― Это именно то, что она сказала. Но это не важно. Она права. Я убегаю. Я всегда так делаю.

― Ты не…

― Это не имеет значения! Мне все равно. Если моя мать все еще там, мне нужно знать.

― Но почему? ― настаивала Бекки, и в ее голосе не было ни сарказма, ни презрения. Она действительно не понимала. Ханна видела отчаяние в ее умоляющих глазах.

― Потому что, Бекки… а что, если я такая же, как она?

― Что ты имеешь в виду?

― Я имею в виду, что, возможно, со мной все в порядке. Может, я просто унаследовала характер своей матери.

― Ханна, прекрати! С тобой все в порядке!

Но это была неправда. О, она была довольна собой и своей жизнью уже несколько лет, но развод означал, что ей снова придется столкнуться со всеми своими сомнениями. Почему она не может просто остаться на месте и привыкнуть к окружающей обстановке?

По крайней мере, в этом Рэйчел была права. Ханна отошла от дел. Она убежала. Она отвернулась и пошла дальше. Это было то, что она всегда делала.

Она может попробовать сделать это еще раз. В любом случае, от нее сейчас здесь не было никакого толку. И никогда не было.

КАЛИФОРНИЯ

Калифорния всегда выбивала ее из колеи. Особенно Лос-Анджелес в районе залива. Слабый, нечеткий туман поглотивший воздух, беспокоил ее. Она не могла объяснить почему.

Туман окутал небоскребы и пляж. Город создавал ощущение некой пугающей таинственности, с одной стороны это красивейшее природное явление, а с другой казалось, что в тумане скрывается что-то опасное.

Ханна знала, что это из-за насыщенного влагой прохладного воздуха Тихого океана, смешивающегося с жарой суши, но ей было жутко. Несмотря на свидетельство о рождении, она была уроженкой Среднего Запада. В Айове странность в воздухе означала опасность. Признак того, что надвигается буря. Многие годы предупреждений о торнадо и укрытия в подвале травмировали ее.

Странный воздух не предвещал ничего хорошего. И она никак не могла успокоить свой мозг.

Эта стена тумана, которая каждое утро нависала над побережьем, была похожа на инопланетную мглу из романа Стивена Кинга. Там могло скрываться что угодно. Советские подводные лодки, НЛО или монстры.

Скорее всего, монстры.

На чикагский пляж она может пойти в любой день. Она не должна была уезжать из Чикаго.

Если бы она осталась, то не нашла бы медицинские документы своей матери и не почувствовала бы, как ее жизнь раскалывается надвое, быстро заполняясь грызущим сомнением. И она не ехала бы по калифорнийской дымке и пробкам, щурясь от солнца, которое светило на тебя, даже когда пряталось за этим странным нимбом.

Хуже всего, конечно, были города, туманно мерцающие на акрах цемента. Даже когда Ханна выезжала из Сан-Франциско на юг, на дорогах было такое же плотное движение. Да, здесь было больше холмов и природы. Было где развернуться. Но настоящей открытости не было.

Ущелья здесь были такими же, как и в окрестностях Лос-Анджелеса: большие скопления домов, которые зацепились за любую плоскую поверхность, как будто они упали во время внезапного наводнения. Некоторые из них были укреплены на бревнах и сваях, чтобы держаться вертикально. Дома стояли на утесах, втиснутые в щели, громоздились друг над другом. Так много людей. Так много душ. Их дома боролись за место точно так же, как машины на автостраде ― одна гигантская пробка человечества.

Но после того, что казалось бесконечной поездкой, что-то изменилось. Мимо автострад Сан-Хосе, строительства дорог Санта-Круз, блеска и денег Монтерея и Кармела… пейзаж изменился. Ханна пересекла границу. Двухполосное шоссе сузилось еще больше. Туман растворился в облаках, и она оказалась в каком-то диком месте.

Она ехала медленнее, ожидая в любой момент проехать через какой-нибудь другой город с причудливыми дощатыми домами и ухоженными лужайками, но ничего не обнаружила, кроме зловещей воды и коварных дорог. Побережье здесь было опасным. Диким. Необитаемым.

Она ехала по трассе не одна. Были и другие машины, заполненные туристами и, возможно, несколькими приезжими, похожими на нее. Но никто никуда не торопился. Дороги были слишком медленными и обрывистыми для большой скорости.

Облака плыли туда и обратно. Море под утесами светилось серо-голубым светом. Туристы останавливались на гравийных дорожках, чтобы сфотографироваться, но Ханна ехала дальше, подгоняемая GPS-навигатором на своем телефоне.

Ехать оставалось недолго. Мигающая синяя точка говорила ей об этом, но она воображала, что чувствует это нутром.

Полчаса спустя она проехала мимо знака, который так внимательно высматривала. Мягкое «оу» слетело с губ, как будто ее ударили в живот.

«Риверфол Инн». Просто знак, торчащий из-за деревьев. Слишком тонкий, чтобы вовремя привлечь ее внимание. Позже она поняла, что теми деревьями были секвойи. Ее первые секвойи, и она их тоже не заметила.

Сделав осторожный поворот на крутой грунтовой дороге, она выехала обратно на шоссе, сбавив скорость, чтобы не пропустить поворот снова. Она заметила знак, а затем узкую мощеную дорожку, которая уходила за деревья позади него.

Сначала она попыталась медленно заехать на холм, но у нее ничего не вышло. Ей пришлось разогнаться, чтобы переехать крутой подъем. После этого дорога выровнялась и стала петлять между деревьями.

Мощеная дорога превратилась в грязь. Теперь она ехала в обманчивом полумраке по тоннелю в незнакомом лесу. Дом появился рядом с ней прежде, чем она поняла, что достигла своей цели. Ханна нажала на тормоза, и машина резко затормозила.

С бешено колотящимся сердцем она выключила двигатель и уставилась на гостиницу. Все выглядело точно так же, как на картинках. Двухэтажный голубой фермерский дом с белыми перилами вокруг крыльца. По обе стороны двери из красного дерева мерцали красивые круглые фонарики. «Риверфол Инн». Красиво и дорого. Это было то место, где она родилась, но элитная отделка заставила почувствовать себя как на съемочной площадке фильма.

Выйдя из машины, она осмотрелась в поисках коттеджей и увидела только деревья и папоротники. Вода бежала где-то вдалеке, но с этого места она не могла увидеть ее.

Дом перед ней был плотно затянут виноградными лозами и кустарником, и она не могла сказать, сколько ему лет, хотя, несомненно, эти растения росли десятилетиями. Ханна поднялась по ступенькам и осторожно открыла дверь. Ее руки казались слишком легкими, как будто она была привидением в гостях.

Девушка за стойкой взглянула на нее поверх очков, не поднимая головы.

― Добро пожаловать в «Риверфол Инн».

Неискренность ее слов соответствовала унылой одежде и темному макияжу. Ханна оглядела крошечную переднюю комнату. Она была сделана из дерева натуральных оттенков ― гладкие линии стирали любой намек на фермерский дом, которым он когда-то был.

― Здравствуйте, ― решилась Ханна.

Девушку звали Джолин, если верить табличке с именем. Она выпрямилась и посмотрела на нее.

― Эм. Могу я снять коттедж?

Ханна не могла припомнить, когда в последний раз ее голос звучал так неуверенно. Это место не вызывало у нее никаких чувств, и вокруг не было никаких коттеджей. Если бы это было нужное место, разве у нее не было бы ощущения, что она вернулась домой?

― Ваше имя?

― Смит, ― произнесла она, неуверенная даже в этом. ― Ханна Смит.

― Вы уже останавливались у нас раньше?

Да. Может быть.

― Нет.

Джолин достала карту.

― Ваш коттедж номер три. Мы здесь, ― она указала на большой прямоугольник на карте с надписью "РЕГИСТРАЦИЯ", затем провела пальцем по бумаге. ― Вам нужно поехать по правой развилочной дороге и припарковаться прямо здесь, ― она поставила крестик и обвела один из шести маленьких квадратов, расположенных полукругом. ― Растопка камина каждый день входит в услуги горничной, а завтрак здесь в столовой с восьми до десяти утра. Вы здесь на четыре ночи?