— В любом случае вам нужно спланировать мобилизацию сейчас. Кастор?

— Что.

— Вы сможете взять на себя Форпост?

— А вы сами как думаете? Меня там на куски порвут. Я подавлял то восстание. Нужно связаться с Семпер Фиделисом, а также отправить туда огневую поддержку. Понять, какие корабли мы можем выделить.

— И транспорты. Легионы нам понадобятся в Солнечной в первую очередь.

— Это могу сделать я, — Аэций кивнул. — Я хорошо знаком с нынешним легат-губернатором Форпоста и смогу его убедить.

— Спасибо, господа. А я подготовлю информационный пакет для сената Палатина. И еще для Деметры, Степи, Антея. — Она прикусила губы, поморщилась. — Эти планеты сами себя никак не защитят.

— Кто и зачем захочет тратить время на аграрно-демографические анклавы, — бросил Конрад. — Не трать время, бить будут в стратегические точки.

— Эгегей, самое главное прослушаете! — внезапно Антоний широко открыл глаза и сел на своем диване. На экране снова крупным планом показывали Гая Тарквиния. — Вот оно!

«Поэтому я, Гай Августин Тарквиний, sine mora, опираясь на отданные мне голоса и при поддержке алгоритмических расчетов, распускаю сенат и собственной волей объявляю диктатуру военного времени, награждая себя высшими полномочиями. Salus populi suprema lex esto».

Электра вгляделась в лица сенаторов — потрясенные, вдохновленные, злые, растерянные, гневные.

— А сейчас начнется собственно драка, — заметил Антоний. — Как он ловко все провернул, а.

За дверью в общий зал на миг стало тихо, потом тишина взорвалась овациями и радостными возгласами. Римляне исступленно выкрикивали имя Марса Яростного. Если бы человек, объявивший себя военным диктатором, был сейчас окружен не сенаторами, а этими вооруженными и разгоряченными людьми, его бы уже подняли на щит.

— Какие у нас теперь перспективы? — Электра выключила с чипа трансляцию в главном зале, чувствуя себя уставшей хозяйкой вечеринки, которая надеется, что гости разойдутся как-нибудь сами. В голове слегка шумело от усталости, алкоголя и — ничего себе, оказывается, я не хочу, чтобы у меня отобрали мой драгоценный булыжник на шее! — смутного разочарования.

— Диктатор вас, конечно, немедленно сместит, если не договоритесь, — констатировал вице-адмирал.

— Да пусть смещает, лишь бы назначил нормальное командование флотом! Мне, честное слово, есть чем заняться.

— Это мило, домина. Вытащили меня из тюрьмы, чтобы сдать под командование…

— Вашего бывшего! — Антоний, очевидно, набрался сильнее, чем рассчитывал. — Поистине драматический поворот.

— Антоний! Перестань. Не время для ерунды.

— Для ерунды всегда должно быть время, иначе когда жить?

— Конрад, пожалуйста, не искалечьте его. Я пока подготовлю дела к сдаче и напишу письма в планетарные комиции, на случай если взаимодействовать с ними все же придется мне.

Кастор посмотрел на нее с каким-то непонятным выражением, уж не сожаления ли, но ничего не сказал. Аэций знакомо остекленел взглядом — что-то писал в чипе или подключился к конференции с другими капитанами. Капитаны… да, к счастью, скоро они перестанут быть ее проблемой. Надо сосредоточиться на письмах.

Электра опустила конус тишины над своим креслом и прикрыла глаза, вызывая бесконечные списки дел, списки для списков, а также списки, поясняющие списки для списков. Откуда все это взялось за такой маленький срок? Сколько она провела на борту «Светоносного»? Четыре дня? Неделю? Ее крошечная команда продолжала возбужденно переговариваться, но их слов было уже не слышно. Через некоторое время Антоний связался с ней по чипу.

— Извини, милая кузина, но с отстранением придется подождать. Я получил инсайд от одного своего дружочка-сенатора. Гай Тарквиний что-то там не рассчитал, во что я б никогда не поверил, но тем не менее! Результат прений таков: ему хватило соцбаллов и влияния семьи, чтобы распустить сегодняшнее заседание и протолкнуть диктатуру, а чтоб самому забраться на бочку — нет. Кто-то из его карманных сенаторов соскочил и не проголосовал, сейчас уж наверное на Палатин мчит на всех парах. И в итоге — ха-ха-ха — у нас на несколько дней в принципе отсутствует любой орган управления. Все заблокировано к херам.

Антоний чуть помедлил и с отвратительным восторгом добавил:

— Драка все-таки случилась. Papa подбили глаз и порвали сенаторскую тогу! Выходи лучше к нам, а то твоя гопкомпания приуныла. Только к тебе привыкли, а тут сразу грозятся отобрать. Сунут на твое место какого-нибудь зверообразного управленца, и где все хорошее? Глаза, локоны, красота, осанка…

— Так обрадуй их, что пока нет!

— А ты все же выходи!

Она улыбнулась и отключила конус. Гопкомпания смотрела на нее с плохо скрытым облегчением.

«Впервые на арене! Электра Флавия и группа разношерстных козлов!» — глаза Антония смеялись, он молча отсалютовал ей стаканом.

«Слоны и тигры. Доисторические хищники», отозвалась она названием старой настольной игры.

Главное потом не выступать с этими же козлами на эшафоте.

— Получается, Рим пока так и не cможет активировать крепости, — произнесла она вслух. — Сколько у нас осталось времени? Неделя? Две?

Антоний перестал смеяться и побледнел.

— Господа, так как меня пока не увольняют, я должна вас попросить вернуться к вашим обязанностям. Кастор, Конрад! Вам нужно договориться и прямо сейчас, чтобы вы могли нормально взаимодействовать, времени на раздоры у нас нет. Подумайте, пожалуйста, как вы можете поделить работу с легионерами. Конрад, не забудьте, вы мне нужны будете еще для координации работы с земными комициями. Нужно подумать об убежищах. А если эвакуация? Транспорт, медицина, еда. Как все это организовать быстро и не разводя панику? И я должна связаться с комендантом Лунной базы — выяснить, сколько времени нужно, чтоб раскочегарить Щит Минервы.

— А чем мы его распакуем, этот Щит, кайлом? — проворчал Конрад.

— Распакуем мы его диктатором. Потому что если диктатора не будет, то очень скоро не будет и нас. Алгоритмы в этом месте очень четкие, я сорок раз перепроверила — орбитальные крепости могут быть активированы так и никак иначе. Реакторы, электроника, боевые палубы — все законсервировано наглухо.

— Да какой же идиот это придумал! — не сдержался Антоний.

— Думаю, причины мы обнаружим, если заглянем в нашу историю. Сейчас мне это не кажется приоритетной задачей. — Она поколебалась, потом продолжила, понизив голос и подсаживаясь к Конраду. — Послушай. Гай твой родич, ты его всю жизнь знаешь. И все как по нотам идет, как ты говорил мне сразу, только война-то настоящая. Что ему на самом деле нужно?

Конрад сумрачно взглянул на нее.

— Хочу понять, как нам с ним работать. Какой у него движок?

— Гай полностью подчинен одной цели — честолюбию. Это его наркотик.

— Только и всего?

— Я думал… Раньше полагал, что есть что-то еще. Но нет. Честолюбие сожрало его, как болезнь. — Конрад аккуратно подбирал слова, как взрыватели в бомбы вставлял, чтоб не рвануло. — Теперь я даже не знаю… Идея бунта на Форпосте наполовину принадлежала ему.

— На допросах не заикнулись об этом, а теперь вдруг почему? — спросил Кастор, мирным, впрочем, тоном.

— На допросах мне не предлагали поддержать его диктатуру! — взвился Конрад. Потом перевел тяжелый взгляд на Электру. — Домина, не говори мне, что решила поддержать притязания этой твари.

— Ты видишь кого-то более подходящего? А вы, господа?

— Ему нельзя доверить единоличную власть. Если он что-то обещает — не верь. Он змея, которая кинется, когда ты не ждешь.

— Даже сейчас, в такой момент? А интересы Рима, интересы человечества?

— Интересы его самого. Величие. Нынешнее человечество слишком мало для него. Я помню, он сравнивал его со зловонной лужей. — Электра ждала новой вспышки, но Конрад выдохнул и договорил уже тихо.