– Да отдай ты ему этого бомжа, – попросил он Судьбу в очередной раз, – сил нет смотреть.

– Нет! – отрезала небесная стерва. – Мой бомж.

В последнюю, похоже, ночь Счастливчика, около десяти вечера, Стажёр увидел, как молодые приятели клиента тащили к вокзалам пятилитровую бутыль с розовой незамерзайкой, разжились по дороге закуской из чёрных баков, выбрали беспошлинное вокзальное местечко, постелили пиццины картонки… Похоже, на десять она назначила… Любит пунктуальность строгую…

«Вот и всё, – выдохнул Стажёр, – не получилось». Он посмотрел на часы башни Ярославского вокзала. И тут – подсказка! Свет прожекторов удваивал минутную стрелку на циферблате. Обычная стрелка и стрелка-тень. Опоздание на одно деление. Сначала десять часов вечера покажет стрелка-тень, затем, через несколько секунд, – реальные десять часов. «У меня есть несколько секунд! – взлетел от радости Стажёр. – Это немного, но это шанс. Надо просто опередить Судьбу на эти секунды». И он попытался!

Резким порывом московского ветра вырвал из рук Счастливчика пластиковый стаканчик с отравой… Получилось! Повторил ещё раз – получилось! А потом и бутыль вдруг опрокинулась. Приятели хохочут, их уже цепануло, клиент в недоумении. Через пять минут два трупа в переходе на Казанский. Простите, ребята, вы – не мои, вот он мой, дурачок дрожащий…

Спустя неделю малолетние подонки забили насмерть очередного бомжа на Курской товарной, Счастливчик на минутку отошёл по нужде, когда услышал крики. Опять получилось! Два – ноль. Всё чаще Стажёру приходилось искать нестандартные решения. В самую морозную ночь он, например, обеспечил хорошим настроением сержантов-пэпээсников и те не проехали мимо воткнутого кем-то в сугроб Счастливчика, всего-то пара обмороженных пальцев на ноге.

В отделе всё было спокойно. Секунд вполне хватало, чтобы Судьба не замечала обмана. Не судьба, видать, за всеми проследить, тем более, что баланс квоты неудачников вообще-то соблюдался. Один – туда, другой – оттуда, незаметно. Но Стажёр понимал, что мало покончить с печальными преждевременностями, необходимо как-то наладить и обустроить жизнь своего клиента.

Да вот только кому он нужен, этот вонючий и вшивый Счастливчик, ходячий букет популярных инфекционных заболеваний. Кто ж возьмет этот пахучий букет и поставит его на чистый стол в светлой комнате? И вдруг опять подсказка откуда-то. И вот что получилось.

Вчера Счастливчик, как обычно, шатаясь, возвращался к своему подвалу и собирался уже спускаться, как вдруг услышал чей-то плач. Что за хрень. На верхней ступеньке сидел маленький щенок и жалобно плакал. Рыжая бородка его уже давно пропиталась слезами, и он безуспешно пытался сбить лапой непонятную соленость. Заметив человека, щенок перестал плакать и обиженно спросил:

– Тебе чего?

– Ничего, – совсем не удивился Счастливчик, – я тут живу.

– В подвале? – посмотрев вниз, спросил щенок.

– В подвале, – кивнул Счастливчик.

– Но ведь в подвале живут крысы, – смахнул последние слезы щенок, – мне мама рассказывала.

– Да, – согласился Счастливчик, – крысы тут тоже живут.

Какое-то время собачонок с интересом разглядывал странного человека, живущего в подвале вместе с крысами.

– А почему ты не удивился, что я говорю на твоём языке?

– Не успел, – признался Счастливчик, – просто не успел, – его в эту минуту стала стремительно заполнять сильная и непонятнооткудная боль, как будто внутри него стали вдруг разжиматься стальные обручи, колючая проволока разрывается ударами оживающего сердца, кто-то решительно и наконец-то срывает тяжёлый занавес с души Счастливчика.

– А ещё мне мама рассказывала, – начинает с улыбкой вспоминать щенок, но не успевает. Странный человек взрывается громким рыданием «мама мне рассказывала», падает на ступени и долго не может успокоиться. Потом затихает. Собачонок подходит к нему, смотрит – «жаль, жалеть-то я ещё не умею» – и начинает просто осторожно слизывать человечьи слёзы. «Надо же, а ведь они такие же солёные, как и мои».

Очнувшись, Счастливчик долго смотрел в квадрат неба, потом повернулся к собачонку и, всхлипывая, проговорил:

– А мне вот тоже мама рассказывала, что там, на небе, есть Бог, который следит за мной и помогает. Будет следить и помогать… А ещё она рассказывала…

Проходит вечность. Или две собачьих вечности. Две собачьих равны одной человечьей…

Человек всё рассказывает тёплому комочку на груди о своей маме, какая она была добрая и красивая… А собачонок всё думает, как это у них славно придумано, есть Бог, который следит за тобой и помогает, и, уже засыпая, робко просит человека:

– А ты не можешь побыть немножко моим богом? Ну, хотя бы пока я сплю…

– Я попробую, – прижимает к груди собачонка человек, – я попробую.

Так началась вторая земная жизнь Счастливчика, за которую он часто благодарил Судьбу. Стажёр при этом бросал удивлённый взгляд на Бога, а тот разводил руками и хитро улыбался. Судьба с почтением принимала благодарности и не догадывалась, что её можно всё-таки обмануть. Напоследок Стажёр сумел устроить Счастливчика в престижный московский научный институт. Сторожем.

P. S. В божественной канцелярии переполох. Из комнаты волшебных подарков и чудес пропал щенок говорящей собаки…

«Здравствуй, Бог!

Я знаю, что Ты существуешь, и мне кажется, Тебе сейчас нужна помощь. Я хочу помочь Тебе, надеюсь, у меня получится.

Люди часто спрашивают друг друга: «Веришь ли ты в Бога?» «Верю», – отвечают одни. «Не верю», – другие. Вопрос неправильный. В то, что существует, глупо верить или не верить. Бог – это не вопрос веры. Это вопрос доказательств. Лично я в своё время получил такие доказательства, как и многие другие люди. Но миллионы остальных вынуждены полагаться исключительно на веру, что совершенно недопустимо в наше время. Не надо верить, что дважды два – четыре, это надо просто выучить, знать и помнить.

Уважаемые люди науки требуют доказательств здесь и сейчас. Их никак не устраивает получение оных после собственной смерти. Их можно понять. Их необходимо понять. И дать им неопровержимые доказательства здесь, на земле. Сейчас, когда атеисты после смерти попадают к Тебе и видят, с какой любовью и теплотой ты встречаешь и окружаешь их, они понимают, что ошибались, но не сразу осознают цену этой ошибки. А у этой ошибки нет цены, на небе эта ошибка непрощаема. Вечно непрощаема. Там внизу на земле её можно было исправить, искупить, покаяться и получить в конце концов прощение. Здесь даже отблагодарить Тебя не получится. Не принимаются на небесах заверения в любви и преданности. Всё это надо было делать там, на земле. И что же теперь получается? Нет вокруг ни чертей, ни сковородок раскалённых, всё тихо и спокойно, увидел кого хотел, переговорил с кем надо. Только вот осознание вечной теперь невозможности быть прощённым Тобой превращает всё вокруг в ад. И всё это лишь потому, что этим людям там на земле не были представлены очевидные доказательства. И это – твоя ошибка, Бог. Я знаю, ты не так всемогущ, как описывают тебя священные тексты, знаю великую силу того, кто тебе противостоит. Но то, что необходимо, на мой взгляд, сделать сейчас, не будет очень сложным для тебя. Пусть от тебя к нам, живущим, придут трое простых людей, умерших в разное время по разным причинам, и расскажут всё, как там наверху устроено. Ветхозаветные воскрешения и чудеса не принимаются, извини, по сроку годности, а современные технологии помогут развеять какие-либо сомнения в подлинности гостей.

Вот рассказы этих, по-земному – мертвецов, и будут доказательством. Неплохо будет и то, если имена этих трёх назовешь не Ты, а живущие сегодня на земле люди, обычные люди. Мы просто назовём имена, а ты их пришлёшь. Согласен?»

Бог дважды перечитал письмо. «До сих пор никто не догадался, – улыбнулся он, – что атеистами не рождаются и не становятся, атеистов назначает специальный отдел Небесной канцелярии. Как правило, выбирают людей умных, с развитым критическим мышлением. Спецназ Бога – вот кто такие атеисты. И их задача – чтобы священники и богословы в церквях и семинариях не расслаблялись».