеет… Вопросы?

Парни одновременно заинтересованно уставились на конфеты в моих руках. К которым присоединился ещё и пустой фломастер с отрезанными концами.

— Щас организуем нам прикрытие… — Я ответил на незаданный вопрос, вскрыл упаковку и быстро высыпал все леденцы себе в рот, притопив пустую пачку в воде. И, приставив ко рту фломастер, выплюнул одну конфету на асфальт, которым в нескольких метрах от нас кончалась причальная лестница.

Спустя несколько секунд слева и справа послышалось слабое ворчание и шлёпающие медленные шаги. И над нами быстро нарисовалась небольшая толпа жор, самый расторопный из которых упал перед конфетой на колени и слизал её с асфальта. Остальные что-то недовольно забормотали, принюхиваясь. И понемногу начали разбредаться обратно в разные стороны, намереваясь снова печально засесть с видом на разлив реки.

Старясь дышать через нос, я прицелился и плюнул второй конфетой над их головами чуть подальше. Толпа снова пришла в движение и продвинулась вперёд, вбирая в себя со всех сторон новых участников.

Толкнув Белого в плечо и отвлекая его внимание от созерцания действий собравшихся заражённых, я показал вперёд. Вместе мы осторожно пошли следом за ними вверх по лестнице, пригибаясь и всматриваясь в силуэты у здания. Внезапное собрание жор у воды, их, казалось, пока совсем не заинтересовало.

Следующий плевок отправил голодную толпу ещё на несколько шагов вперёд. И какой-то счастливчик слизал с асфальта конфету, упавшую вплотную к широкой лестнице, поднимавшейся к темнеющей арке.

Толпа росла, но по-прежнему была не плотной — как только сладкий запах мяты исчезал во рту самого расторопного едока, твари снова разбредались в стороны. Раздвинув перед собой воздух руками, я дал понять пацану, что нам нужно затесаться между ними. Что мы немедленно и сделали.

Некоторые существа слепо посмотрели сквозь нас, но, не проявив никакого интереса, спокойно продолжили расходиться, тихо мыча что-то себе под нос.

Таким макаром мы поднялись вместе с толпой по лестнице. И, наконец-то, привлекли внимание группки гопников, сидевших у здания на скамейках:

— Куда эт они ломанулись… Чё, кто-то хомячит шоль? Хули не делитесь? Жрать же все хотят, еба…

— Да не, ниче нет ни у кого. Механ же сказал, что только после того, как красных выебем, так и будет нам пожрать.

— А херли они тогда лезут?

Стараясь шагать также медленно, как и наше прикрытие, мы были от группы пацанов уже метрах в десяти.

— К арке вроде идут… Может там кто-то чё-то заварил? Ничем не пахнет?

— Да вродь нет…

— Бля, надо отогнать шоль, а то старшие взъебут.

— Да чёт их много… Пошли позовём кого-нить.

— Куда ты блядь пошёл, сказали тут сидеть! Да пошли пизданём, чё, они ж тупые. Хоть какая-то развлекуха, а то яйца уже заморозил…

Повынимав из-за поясов топоры и ножи, пятёрка школьников двинулась к приближающейся толпе.

— Зырь, как я его ща… Н-на, нахуй! — Самый рослый паренёк в спортивном костюме с чёткими лампасами с размаху засадил топором прямо в лоб самому ближнему заражённому. Но то ли удар был слабоват, то ли топор тупой. И жора лишь немного дрогнув, продолжил стоять на ногах, озадачено крутя в стороны головой с застрявшим в лобовой кости оружием.

— Э-э-э, лоша-ара, ёпт… — От остальных участников гоповского подразделения послышались презрительные смешки. — Смари, как надо!

И от толпы отделился ещё один пацан. Подскочив к толпе, он ткнул ножом ближайшему жоре под подбородок, развернул рукоять и выдернул оружие. Пролившаяся струя крови чуть не попала на него, но, вовремя отскочив, пацан стал наблюдать за эффектом.

Пошатнувшись, жора продолжал некоторое время стоять, слепо поводя глазами в стороны и пуская тёмные фонтанчики на асфальт. Но уже через несколько секунд слабеющие ноги подогнулись, и заражённый сложился вниз лицом вперёд, распластавшись в растущей густой луже.

— Во, ништяк, Стясян! Ща я тоже так… — Третий гопник шагнул к толпе, размахиваясь ножом. Но в этот момент я плюнул конфету ему под ноги. И голодные твари немедленно шагнули ему навстречу, сбив с ног. Каждый жора попытался добраться до лакомства первым, не обращая никакого внимания на сдавленные стоны пацана, которому десятки ног тут же наступили на все части тела, выдавив воздух из грудной клетки.

Подскочив к нему после того, как толпа прошлась дальше, я быстро ткнул финкой в шею. И, упираясь в плечо свободной рукой, потянул лезвие на себя, разрезав трахею и кадык.

Остальные пацаны, отшатнувшись от неожиданного напора толпы заражённых, попытались рубить и колоть их своим оружием. Оставив в чьей-то грудной клетке свой топорик, один из подростков не успел шагнуть назад и тоже упал под напором голодных тел. Я немедленно подтянул его за ноги к себе, а Белый подскочил сбоку и воткнул свой нож тому прямо под кадык по самую рукоятку. И немедленно провернул, заставив пацана распахнуть глаза и растеряно булькать, схватившись за руку кадета. Но очень быстро слабеющие пальцы разжались и бульканье затихло.