Всю свою жизнь она думала, что любит людей неправильно. Она была не той дочерью, сестрой, подругой, женой. У нее не было других женских дарований. Она просто была такой другой. Но прямо сейчас она чувствовала себя прекрасно, и она будет заботиться о своей матери по-своему. Дороти принадлежала ей так же, как Ханна принадлежала Дороти. Не через кровь, а через время. Через жертву. Вранье. Боль. И любовь. Годы любви. Может быть, это и не компенсировало того, что произошло в Биг-Суре все эти годы назад, но это что-то значило.

Придвинувшись ближе, Ханна взяла мать за руку и стала ждать, когда та проснется и снова будет нуждаться в ней. Она будет здесь каждый день, пока не умрет Дороти. Она бы предложила Дороти такую заботу, какую только могла, не заботу своих сестер, а свою собственную, и этого было бы достаточно. А после этого у нее будет время разобраться в своей дальнейшей жизни. Она может пойти куда угодно. Быть кем угодно. Но сейчас она была бы дочерью.